— 1 —
Собака призывно
Залаяла с визгом.
Этот лай не похож был
На тот, что всегда.
И лесник за ней шедший
Подняв в луже брызги,
Тут же подумал: «Случилась
Беда».
С плеча сняв ружьё
Он спешил за собакой,
И всем телом своим
Подминая кусты,
Он отчётливо слышал,
Как кто-то заплакал,
Этот стон доносился
К нему с высоты.
Собака уставилась
Вверх на берёзу,
Там на суку вверху
Метрах в пяти,
Капали кровь, вперемешку
И слёзы,
С жертвы, что к счастью
Пришлось им найти.
Девица, блондинка
Совершенно нагая,
Свисала с берёзы
К ним вниз головой.
Зло сотворивших
Лесник матом ругая,
У берёзы склонился
Над высокой травой.
Он движеньем коротким,
Заученным ловким,
Тут же узел морской
На стволе развязал.
И груз опуская
Травил всё верёвку,
Пока этот груз
В руки сам не принял.
Петлю с ног затёкших
Сорвал он мгновенно
И в плащ завернул
Это тело в крови.
Поиздевались
Над ней откровенно,
В людях не жалости нет
Ни любви.
Взвалив себе тело
Девицы на спину,
Он крикнул собаке:
«Линда, домой»
И с ношей тяжёлой,
То место покинул,
Надо к дому спешить
И идти по прямой.
Лесника звали Павел,
Он был капитаном.
Медицинская служба
Третьей статьи.
Он шёл напрямую
Казавшийся танком,
Под себя подминая
Все кусты на пути.
И Линда, красивая
Очень овчарка,
Ему повинуясь
Курс к дому взяла.
Щенком её взял он,
За водки лишь чарку,
Бомжиха на рынке
Ему отдала.
А имя он сам ей
Придумал такое,
Вспомнив в детстве далёком
Собаку свою.
Павел ношу поправил
Свободной рукою.
И вновь зашагал
Как в походном строю.
До избушки лесничей
Вёрст может быть десять,
Идти налегке бы
Один час лишь пути.
В беспамятстве женщина
Грузом всем свесясь,
Ему этим мешала
Быстро идти.
Но нёс свою ношу
Он без передышки,
Линда рядом бежала
У Павловых ног.
И вот впереди
Показалась уж вышка,
Над трубою избушки
Курился дымок.
Павел дом здесь построил
За кровные деньги.
Благо брёвен в лесу
Полно задарма.
Вёрст за сорок по речке
Есть одна деревенька.
И имеет названье
Та деревня «Кума».
С этой деревни
Он и нанял рабочих
И дом за неделю
Уже был готов.
Получился красивым
Уютным и прочным,
Всё согласно оплате
И конечно трудов.
И с домиком рядом
Поставили вышку,
Метров двадцать с лихвою
От самой земли.
Ему говорили,
Что высокая слишком,
Но всё же перечить
Ему не могли.
С лесхозным начальством
Они в договоре
На дом разрешенье
Вписали строкой,
И лет уже шесть
Будет домику вскоре,
И в домике этом
Обрёл Павел покой.
В тайге стал он свой,
Сам тайгу принимая,
С обеих сторон
Была совесть и честь.
И с Линдой своею
Тайгу охраняя,
Он глушил в себе ревность,
И глушил в себе месть.
— 2 —
В доме женщину Павел
Положил на койку.
Ему бездыханной
Казалась она.
Но в рот он ей влил
Травяную настойку.
И она задышала
И очнулась от сна.
На службе во флоте
Павел врач был военный,
И дома аптечку
Он имел из лекарств.
Он ей перевязывал
Рваные вены,
Удивляясь, как много
Ей досталось мытарств.
Где надо сшивал,
Очищал ей все раны,
Терпеливо настойкой
Поил из травы.
Целый день он над ней
Колдовал неустанно.
За травмы большие
Боясь головы.
Её пульс нитевидный
Часто терялся,
И он рад был, когда
Появлялся он вновь.
Он как за родную
За неё опасался,
Какая-то к ней
В нём проснулась любовь.
Когда Павел увидел,
Что беда миновала,
У печки горящей
Он сел покурить.
В его жизни событий
Всяких было не мало,
Вспоминается всё,
Что хотел он забыть.
Вспоминать это больно
Но память упряма.
В памяти этой
Вся грешная жизнь.
В десять лет он остался
С братишкой без мамы.
И сосед дядя Гоша
Сказал: «Пашка, держись.»
Участковый отвёз
В интернат их на бричке,
Тогда младшему было
Всего только шесть.
А отцова сестра,
Та свободу любила,
И племянники были
Тётке этой не в честь.
Не хотела чужих
И своих не имела
И она вообще
Не любила детей.
Но гнала самогон,
Торговала им смело,
И в деревне своей
Всем давала чертей.
И у окон её
Все в деревне мужчины
С утра уже шлялись
Собачьей толпой.
Что влекло их туда,
Всем известны причины,
И понять это мог бы
Даже самый тупой.
Рвать ей космы потом,
С криком бегали бабы,
Но она, как могла,
Всем давала отпор.
«Стариков бы ты сука
Постеснялась хотя бы»
Но всегда у неё
Под рукой был топор.
И напрасно летели
По всей улице маты,
Счастье всем приходилось
Своё воровать.
А горе само
Обходило все хаты,
С горем всем приходилось
Тогда пировать.
Интернатская жизнь,
Всем известно, не сахар.
Кто там не был ниразу,
Никогда не поймёт.
И братья от туда,
Через год дали маху,
Ещё сами не зная,
Что дальше их ждёт.
А пока жили там
То ночами мечтали,
Что сорвутся куда-то,
Поближе к морям.
Как и всех в таком детстве
Тянуло их в дали,
К неизведанным странам
Далёким мирам.
На товарных вагонах
До Владивостока,
Суток двадцать они
Находились в пути.
Но всё ж удалось,
Кое-как им добраться,
Но удастся ли им
Своё счастье найти?
А там по приезду
Стёпка сразу свалился,
Это Павлика младший
Сбежавший с ним брат.
В этом долгом пути
Может он простудился,
Но брат говорил,
Что кишки все горят.
И Павлик повёл брата
Стёпку в больницу,
Он не знал, что расстанется
С ним навсегда.
Ему и теперь,
Брат прощаясь с ним снится.
И так за бедой
Покатилась беда.
Потом Павлик узнал,
Что у Стёпки холера.
И что б он и сам
Теперь был на чеку,
Павел плакал за Стёпку
И врачихе не верил,
И смертельную в сердце
Ощутил он тоску.
Павлик очень хотел
Ещё брата увидеть,
Но холерные трупы
Все сжигали в огне.
И Павлик на всю
Медицину в обиде
«Паразиты» — у них
Написал на стене.
Павел не мог унять
Кашель простудный.
И голод, как сиську, желудок сосёт.
Он по трапу поднялся
На торговое судно,
С надеждой, что кто-то,
Заметит, спасёт.
И механик старик
Там его заприметил
И его подзывая махнул он рукой:
«Ты, что здесь по палубе
Бродишь, как ветер,
А ну признавайся, кто ты такой?»
Павла сильно шатало, Трясло и знобило.
И он тихо сказал: «Не гоните меня.
Меня покидают
Последние силы,
Мне не выдержать больше
Уже даже дня.
Помогите прошу вас
И дайте работу.
Я всё буду делать,
Что скажите мне.
Обо мне сироте проявите заботу,
Внутри у меня
Всё горит, как в огне.»
«Э брат, да ты болен»-
Ответил механик,
«А ну-ка давай ка живее за мной.
А то ещё за борт
Вдруг ветром утянет,
И бедной душой
Станет меньше одной.»
И в машинное вместе
Пошли отделенье,
Там было и тихо и очень тепло.
И Павла сморило
Лишь сел он, в мгновенье,
И пёрышком лёгким
В мир снов унесло.
Механик же вызвал
Врача к нему срочно:
«Анатолий Ильич, помогите, прошу.
Мальчишка больной,
Ангелок непорочный, я потом капитану
Всё сам доложу.»
Врач ещё не закончив
Весь у Павла осмотр,
Сказал: «Пневмония, с обеих сторон.
Натрите его хорошенечко водкой,
И пусть здесь у вас
Отогреется он.
Сейчас я введу ему антибиотик,
Проснётся, задайте вот этот
Раствор,
И если начальство
Не будет вдруг против, тогда и продолжим
Мы наш разговор.»
— 3 —
Так одну, за одной
Он дымил сигаретой,
Его дым уносило
В открытую печь.
И он думал теплом
Этой печки согретый,
Тепло помогло
И его жизнь сберечь.
Тепло и людей
И тепло обогрева,
А иначе бы он
Не сидел здесь сейчас.
И эту нагую
Всю побитую деву,
Он конечно бы то же
Сегодня не спас.
С кровати донёся,
Тихий голос со стоном,
Бросив в печку окурок,
Павел бросился к ней:
«Ничего дорогая
В морфлоте не тонут,
Что б подняться тебе
Нужно несколько дней»
Павел понял, что дело
Пошло на поправку,
Дыхание стало
Намного ровней.
И её попоил он
Отваром из травки,
И пред ней был как ангел
Спустившийся к ней.
А она вдруг глаза
Потихоньку открыла,
И тихо спросила:
«Скажите, где я.
И кто вы мне, злая,
Иль добрая сила»
И Павел ответил:
«Вы гостья моя.
Но вам говорить пока
Много не надо,
Вы ещё к сожалению
Очень слабы.
Но мы уже с Линдочкой
За вас очень рады.
Что остались живой вы
В процессе борьбы».
И девушка этим
Утешена словом,
Опять погрузилась
В заманчивый сон.
А Павел у печки
Открытой сел снова,
К тем дням своей жизни
Вернулся вновь он.
— 4 —
Павел в машинном,
Проспал часов десять,
Проснулся бодрее
Намного чем был.
Механик над ним
Головой стоял свесясь:
«А я то смотрю
Вы поспать не слабы.
Павел поднялся
И сказал: «Вы простите,
Я и сам то не понял,
Как я так заснул.
Вы мне водички
Попить не дадите?,
Я то и пью
Только воду одну.
Поесть я давно
Ничего не имею,
Но вы не гоните
Отсюда меня.
Я ещё сильный
И работать умею,
Мне что б подняться
Достаточно дня».
«Сейчас принесу я
Водички и харчу,
Накормлю тебя сам я
И сам напою.
Ну пора познакомиться,
Станислав Поликарпыч —
Подал ему руку
Механик свою.
«А я просто Пашка» —
Сказал улыбаясь,
Отдохнувший, согревшийся,
Добрый пацан.
«И по батюшке я
Ещё не величаюсь,
Да я и не знаю,
Своего-то отца.
У меня и у брата
Родни-то не слишком,
Чуть больше года
Как мамки вот нет.
И здесь уже умер,
Мой младший братишка,
Ему-то и было
Всего лишь семь лет.
И если б не вы,
Я ушёл бы за ними,
И некому было б
За мной горевать.
Никто б и не знал бы
Моё даже имя,
Когда б люди стали
Меня прощевать.
Поликарпыч принёс ему
Пищу и воду,
И пока Павел ел,
Продолжал разговор:
«Ты у нас как Христа прям
Явленье народу,
А я то подумал
Озорник или вор.
Ну вот что,
Сейчас я пойду к капитану,
Он у нас хоть и крут,
Но в нём бабья душа.
Может быть разрешенье
Тебе и достану,
Куда ж ты пойдёшь,
Без жилья, без гроша».
— 5 —
Но было непросто
Добиться согласья,
«Поликарпыч, а что если шторм
Иль аврал?
А ему ещё в пятом
Учиться бы классе,-
Капитан всё то громче,
То тише орал.
Иль проверка какая
Случится на судне,
Так что, же меня ты изволишь
Под суд?
«Да брось капитан
Ты какой-то занудный,
Но прошу я тебя,
Мне заступником будь.
Мальчонка смышлёный,
И совсем одинокий,
Ни матери нет у него,
Ни отца.
Пусть с нами мир
Повидает далёкий,
И я буду с этим мальцом
До конца.
Ты ведь знаешь и я
Одинокий на свете,
И ты меня осчастливишь
Согласье коль дашь.
Выйдем вот в море,
А там вольный ветер,
А если что, то мы скажем:
«Воспитанник наш»
Капитан наконец
Отмахнулся и сдался:
«Ладно, юнгой его
На борту оформляй.
Но ты мне смотри,
Головою поклялся,
И вот что,
Удачи ему пожелай.
— 6 —
С тех далёких времён
Пролетело три года.
Как Павел по трапу
Поднялся на борт.
И как он бороздит
Океанские воды,
И как праздник всегда
Возвращение в порт.
С врачом судовым
Павел тоже сдружился,
И экстерном экзамены
В школе все сдал.
И команде он всей
Горячо полюбился,
И как сыном родным
Поликарпычу стал.
Было б всё хорошо,
Но пришло это горе,
Про такое подумать
Никто б даже не смог.
Поликарпыч — механик,
Был убит уже вскоре.
И в каюте его
Был испорчен замок.
Всю команду таскали
Целый день по допросам,
И никто не хотел
Друг на друга смотреть.
Были слёзы у всех
На глазах у матросов.
А Павел хотел
Вообще умереть.
Никогда не кричал
Столько Павел, не плакал,
Ни за мамку свою,
Ни за брата потом.
Вновь беда на него
Совершила атаку,
И казалось, что всё
Уже умерло в нём.
В это время корабль
Стоял в Сан-Франциске,
Шла погрузка в него
Семенного зерна.
И матросы подарки
Закупали для близких
Ведь бедности были
В стране времена.
Поликарпыч в валюте
Имел тоже запасец.
Для Павлика видно
Он его собирал.
И ведь знал с торгашами
Общаться опасно.
Но в сети он чьи-то
Так всё же попал.
На борту Павел видел,
Одного прощелыгу,
У него Поликарпыч
Что-то всё покупал,
А тот такой скользкий,
Туда-сюда шмыгал,
Поликарпыч видать
Под него и попал.
Павел помнил его
И лицо и манеры,
И как васильки
Голубые глаза.
И если б он знал,
То он принял бы меры,
Или хотя бы
Матросам сказал.
В каюте пропали
И все документы,
И ценности все,
Что копил он в мошне.
Ограбили всё,
До последнего цента,
И яд ещё был
В недопитом вине.
Через месяц корабль
Вернулся в Россию.
Анатолий Ильич,
Что на судне был врач,
Помог Павлику с духом собраться
И с силой.
И ещё пожелал,
В его жизни удач.
Павел скоро учился
В Нахимовском Высшем,
Потом на врачебный
Он пошёл факультет.
И хороший с него
Офицер потом вышел,
И средь сослуживцев
Был авторитет.
— 7 —
В эти годы он там
Познакомился с Верой,
В Ленинграде так много,
Красивых девчат.
И все они любят
Морских офицеров,
И их аксельбанты
На широких плечах.
Павлик в Веру влюбился
Совершенно безумно,
И думал жар-птицу
Ухватил он за хвост.
И с друзьями своими
Он отпраздновал шумно,
Свадьбу свою
И сказал на ней тост:
«Пусть женщины наши,
Не ведают горя,
И дети пусть ценят
Своих матерей.
И сколько б моряк
Не любил своё море,
Пусть женщины будут,
Родней всех морей.»
И с женой своей милой
На новую службу,
Он отправился скоро
Во Владивосток.
Моряк служит там
Где он Родине нужен,
А этих краёв
Уже был он знаток.
Там в городе им
Сразу дали квартиру.
И с мебелью тоже
Друзья подмогли.
И были они
Счастливей всех в мире,
На самом краю
Всей российской земли.
Павел Веру любил
И души в ней не чаял.
И Вера сказала,
Что ждёт малыша.
Но по Павлу уже
Сильно море скучало,
И его тоже в море
Тянулась душа.
В далёком военном
Учебном походе,
Павел пробыл
Где-то месяцев пять.
И он чувствовал, как
Что-то сердце заходит.
Его Вера на пирс
Не явилась встречать.
И когда он в квартиру
Вбежал по ступенькам,
То он сразу всё понял
И даже без слов.
Да, обмишурился брат ты
Маленько,
Вот тебе и навеки
Судьба и любовь.
В горле его
Слёзы сгрудились комом.
И вены не лопались
Чуть на висках.
Эта страшная боль
Была Павлу знакома.
Когда Поликарпыч
Был мёртв на руках.
Дверь увидев открытой,
Заглянула соседка.
И без приглашенья
Потихоньку зашла.
Людей в таком горе
Она видела редко,
И к Павлу склонившись
Его обняла:
«Я знаю сосед
Ты теперь без утешен.
Но только скажу я
Будь твёрже чем сталь.
И то, что задумал,
Поступок ты грешный,
За это тебя мне ни капли
Не жаль.
Она твоих мук,
Твоих слёз не достойна,
Я это увидела
В первые дни.
Она с кем-то жить
Будет дальше спокойно,
А ты свою жизнь
Для себя сохрани.
Твой корабль наверно
Ещё не отчалил,
А здесь уже шлялся
Богатенький к ней.
И у ней по тебе
Не нашла я печали,
В течении наших
Совместных с ней дней.
Павел с горя запил,
Он желал только смерти,
Никто его больше
Не держал на плаву.
Но всё ж вышел живым,
Он из той круговерти,
И сказал: «Я теперь
И один проживу.»
— 8 —
Наконец-то спасённая
Встала с постели,
Попросила у Павла
Воды и поесть.
И хотя она шла
До стола еле-еле,
Но Павел её похвалил
В её честь.
«Ну давайте знакомиться что ли,
Я Павел,
Хозяин избушки
И этих лесов.
И вас от бандитов
Жестоких избавил
И здесь вас скрываю
Закрыв на засов.»
Руку девушка тоже
Ему протянула,
И сказала: «Я Анна,
Так с рожденья зовут.
И видно на счастье
Я к вам заглянула,
И присутствием женским
Создам вам уют.
Она ела много
И с большим аппетитом,
Значит ей лучше,
И Павел был рад.
«Вы мне рассказать
Ничего не хотите», —
Спросил Павел у Анны
Словам её в лад.
К тому же он видел,
Лицо заживало,
И в нём проявлялись
Все Веры черты.
Его даже как-то
Уже подмывало,
Спросить у неё,
Уж ни Вера ли ты.
Но он гнал от себя
Эти глупые мысли,
Ведь столько на свете
Похожих людей.
Но сомненья на нём
Словно женщины висли,
И жил в нём вопрос,
Где ж ты Верочка, где?
После Веры уже
Павел не был женатым,
Хотя было женщин,
Как в море сардин.
Он приводил их
Толпой в свою хату,
Но жить всё равно,
Продолжал он один.
— 9 —
«Мой отчим, бандит,
Станислав Поликарпыч,
Мою маму упрятал
В психушку навек.
Людей он тасует,
Как игральные карты,
Это мстительный, злой
И плохой человек.»
Когда Анна назвала
Это отчима имя,
У Павла вдруг в горле
Застряла слюна:
«Это что же опять
Совпаденье с другими?
Но как же совпали
Эти вдруг имена?
И Анна с трудом
И с большим отвращеньем,
Свой продолжала
Тяжёлый рассказ:
«И сердце моё
Возжелало отмщенья,
Не могла больше видеть,
Я его синих глаз.»
И Павел опять
Поперхнулся слюною:
«Да что же такое,
Один всё в один?
Снова та же беда
Поспешает за мною,
И не сан-францисский
Ли он господин ?»
«Компромат собирала
Я весь по крупицам, —
Анна с трудом
Подбирала слова —
Так, что бы он бы
Не смог откупиться,
И что б моя мама
Осталась жива.
Когда он то понял,
Начались избиенья,
Он начал со света
Меня изживать,
Что случилось теперь,
Это лишь продолженье,
Ему ведь на всех
И на всё наплевать.
Поначалу казалось,
Мы жили не плохо,
И ко мне отчим то же
Всегда был терпим.
Но после большого
Раз переполоха,
Метаморфоза
Случилась вдруг с ним.
Стал очень злобным,
Крикливым и жадным,
Шестёрок своих
Загонял по углам.
Водку хлестал,
Будто мучила жажда,
То вдруг на неделю
Уезжал по делам.
Менты на хвосте
Уже плотно сидели,
Но он как-то снова
От них соскочил.
И всё улеглось
У него еле-еле,
Видать он за деньги
С ними мир заключил.
Но, а тут забегают
Его два амбала,
Скрутили мне руки
И поволокли.
Я вырывалась, кусалась,
Кричала,
Ведь они б меня сразу
Прикончить могли.
И потом, когда мы уже
Были в машине,
Я их слышала весь
Обо мне разговор,
Что, мол, шеф приказал
Где-нибудь на вершине
Подвесить меня
И закончить весь спор.
Но нужно так сделать,
Что б осталась живая,
И на карте тех мест
Обозначил квадрат.
Когда привезли,
Вдруг меня раздевают,
«Сейчас ты попляшешь»
— Они говорят.
Они меня били
И плёткой с железом.
И били ногами
В лицо и в живот.
«Что б сука в дела
Ты чужие не лезла,
На дальнейшую жизнь
Всю получишь вперёд».
Потом меня за ноги,
Вниз головою,
На верёвке подвесив
Спокойно ушли.
И мне уж казалось,
Я была не живою,
Но вы вот на счастье
Меня и нашли.
Я помню от трассы,
Меня долго тащили,
До этого места
Километров пять.
И те живодёры
Ещё говорили,
Что кто-то был должен
Там меня отыскать.»
— 10 —
Гарик и Жека —
Это те два амбала,
Что Анну терзали
На страх всем святым,
К шефу заехать
Решили сначала,
Потом задвигать будут
Дальше понты.
«Станислав Поликарпыч,
Всё, как вы сказали,
Он её точно
Там должен найти.
На берёзе за ноги
Её подвязали,
Самой ей от туда
Никогда не уйти.
Помучили то же
Её мы на славу,
Папаше понравится
Наш макияж.»
«Поутру надо съездить,
Коль он принял притраву,
Тогда мы к нему
Совершим свой вояж.
И ещё продолжал
Поликарпыч зверея, —
Взять собой автоматы
И один огнемёт.
С этой шоблой хочу я
Покончить скорее,
Сорок лет он покоя
Уж мне не даёт.
Ему это всё
Будет горьким сюрпризом,
А мне принесёт
Это радость в двойне.
Люблю сам свои
Исполнять я капризы,
И адреналин
Закипает во мне.
— 11 —
Анна в слезах
Свою кончила повесть,
И сам Павел, заплакав,
Её крепко обнял.
Его мучила злость,
В нём проснулась и совесть,
Почему, почему он её
Не искал?
Павел сказал:
«Слушай Аннушка дочка,
Нашим мытарствам
Ещё не конец.
Он нас хочет убить
И потом ставить точку.
Ведь он знает точно,
Что я твой отец.
Теперь каждый день
Надо быть нам на стрёме,
Подниматься на вышку
Надо мне иногда.
Я не знаю зачем
Всё придумал знакомец,
Но знаю я точно,
С ним приходит беда».
— 12 —
Больница, психушка
И там Вера в палате,
И не помнит она
Сколько здесь она лет.
Её благоверный,
За всё это платит,
А до тонкостей всяких
Врачам дела нет.
Там повсюду в больнице
Бойцы санитары,
И лица у всех
Как Эльбруса скала.
И ходят по двое всегда,
Только в паре,
И Вера к себе
Их на помощь звала.
Вера им говорила:
«Я очень богата,
Отпустите меня
И я вам заплачу.»
Но все разговоры,
И дела все в палате,
Известными главному
Были врачу.
И он назначал
Ещё дозу повыше,
Что б всё, что та зала,
Всё вытравить в ней.
«Пусть будет как овощ,
Пусть лишь видит и дышит.
За это и деньги
Заплачены мне»
— Вспоминал сам главврач,
С голубыми глазами
Мужика, что привёл
Эту бабу к нему.
В первые дни
Её даже связали,
И сидеть приходилось
У ней самому.
Но он не дурак,
И не мог не заметить,
Что та не только красива,
Но и очень умна.
Но за деньги такие
Он держал всё в секрете,
А общаться с другими
Не умела она.
И когда были связаны
Руки и ноги,
Он её раздевал,
Как хотел, до гола.
И с ней то вытворял,
Что краснели и Боги,
А она вся подвластной
И бессильной была.
И покончить собою
Уже Вера хотела,
Но сделать такое
Ей никто бы не дал.
Главный врач наслаждался
Её нежным телом,
И её под особым
Контролем держал.
— 13 —
Когда Анна умолкла,
Рассказ начал Павел,
С тех дней, как впервые
С Верой встретился он.
И как в море ушёл,
Её дома оставил,
А вернулся когда,
Он её не нашёл.
«И я то же тогда» —
Говорил Анне Павел —
Ни видеть, ни слышать
Никого не хотел.
И если б я знал,
Что, то бой был без правил,
Я бы их отыскал,
И изменить всё сумел.
Но я думал, она
Полюбила другого,
Что ей ждать по пол года,
Здесь на берегу.
Ведь женщин не много,
Кто на это готовы,
И все моряки
Перед ними в долгу.
Двадцать лет отходил я
В морях, океанах,
И по выслуге лет
Списан с флота совсем.
Во многих бывал я
Портах дальних и странах,
И потом вот в глуши
Этой тихой осел.
Но годы все эти
Я не мог и подумать,
Что я у него
Был всегда на виду.
Будто он с юных лет
Мне назначен был кумом,
Но я с ним разберусь,
Вот дай Бог лишь найду.
Поликарпыч свою
Подарил мне фуражку,
Это память о Флоте
И о друге моём.
И его, видать, тоже
Гад сгубил этот страшный,
Я надеюсь мы с ним
Ещё счёты сведём.
— 14 —
А бандиты у шефа
Готовились к бою,
Человек может восемь,
Здоровенных братков.
Что им шеф приказал
Они взяли с собою,
И их план нападенья
Был тоже готов.
Павел, чуть рассвело,
И уже был на вышке,
И он очень был рад,
Что та так высока.
В это время братки,
Из машин тоже вышли,
И Павел их видел
Уже с далека.
В морской наблюдал он
За ними бинокль,
И он видел, как те
Раздвигали кусты.
Как поднятые ими
Летали сороки,
И далёкий простор,
Всей лесной красоты.
На подступах к дому
Он поставил ловушки,
Кто в них попадёт,
Тому явная смерть.
Лишь бы их не нарушили
Раньше зверушки,
Это всё приходилось
Во вниманье иметь.
Павел спустился
И отправился к Анне:
«Пойдём, я тебе
Кое что покажу».
Они спустились в подвал,
Там у стенки был камень,
Его Павел толкнул
Как бы для куражу.
Но камень легко
Развернулся на месте,
Открыв им довольно
Широкий проход.
И взяв в руки фонарь,
Сказал Аннушке лезте,
Чуть пригнувшись смелее
Идите вперёд.
Проход опускался
Ступенями к низу,
И был он всего
Метров сорок длиной.
И выходил под скалу,
Что карнизом,
Надвисала над речкой
Над самой водой.
А там находилась
Моторная лодка,
С полным баком бензина,
Готовая в путь.
И Анна воскликнула:
«Надо же, вот как!
Да мы их сумеем теперь
Обмануть».
Но Павел сказал:
«Нет, мы ждать их не будем,
Я тобой ни за что
Не хочу рисковать.
Это очень опасные,
Страшные люди,
И они нас конечно
Идут убивать.
Потому и возьми
Ты с собой всё что надо,
И по речке на лодке
До деревни «Кума»,
И сюда возвращайтесь
С деревенским отрядом,
И будь осторожна
Ты в дороге сама.»
Минут через двадцать
Она уже мчалась,
Лодкой грозно тараня
Речную волну.
А Павел и Линда,
В избушке остались,
Что б эту закончить,
Наконец-то войну.
— 15 —
Анна мчалась во всю
Управляя мотором,
По теченью реки
Лодка шла налегке.
И часа через два
Завиднелась уж вскоре,
И деревня «Кума» вот
Не вдалеке.
Ей Павел сказал:
«Обратишься к Матвею,
Мой это хороший
Знакомый и друг.
Он у них участковый,
Скажи что б скорее,
Павел, мол, просит
Спасительный круг.»
Лодку Анна примкнула
У берега ловко,
На их деревенский
Для лодок причал,
И дальше помчалась,
Всё с той же сноровкой,
И тут же вдогонку
Кто-то ей прокричал:
«Куда вы спешите
Прекрасная дама?»
Анна сказала:
«Мне б Матвея найти».
«Так вот я,
Покорно стою перед вами,
Здесь в самом начале
На вашем пути.»
И тут из глаз Анны
Вдруг хлынули слёзы:
«У вас Павел просит
Спасательный круг».
«Я давно вас заметил,
Мотор очень грозный,
Я думал на лодке
Ко мне спешит друг.
Я этот мотор
Вёрст за десять узнаю.
Так может реветь
Лишь мотор моряка.
А тем более здесь,
Тишина ведь лесная,
И мотор любой слышен
Да же из далека.
Ты барышня вот что,
У Матрёны побудешь,
А мы на винтах
Сейчас срочно туда.
Ты Павлу то кто,
Уж не дочкой ли будешь?,
Ладно надо спешить,
Коль такая беда».
Он Анну довёл
До калитки Матрёны,
А минут через двадцать,
Пошёл рёв по реке,
Против теченья,
Ревели моторы,
И лодки две скрылись
Уже вдалеке.
На порог вышла бабка
Совершенно седая,
И Анне сказала:
«Что стоишь? Заходи.
За чайком мне расскажешь,
О чём ты страдаешь,
А я тебе расскажу
Весь твой путь впереди.
С бабкой Матрёной,
Легко и свободно,
Анна свой повторила,
Что и Павлу, рассказ.
«Значица так было Богу
Угодно,
Он так вразумляет,
Загордившихся нас».
Мать то твоя,
Смертный грех совершила,
Прелюбодеянье
Совершила она,
Вот по заслугам-то
И получила,
Здесь и твоя
Есть красотка вина.
Надо б тебе
Разыскать бы папашу,
Он благородный
И честный мужик,
А так заварили вы
С мамкою кашу,
Вот Господь и не дал вам
Жить не тужить»,
Запричитала,
Словно клирик старуха:
«Но одно я скажу,
Вся беда позади.
Господь вам послал,
Для спасения Духа.
И счастье семью вашу
Ждёт впереди.
Знаменитыми станете вы,
И богаты.
И твой Павлу сейчас
Помогает жених.
А всем виноватым
Придёт час расплаты,
Господь уже всё
Приготовил для них.»
— 16 —
Пока Анна с Матрёной
Сидели за чаем,
Павел и Линда
Вели смертный бой.
Бандиты из леса,
«Сдавайся» кричали,
И пули летели от них
В разнобой.
А у Павла всего-то,
Двадцатый калибр.
Ижевка двухстволка.
Простое ружьё.
Они с Линдой, конечно,
Уйти бы смогли бы,
Но они охраняли
Свой лес и жильё.
Трое бандитов,
Попали в капканы,
А пятеро все,
Продолжали стрельбу.
Им шеф приказал,
Что б фуражку достали,
Ради неё
Он и вёл всю борьбу.
Это та же Фуражка
Тот Павла подарок,
Что Поликарпыч
Ему подарил.
Она была мятой,
Поношенной, старой.
Но в ней Поликарпыч,
Одну тайну хранил.
Павел тоже стрелял
Хоть умело, но редко,
В патронах его
Была крупная дробь.
И вдруг перед дверью
Громко хрустнула ветка,
И в двери с разгона
Влетел рослый жлоб.
И он не успел
Передёрнуть затвором,
Как Линда Павла прикрыв,
Рванулась к нему.
И если б не Линда
Он бы Павла бесспорно,
Тут же отправил
На вечную тьму.
Но тот сразу очередь
Дал по собаке,
А Павел дуплетом
Ему сразу в лицо.
Павел Линду схватил
И со стоном заплакал,
А мозгами бандита
Всё залипло крыльцо.
Линда, Линда Родная!
Кричал громко Павел,
Ты ж мой единственный
Преданный друг,
Зачем я тебя
Здесь с собою оставил?
Кровь собачья стекала
От Павловых рук.
Оказалось, что Павел
И сам то же ранен,
Две пули сквозь Линду
Попали в плечо.
И две крови смешавшись
Расползались по ткани.
И от этого Павлу
Стало вдруг горячо.
А собака же слыша его
Умирая,
Вдруг лизнула шершавым
В лицо языком.
И собачьи глаза
Пелена слюдяная,
Закрыла, как лёд,
Закрывает снежком.
И тут же от речки
Послышались звуки
В избушку вползали
Через лаз мужики.
И Павла они
Подхватили на руки,
И вниз потащили
На берег реки.
А живая подмога
Рванулась в атаку,
И тут же бандиты
Руки подняли вверх.
Бой был остановлен,
По Матвееву знаку.
И бандитов, кто жив,
Взяли в плен они всех.
Их четверо было,
Другие убиты,
И в наручниках к лодкам
Их вниз повели.
И проходу с подвала
Удивлялись бандиты,
Ведь защитники дома
Убежать бы смогли.
Удивлялись тому,
Что с одной лишь двухстволкой,
Три часа их держал,
Лишь один человек.
Что те с шоблой такой,
С автоматов без толку,
Строчили напрасно
В ввосьмером в белый свет.
На лодки они
Погрузили и трупы,
А труп Линды они
Закопали в лесу.
Брать с собой труп собаки,
Посчитали все глупо.
Очень жаль что такую
Убили красу.
Пленных с деревни,
Отправили в область,
И трупы бандитов
То же в морг областной.
Так вояж и закончила,
Криминальная шобла,
Что бой учинила
Не равный лесной.
А Павла отправили
Сразу в больницу,
В центр районный,
На другом берегу.
Пожелали здоровья ему
И крепиться,
А Павел сказал:
«Я, ребята, в долгу».
Анна с Матвеем
В дом поехали к Анне.
И отчима Анны
Взяли там под арест.
Чему был удивлён,
Станислав самозваный,
И всё отрицал,
Говоря: «Вот те крест».
Тогда из города вызвал
Матвей опергруппу,
И те начали обыск
При понятых.
В клети подпольной,
В овчинном тулупе,
Обнаружены были
Иконы святых.
Табачная трубка
Из кости слоновой,
И с чеканкой из слов
Золотой портсигар.
А так же письмо
В конверте не новом.
И это всё Павлу
Готовилось в дар.
Сразу под протокол,
Все находки изъяли,
А так же и паспорт,
Много ценных бумаг.
А он сам в КПЗ
Был доставлен в начале,
Что б там по допросам
Меры все принимать.
— 17 —
Павлу в больнице,
Все прочистили раны,
Одной пулею кость,
Лишь задета слегка.
И к нему заглянули,
Матвей с дочкой Анной,
Что б узнать как он сам,
И конечно рука.
И ему рассказали,
Что бандиты все взяты,
Что у отчима Анны,
Матвей обыск провёл.
И они разыскали
В подполье был спрятан
Саквояж, что убийца
Из каюты увёл.
Три иконки святых,
И табачная трубка,
Золотой портсигар
И для Павла письмо.
И то, что бандит,
Зря свои скалит зубки,
Он вляпался крепко
В своё же дерьмо.
И как только выпишут
Павла с больницы,
И здоровью не будет
Ни что угрожать.
Он в прокуратуру
Должен будет явиться,
И в показаниях следствие
Что б поддержать.
Там должны провести
Так же очную ставку,
Ведь Павел узнать
Должен это лицо.
Сорок лет с него кровь
Он пил как пиявка,
И годы все эти
Павел взят был в кольцо.
— 18 —
Сразу тайно нагрянули
И в психбольницу.
Что б врачи замести
Не успели следов.
А главврач прям улыбкою
Светлой лучится,
И содействие всем
Оказать он готов.
«Вы скажите, милейший»
Спросил полномочный,
«Веру Орлову
Вы нам могли б показать»
«Да конечно, а как же,
Конечно, так точно,
Но она агрессивна
И пришлось вот связать» —
-Главврач начал сюсюкать
При входе в палату,
«Такой, понимаете,
Вот экземпляр.
Кричит и на всех здесь
Ругается матом,
Она бы порвала всех,
Как ягуар»
«Развяжите её,
Мы её забираем.
Вот вам с Минздрава
Подписан приказ».
Сказал полномочный,
Косясь глаза краем,
И увидев в лице
Как сменился он враз.
«Но если вы против,
Тогда обоснуйте,
Но я бы не стал бы
Препятствий чинить.
А что ж вы так побледнели?,
Да вы не волнуйтесь.
Или Вера Орлова,
Криминальная нить?
Вы вот что голубчик,
Поедемте с нами,
У нас к вам, к сожаленью,
Появились дела.
Как говорится,
Вдарь в бока стременами,
И потом потихоньку
Отпускай удила.»
— 19 —
Врачи в клинике Веру
Приводили в порядок.
И она постепенно
Приходила в себя.
Чему Анна была
До безумия рада,
И маму свою
Бесконечно любя.
Ей так сильно хотелось,
С мамой всем поделиться,
Рассказать о родном ей
О Павле — отце.
Лицо Веры стало
Немного лучиться,
Появился румянец,
На бледном лице.
Она всё понимала,
И уже адекватно,
Давала ответы
На какой-то вопрос.
Она вновь становилась
Красивой, приятной,
И в глазах уже не было
Страха и слёз.
Прошёл целый месяц
И вот Вера дома.
И Павел в то время
Уже был здоров.
И в прокуратуре
Ожидал он приёма,
Был немного взволнован,
И немного суров.
«Заходите Беляев,»
— Окликнули Павла.
«Проходите, садитесь,
Вот здесь, вот сюда»
Я вас сейчас на минутку
Оставлю,
А вернусь, пообщаемся
С вами тогда».
Когда служащий вышел,
Павел только заметил,
В углу помещенья,
На другой стороне,
Кого если б даже
На улице встретил,
Готов был бы сжечь
В беспощадном огне.
Сперва он увидел
Глаза голубые,
Потом тот ехидный,
Широкий оскал.
Ах, если б в другом
Они месте бы были,
То Павел его бы теперь
Обласкал.
Но Павел поднялся
И презрительно глядя,
Шагнул к ненавистному
В сердце врагу:
«За что ты мне так,
Всю жизнь мою гадишь?
Но теперь рассчитаемся,
Коль я в долгу».
И Павел рванулся,
В миг совсем свирепея,
И он за грудки
Ухватил подлеца:
«Ты, гад, мне ответишь,
За «Кассиопею»,
И я рассчитаюсь
С тобой до конца.
Кассиопея — есть созвездье
На небе,
На северной части
И в млечном пути.
Поликарпыч и Вера,
И Анна к несчастью,
И собака моя,
Да и сам я прости.
Ты думал, что скоро
Погасишь все звёзды.
Ты о чём вожделея,
Всю затеял игру?
Ты мордой своею
Даже портишь мне воздух,
Ты думал я сдохну?
Но я не умру.
«Первая звёздочка
С другом затея» —
Шею вражью сомкнули
Пальцы Павла кольцом.
«Да не с другом, Павлуша»
— Прохрипел тот синея —
— Ведь тебе тот механик,
Родным был отцом».
«Я его и сегодня
Таким же считаю,»
«Ты не понял меня,
Настоящим отцом.
Ты потом всё поймёшь,
Как письмо прочитаешь,
Хотя я бы его
Называл подлецом»
В это время вошёл,
Уходящий служака:
«Ну, как мне показалось,
Вы знакомы давно.
Вы даже успели
Затеять и драку.
Но для следствия это
Уже всё равно.
«Конвой» — позвал громко
Сразу вошедший.
«Уведите» — в бандита
Он ткнул правой рукой.
«Вы то ли маньяк,
То ли вы сумасшедший»,
То ли ещё
Проходимец какой».
Потом обратился,
Он вежливо к Павлу:
«Соболезную вам,
За погибель отца.
Вы вот прочитайте,
Я с письмом вас оставлю,
Оно было у этого вот
Подлеца.»
И он хлопнув дверью
Поспешно вновь вышел,
А Павел волнуясь
Достал жёлтый листок.
И начал читать
Строчки первые выше:
Здравствуй родной мой,
Любимый сынок.
Павел быстро читал,
Прерывая дыханье,
Читал и своим он
Не верил глазам.
Павла мать приезжала
В тюрьму на свиданье,
И от этой вот встречи
Зародился он сам.
Это случилось,
В годы тяжких репрессий.
Получил Поликарпыч
Тогда восемь лет.
Что б жизнь не калечить,
Сыну грязною вестью,
Мать и сказала,
Что отца его нет.
Потом Феодосия —
Это мать Павла,
С другим нагуляла
Ему братанка.
И этот гуляка
Исчез тоже бесславно,
А мать заедала
И боль и тоска.
Поликарпыч ещё,
Может быть бы, вернулся,
Но работа ему
Подвернулась в порту,
И он с головою
В неё окунулся,
Жизнь забывая
Всю старую ту.
А когда встретил Павла,
Он сразу всё понял,
Но правды своей,
Побоялся открыть.
Было всё позади,
И уставшие кони,
Свою поубавили
Резвую прыть.
Но сыну механик,
Всё ж хотел жизни сладкой.
Подарил и фуражку
Для счастья в пути.
И в этой фуражке,
Он зашил за подкладку,
Карту, с которой
Клад он мог бы найти.
Карта была та
Ещё тюремным трофеем,
Как досталась ему,
Он от сына скрывал.
Вот за ней и была та
Охота злодея,
Но в затее его,
Наступил вдруг провал.
Двери открылись
И вошёл снова в штатском,
Тот же, что раньше,
В очках человек.
«Срок отец отбывал ваш,
Мне кажется, в Братске?»
«Да, этого я
И не знал то вовек».
«Дело в том,
Что там срок отбывали бандиты,
Те, что церковный
Ограбили храм.
И тот клад,
Что на карте в фуражке зашитой.
Принадлежит,
Как бы в общем, не вам.»
Но, как думаю я,
На текущем моменте,
Коль поможете нам
Всё вернуть вы в казну,
Двадцать пять вы получите
Тоже процентов,
И всякую с вас
Мы снимаем вину.
Ещё три иконки
Они то же оттуда,
Неизвестно откуда
Нам лишь портсигар.
Но к нему придираться,
Я пожалуй, не буду,
Пусть по воле отца
Вам достанется в дар.
— 20 —
К назревшим событиям
Готовили Веру.
Анна всё рассказала,
Что произошло.
Вера плакала долго,
Не могла всё поверить,
И какое она
Нанесла Павлу зло.
«Я буду просить
На коленях прощенье,
Я, как собака,
У его лягу ног.
Как жаль, что к прошедшему
Нет возвращенья,
Ах, если бы Паша
Простить меня смог.
Матвей же всегда
Находился при Анне,
И ей он приглянулся
Большой, как медведь.
И он был ей любим,
И он был ей желанным,
И уже расставаться
Не хотели те впредь.
Матвей же на газике
Сбегал за Павлом,
Наступила пора,
Что б их с Верой свести.
Это было для всех их
Событием главным,
В дорогу одну
Вновь свести их пути.
И вот она первая,
Горькая встреча,
Они обнялись
И застыли навек.
Так стояли они
Пока стало им легче.
Вера тушь утирала,
С заплаканных век.
Павел сразу сказал:
«Никаких объяснений,
Мы с тобой уезжаем
Немедленно в лес.
И он перед Верой
Своей встал на колени,
Такой Павел и был
С добротой своей весь.
Вера то же сказала:
«От тебя я ни шагу,
И в тайгу я пойду за тобою
И в степь.
На хозяйство все Анне
Я оставлю бумаги,
Теперь дальше по жизни,
Только ты моя крепь».
— 21 —
По Павловой карте
Тот клад был отыскан
И ему его доля
Была отдана.
А это в деньгах
К ста тысячам близко.
Но довольной, конечно,
Была и страна.
Павел с Верою в доме
Наводили порядок,
Вставляли новые рамы,
И пилили дрова.
На холм свежей земли
Павла падали взгляды,
Ах если б и Линда
Была бы жива.
Через месяц был суд
И над отчимом Анны,
И судили братков,
Что остались в живых.
И отчим лишён был
Всех паспортных данных,
А так же лишён был
Он и головы.
Прокурор ему требовал
Высшую меру,
По чужому он паспорту
Жил сорок лет.
Сменила Фамилию
Так же и Вера,
И Орловых уже
Никого теперь нет.
Аннушка замуж
Как пошла за Матвея,
То стала Гуськовою
Анной она.
И он свою гуску,
Безумно лелеет,
И она никогда
Не бывает одна.
К Павлу и к Вере
Те собрались вдруг в гости.
И все обнимались,
Целовались пока,
Матвей говорит:
«Теперь мне нужны кости»
И достал с рюкзака
Он большого щенка.
Щенок европейской
Породной овчарки,
Крупный, мосластый такой
Кобелёк.
И Матвей за него
Наполнил всем чарки,
А Павел его
Сразу к сердцу привлёк.
Но Анна спросила
У отца и у мамы,
Не хотели бы те
Перебраться бы к ним.
Но Павел отказ дал
Ей сразу упрямый,
У них с мамой в лесу здесь
Счастливые дни.
Но если они
Нарожают им внуков,
Тогда возвратятся
К ним наверняка.
Детишек понянчить,
Так чешутся руки,
А так они здесь
Остаются пока.
Они благодарны
За их приглашенье,
И рады за этот
Совместный дуэт.
И Павел с подвала
Всё нёс угощенья.
Казалось конца
Угощениям нет.
Потом все сидели
За шумным застольем,
Но о прошлом у них
Уже не было слов.
Все они распрощались
С жестокою болью,
И их всех впереди
Ждала только любовь.
Конец. 28.05.2017