Залитая солнцем,
Вся в каштанах Одесса,
Черноморского пляжа,
Жгёт ноги песок.
Здесь решают блатные
Все свои интересы,
От маленькой драки,
До пули в висок.
Напоённые солнцем,
Зевая от лени,
Всех людей возрастов
И различных фигур,
Кто в труса,х кто в бикини
Лежат, как тюлени,
На песке от седых,
До молоденьких дур.
От загара уже,
Кожа цвета каштана,
И у многих девчат
Обнажённая грудь,
Из прохожих никто,
Домогаться не станет,
У всех своя цель,
И намеченный путь.
В группах в двое по трое,
Молодые цыганки,
В длинных юбках своих
Заметая песок,
Напоить предлагают,
Обнажённых, из банки,
У них в сумках вода,
И берёзовый сок.
Кто попьёт тем они,
Заодно погадают.
И лишится те могут,
Кто серёг, кто кольца.
Но никто не вопит,
И никто не страдает,
Словно счастью под солнцем
Не видно конца.
Вот вихрастый пацан
Свою ищет подружку,
За ним чуть в стороне
Другой рослый болван,
Что лишь взглядом своим
Снимет с каждого стружку,
Тому матом кидает
Угрозы слова:
— Ты сучёнок, Валерка,
Сказал я не трогай,
Что Оксанка всегда
Будет только моя.
Но Валерка взглянул
В его сторону строго,
И презренья к нему
Своего не тая,
Процедил сквозь сомкнутые
Белые зубы,
Рукой руку ударив,
Что согнулась в локте.
Поживём и посмотрим
Чья она будет,
Времена теперь, к счастью,
Не старинные те.
Каждый волен решать,
Как решит, так и будет,
А силой возьмёшь,
Я тебя разорву.
Мы здесь на земле,
Все свободные люди,
Захочешь подраться,
На дуэль позову.
И Валерка задрал
До подмышек рубаху.
На груди на ремнях
Висел новый наган.
От чего у Антона,
Глаза вздулись от страха,
Был это тот самый
Рослый болван.
Между тем они шли
И добрались по пляжу,
До девчёнк,и лежащей
Одной на песке.
Её белые космы,
Были все словно пряжа,
Над спиною вздымаясь
На морском ветерке.
Здравствуй Оксана!
Пробубнил ей Валерка,
Собирайся скорей,
Ты мне очень нужна,
Нам сходить с тобой надо,
На канонерку,
Там с ребятами встреча,
Для нас очень важна.
2
Канонерка — старинное,
Дряхлое судно,
В бухте на скалах,
Лежит на боку.
Его с глаз бы убрать,
Был б очень не трудно,
Но оно, как основа,
Здесь была маяку.
Это может быть было
Бандитское судно,
Или может быть армии
Вражеской Флот.
Но в Бухте оно,
Здесь сокрылось подспудно,
И команду свою,
Может быть ещё ждет.
Никто и не знает,
Может с прошлого века,
Или может быть даже
И с дальних веков,
И каким управлялось
Оно человеком,
Рассказать о том судне
Никто не был готов.
Так оно и лежало,
Как музейная редкость,
А над судном на скалах,
Был огромный маяк.
И этого судна,
Чрез мерная ветхость,
Призывала к себе,
Толпы детских ватаг.
3
Но здесь собирались,
Пацаны и девчата,
На тёрки свои
И попить что б пивка.
Среди них попадались,
Как и всюду сучата,
Что старались порой
Сойти за дурака.
И Валера с Оксаной
Уже двинулись к бухте,
И Антон злобным взглядом,
Смотрел им во след:
— Посмотрим ещё,
Кто из нас будет ухарь,
Для меня ничего
Невозможного нет.
Братан у меня,
Зам нач штаба мор флота,
И друзей у него,
Словно в море буйков.
И для брата всегда,
Может сделать хоть что-то,
Знаю я, за меня
И на смерть он готов.
И Антон, утопая
В песке своим весом,
Направился сам,
К набежавшей волне.
Он упивался,
Ожидаемой местью,
— Вы дорого, суки,
Заплатите мне.
Он бросился в волны,
Как каменной глыбой,
Его распирала
И досада и злость.
Я вам не кальмар,
Осьминог или рыба,
И в горле застрянет
У вас моя кость.
4
На канонерке
Собирались ребята.
На Украине
Начиналась война.
Или сам Бог
С ума может быть спятил,
Или восстал
Против всех Сатана.
В Киеве вспыхнула
Страшная буча.
Из страны от возмездья
Сбежал президент.
И по всей Украине
Словно чёрные тучи,
Противники сразу
Столкнулись в момент.
Объявили о том,
Что Крым принят в Россию,
Референдумом принят
Этот шаг большинством,
Друг на друга кидали
Люди взгляды косые,
Что Россия для Крыма,
Стала снова свой дом.
И Донбасс объявил,
Что он против той власти,
Что власть захватила
Взглядам всем вопреки.
И по всей Украине,
Пошли лютые страсти,
Друг на друга народ,
Обнажили штыки.
Во главе этой банды,
Стали Укрофашисты.
И Шукевич с Бандерой,
Той идеи вожди.
Но Донбасс восстал против,
Этой своры нечистой,
И они русский флаг
Понесли впереди.
И тут же в момент
Украинская хунта,
Послала войска,
Усмирить свой народ.
Но не сломить,
Православного бунта,
И кто камни позволит
В свой швырять огород.
И уже колошматили
Всюду снаряды,
И первые жертвы
Придавались земле.
Но бомбить продолжали
Украинские гады,
И земля Украины
Оказалась во зле.
Потекли по стране
И кровавые будни.
И людей убивали,
Ни за что, ни про что.
Снаряды в посёлки
Летели, как клубни
Свеклы и картошки
В амбаре пустом.
Русский на русского,
На украинца,
И в обратном порядке
Тот же самый народ.
Под началом жидов,
Сволочей, лихоимцев,
Летели снаряды
В чужой огород.
Камнем стал преткновенья,
Донбасс перед ними.
Две республики новых,
Луганск и Донецк.
Они сами себе,
Своё сделали имя,
Врагам обещая
Скоро страшный конец.
Народ не хотел
Ни Украинской мовы,
И кормить дармоедов,
По ихней земле.
И все умирать
Уже были готовы,
Но лишь бы не жить им
Под гнётом во зле.
И Россия вступилась,
За поднявшихся братьев,
И конвои с одеждой
Пошли и с едой.
С Украины на русских
Летели проклятья,
Мол, Россия страну
Заковала бедой.
И Тогда референдум
Провели в Крыму срочно,
И Крым стал, как раньше,
Землёй русичей вновь.
И границы закрылись
Надёжно и прочно,
Потому не лилась,
В Крыму мирная кровь.
А иначе и там
Громыхали б снаряды,
Всю инфраструктуру кроша
И людей.
Но им Крым не достался,
Этим проклятым гадам,
А Донбасс оказался,
В страшной беде.
5
Оксана с Валеркой
Появились на судне,
Когда средь ребят
Шёл во всю разговор.
Но ни так, как всегда,
В обычные будни,
А что ни на есть,
Возбужденье и спор.
Кто-то драл горло,
За свою Украину,
А кто за Донбасс
Отдавал голоса.
Что мол президент
Украину покинул,
Богатство своё
Только он и спасал.
А надо б скрутить
Всех зачинщиков смуты,
И Донбасс не поднялся б
И остался в строю.
Но нашлись проходимцы,
Всех мастей баламуты,
Что в пожарище ввергли
Украину свою.
В Америке правил
В то время Обама,
И хотя чернокожий,
Но всё-таки жид.
И он раздувал
Всё сильней это пламя,
И учил украинцев
С Москвой не дружить.
Ещё на майдане,
Сучка грязная Нуланд,
Раздавала дебилам,
Словно псам, пирожки.
И власть и народ
Перед хунтой прогнулись,
Вскормлённые с барской
Дяди Сэма руки.
Увидив Валерку,
Все немного притихли,
Среди всех ребят был он
Авторитет.
Спора все голоса,
Словно эхо повисли,
Что им скажет Валерка,
Какой даст им ответ.
И Валерка сказал:
— Лично я, за Россию.
Если драться придётся
Буду я за Донбасс.
Мы бандеровцев этих,
Всех должны пересилить,
К чему я теперь
Призываю и вас.
И Оксанка сказала:
— За Россию я тоже.
И мне очень дорог,
Также русский язык.
И хоть мы Украинцы,
Мы с ними похожи,
А с Америкой будем —
Будет всем нам кирдык.
Многие с ними
Согласились ребята:
— Ведь Россия здесь рядом,
А Америка где?
Но нашлись и такие,
Нацисты-сучата,
Что донбассовской были
Они рады беде.
6
Валерка с Оксаной
В детском выросли доме.
Кто родители их,
Знал один только Бог.
Были с детства они,
Друг к другу влекомы,
И друг за друга жизнь отдать
Каждый мог.
Валерке исполнилось
Уж восемнадцать,
И в армию скоро
Должен был он пойти.
Но за этих бандитов,
Не станет он драться,
И в Крыму он решил
Свою долю найти.
А Оксанке ещё
Год осталось учиться,
Ей хотелось в Одессе
Пойти в пед институт.
И с Валеркой решили
Они здесь пожениться,
После службы Валерки
Друг друга найдут.
— Но пока не вернусь я,
Сказал он Оксанке,
С тобою в одну
Мы не ляжем постель.
У нас у обоих ни отца нет
Ни мамки,
А вдруг будет ребёнок,
А с ним канитель.
А когда я вернусь,
И семья у нас будет,
И сколько захочешь
У нас будет детей.
Он знал, что Оксанка
Детей очень любит,
И готов угодить был
Он девичьей мечте.
7
На утро они
Вместе двинулись к ЗАГСу
Что бы их расписали
Как можно скорей.
Надо только лишь сунуть
Заведущей таксу,
Что бы та c пониманием
Стала добрей.
К ЗАГСу им на пути
Повстречалась цыганка.
И она на Валерку
Свой уставила взгляд.
И сказала потом
Указав на Оксанку:
Потеряешь её,
Не воротишь назад.
Тебя ожидает
Однажды спасенье,
Ты для любви
Будешь, милый, спасён.
Страдать будешь много,
Но хватит терпенья,
В сестру этой девушки
Будешь влюблён.
А Валерка ответил,
— Прости дорогая.
Мы из детского дома,
У нас нету сестёр.
И мою не заменит
Никакая другая,
И ты не пророчь
Между нами раздор.
И по жизни своей
Я спасаться не буду,
Мне в моей жизни
Никто не грозит.
Так что другим
Преподай это чудо,
А нам извини,
Очень надо спешить.
И он потянул
За собою Оксанку,
Что от удивленья
Свой таращила взгляд.
Про какую сестру
Говорила цыганка?
И куда возвращать
Её надо назад?
А Валерка, смеясь,
Сказал: — Глупые вести.
— Ни верь никогда
В эту ты болтовню.
До конца наших дней
Мы с тобой будем вместе,
Хоть даже и сыщем
Может где-то родню.
Они пошли дальше
Не простившись с цыганкой.
Валерка смеялся
Над её болтовнёй.
И как мог, успокаивал
Нежно Оксанку:
— Через десять минут
Станешь ты мне женой.
И потом мы с тобою
Дождёмся друг друга,
Нас ждёт впереди
С тобой долгая жизнь.
Так что ты не грусти
Дорогая подруга,
Ты здесь без меня
Пару лет продержись.
8
Валерка заведущей
Сунул две тыщи:
Вы могли бы сегодня же
Нас расписать?
А та говорит:
— Экий прыткий дружище,
Вам бы ещё
С девкой сиську сосать.
Сколько вам лет,
Вот тебе обормоту?
И она на Валерку указала
Рукой.
— А денежки что
Эти сам заработал?
Или где-нибудь стырил,
А? Ушлый какой?
— Мне уже восемнадцать,
Ответил Валерка,
А Оксанке семнадцать
Будет в этом году.
И не надо над нами,
Так противно смеяться,
Если нет, я в другой её
ЗАГС поведу.
И денег не крал я,
Это честные деньги.
Мне на счёт кто-то шлёт их
Пятнадцать уж лет.
По лицу поползли
Уже злобные тени,
— Такой, может быть,
Вас устроит ответ.
Мне в армию скоро,
И хочу что б женою
Меня моя девушка
Дома ждала.
За неё я любого,
Как собаку, урою,
Мы семейные с нею
Не тронем дела.
Когда я вернусь,
Тогда дело другое,
Будем думать о том,
Как семью создавать.
А так не коснусь её
Даже рукою,
Мы с ней не такие,
Что б сразу в кровать.
Женщина в ЗАГСе
Немного обмякла:
— Ну, что ж с вами делать?
Спросила вдруг та.
— Заявленье пишите,
Коли дело так-то,
И ваши давайте
Сюда паспорта.
И деньги свои
Заберите обратно,
Ей ведь жить без тебя
Сколь не знаю я лет.
Ну что вы молчите,
Иль вам не понятно?
— Да, да мы сейчас,
Прозвучал их ответ.
Они по карманам
Быстро начали хлопать.
И ей паспорта
Протянули дрожа.
В одном паспорте было
Оксана Халопко.
В другом же стояло
Валерий Ганжа.
Паспорта ещё пахли
Типографскою краской,
Это первый у каждого
Был документ.
И они друг на друга,
Смотрели с опаской,
Всё ж при всём торжестве,
Был серьёзный момент.
Через час они вышли,
Со свидетельством брака.
И Валерка сказал:
Ты теперь мне жена.
И пусть только Антон
Тебя тронет, собака,
Я его завалю
Бугая, кабана.
Только ты мне родная
Пиши письма по чаще
Я тебе адрес свой армейский
Пришлю.
Ты одна у меня
Незабвенное счастье,
Тебя я, Оксанка,
Больше жизни люблю.
И я тебя, милый
Сказала Оксанка.
— Ты с самого детства
Мне дорог и люб.
Но тревожит одно,
Что сказала цыганка,
Не принёс бы разлуку
Нам какой душегуб.
Теперь наступило
Очень страшное время.
И будь она проклята
Эта война.
По земле полетело
Поганное семя,
И во главе их
Сам стоит Сатана.
Ты знаешь, Валерка,
Всё может случится,
Либо со мною,
Или может с тобой.
И как раз вот теперь
Мы должны разлучиться,
И кажется гонят
Нас с тобой на убой.
Насколько разлука
Пока мы не знаем,
Ведь всё же война
И людей льётся кровь.
Небеса и те меркнут,
А любовь всё ж земная,
А войну пересилить
Разве может любовь?
Нет, в тебя-то я верю,
Нет ни капли сомненья.
И сама за тебя
Крепче я, чем кремень.
Но цыганка сказала,
Ты получишь спасенье,
А за мною бредёт
Череда перемен.
Успокойся, прошу я,
Успокойся Оксанка.
Мы с тобой перед всякой
Бедой устоим.
А цыганка, ну что ж,
Это просто цыганка,
И верить нельзя
Никогда, слышишь, им.
Я думаю всё же
Война будет не долго.
Бандерлогам Россия
Враз сломает хребет.
С нашей армии пишут
Никакого нет толка,
И кручиниться вовсе
Нет резона тебе.
Пойдём сходим в кафешку,
Посидим там немного.
Хоть как-то отметим
Наше мы торжество.
Уже скоро по разным
Пойдём мы дорогам,
Так начертано нашей
Судьбы естество.
9
Уже скоро Валерке
Прислали повестку,
Надо явиться
Срочно в военкомат.
Но Валерка послал
Их всех к чёрту в отместку,
В злобе он перешёл
На отборнейший мат.
Распрощавшись с Оксанкой,
В тот же день на попутке,
Заплатив хорошо
Он отправился в Крым.
И это уже
Больше не было шуткой,
Это стало понятно
Влюблённым двоим.
Тогда от повесток
Беглецов было много,
Немногим хотелось,
Брат на брата идти.
И дезертиры встречались
По каждым дорогам,
Но у каждого разные
Свои были пути.
По дорогам ментура
Шныряла с облавой,
И военные всюду
Находились посты.
И всех, кто с законом
Поступал не по праву,
В воронках увозили
С собою менты.
Но Валерка удачно
Всё ж добрался до Крыма,
Того стоили деньги,
Что он заплатил.
И в пути все преграды
Обходились им мимо,
А встречным шофёр
Руки всем золотил.
10
В Крыму сразу Валерка
Сдался в руки военным.
Сказал, что в российских
Войсках хочет служить.
И в штаб был направлен
Он тут же мгновенно,
И там о себе
Должен он доложить.
Его встретил нач штаба,
Улыбчивый дядька.
В чине полковника
Танковых войск.
И всё расспросил,
Но скорей для порядка,
По глазам он Валеркиным
Понял, что свой.
Ещё он спросил,
Где хотел бы служить он,
В разгаре набор
На подводный был флот.
И этот вопрос
Был совсем неожидан,
Но полковнику дал
Согласие тот.
И вот уж Валерка
В наборном был пункте,
И в счастье не верил
Своим он глазам.
Избежал он участья
Быть в хунтавском бунте,
А здесь мичман учил
Корабельным азам.
На лодке подводной
Служить будет Валерка,
Эта лодка тех бывших
Здесь украинских сил.
И её не сравнить
С дряхлой их канонеркой,
И он форму морскую
Очень гордо носил.
Экипаж был с Россией
Это было всем ясно,
Но были и те,
Что Россия им враг.
На борту развевался
Белый, синий и красный
Здесь на крымской земле
Милой Родины Флаг.
Всех покинувших лодку,
Заменяли матросы,
Те, что в пункте наборном
Находились в муштре.
И сражаться готовы
Были за малороссов,
Если б даже сжигали
Их за то на костре.
Лодка скоро должна
Была двинуться в море.
И матросов быть должен
Там полный комплект.
Что сбежали одни
Это было не горе,
И не заменимых
Как водится нет.
И Валерка старался,
Всё усваивал быстро.
И уже всем сказали,
Что скоро в поход.
Охранять будут с моря
Что б по Родине выстрел
Никто бы ни сделал
Из вражеских вод.
В Крыму было много
И лазутчиков тоже,
И приспособленцев,
Что вредили стране.
Но они на своих
Также были похожи,
И нельзя догадаться,
Что за люди извне.
И вредителей много
Окопалось во флоте,
Брат Антона один из них
Подлинный враг.
Они за Россию душою всей
Вроде.
Но сердце им скрёб
Нашей Родины флаг.
Зам начальника штаба,
Это тот брат Антона,
Под своё собирал
Отщепенцев крыло.
Те имели взрывчатки
Уже многие тонны,
И России вредить,
Им пока что везло.
11
Экипаж на подлодку
Уже был готовым,
И грузились продукты,
И военный весь скарб.
И комплект аппаратов,
Для всплытия новый,
Что на складе военном
Хранился пока.
Это новые были
Совсем акваланги,
Применять можно их
На большой глубине.
Но вредители там
Все попортили шланги,
И нельзя обнаружить
Это было извне.
На подлодку ещё,
Заложили взрывчатку,
В аккумуляторный
Главный отсек.
Такое могло только в фильмах
Встречаться,
И это враги
Тоже сделали все.
Но всё делалось тайно,
Никто не заметил,
Вся обслуга достойными
Совершалась людьми.
И люди проверены
Были все эти,
Для проверки хоть всех
В поход вместе возьми.
Но это враги были
Укрофашисты.
А подумать об этом
Никто даже не мог.
Буд-то всё совершал
Сатана сам нечистый,
И буд-то глаза
Отвернул свои Бог.
Экипаж корабля
Человек было сорок,
И сорок первый
Командир корабля.
Но никто и не знал
О трагедии скорой,
И что их никогда
Не дождётся земля.
12
Свой адрес Валерка
В первый день же отправил,
Без неё, написал он,
Просто сходит с ума.
Что он занят муштрой,
Как боями без правил,
И просил написать,
Как она там сама?
Потому, что он скоро
Уже будет в походе.
И что на подводном
Служит он корабле.
И что сослуживцы
Его добрый народец,
И что их ещё учат
Пока здесь на земле.
Но только ответа,
От неё не дождался.
И вот уже первый
В его жизни поход.
В первый раз он с землёй
И с любимой расстался,
А судьба его в море
Уносила вперёд.
Уже были десятые
Сутки похода,
Командир для знакомства
Вызывал новичков.
Ему всякого в жизни
Встречалось народа,
Он с одними был весел,
А с другими суров.
И вот и с Валеркой
Состоялась беседа.
Кто, откуда, где жил,
Кто отец и кто мать.
Хотя он из досье
О нём всё уже ведал,
Но ему с его уст
Всё хотелось узнать.
И Валерка начал
Свой рассказ словно в школе.
Когда строгий учитель
Ожидает ответ.
И в словах его было,
Столько грусти и боли,
Словно в жизни его
Совсем радости нет.
Нет, он ни прибеднялся,
Что бы в нём вызвать жалость.
Он рассказывал просто
Всё о жизни своей.
Что родных у него
Никого ни осталось,
Кроме милой подруги,
Что родных всех родней.
Что они поженились
Совершенно недавно,
И что близости даже
Ещё не было с ней.
Что она обещала
Ждать, хоть сколько исправно,
Но пока не письмишка,
Вот за сто уже дней.
И что адрес он свой
Ей давно уж отправил,
И он в мыслях своих
Не находит конца.
Что он вырос в дет доме,
Не любви где ни правил,
И что матери нет у него
Ни отца.
И Оксанка его
Тоже в месте в дет доме,
И что у неё
Тоже нету родных.
У неё лишь меня,
У меня её кроме,
Что судьба у них вместе
Одна на двоих.
Он ещё до трёх лет
Находился у бабки.
Потом бабка его
Спроводила в дет дом.
И о жизни потом
Всей дет домовской сладкой,
Что пятнадцать лет трудных
Протекала потом.
Но ему повезло,
Кто-то слал ему деньги.
Каждый месяц пятнадцать
Пробежавших всех лет.
— Надо мной все шутили,
Мол от Разина Стеньки,
Только этих героев
Давно уже нет.
Часть денег ушло
На хозяйские нужды,
А часть их ложили,
На открытый мой счёт.
Ведь мне столько денег
Не было нужно,
А ведь сумма большая
Течёт и течёт.
Денег тех накопилось
Уже целые тыщи,
Кроме тех, что украли,
Кто касался к деньгам.
А я думал тогда,
Деньги шлёт, но не ищет,
Так относиться
Можно только к врагам.
Ведь тепло дорогого
Тебе человека,
Разве суммой какой
Сможешь ты заменить.
Кто деньги мне слал,
Был душевным калекой,
Он родства оторвал
Нашу хрупкую нить.
13
Оксанка осталась
Когда без Валерки,
Затаилась в себе
Тепло друга храня.
И уже не ходила
Она на канонерку,
И покоя не знала
Не единного дня.
Приходили в дет дом
И Валерку искали,
Двое военных,
Ещё трое ментов.
Но куда он пропал,
Они всё ж не узнали,
И ждали известий,
С пограничных постов.
Как-то Оксанка
Повстречалась с Антоном,
— Ну, что. Он сказал ей.
— Осталась одна.
Менты теперь ищут
Валерку — гандона.
А все говорят,
Что ему ты жена.
А я за тобою
Ходил же дурёха,
Ты больше других
Всегда нравилась мне.
Но с тобой поступить
Я могу теперь плохо,
Если хочешь, поджарю
Я тебя на огне.
Я сам теперь тоже
На службе в ментуре,
И право имею
Таких сучек карать.
Ты чё, не боишься?
И правда в натуре,
А я ведь могу
Твою жизнь поломать.
— Ты мне не грози —
Закричала Оксана.
Валерка вернётся,
Он жир спустит с тебя.
И теперь я владею
Ещё и наганом,
Мне Валерка оставил,
Бесконечно любя.
И если ты сунешься,
Жирная сука,
То я дырку добавлю
В твоей голове.
И для всех отморозков
Твоих будет наука,
И то, что ты трус,
Всё предастся молве.
Так что ступай
И меня ты не трогай,
Мне всё равно
Ты бандит или мент.
И если увидишь
Меня на дороге,
То ты исчезай,
Сразу в тот же момент.
14
Антон стал багровым,
Как небо заката:
— Ты, сучка, кого
Здесь взялась разводить.
За лажу за эту
Тебя ждёт расплата,
Скоро ты по другому
Начнёшь говорить.
Мы скоро вернёмся
С тобой к разговору,
Пожалеешь, что ты
Появилась на свет.
Я по личному буду
Казнить приговору,
Ведь защитников здесь
У тебя, знаю, нет.
Посмотрев ей в глаза
Он зло плюнул под ноги.
Давай дорогая,
До встречи, адьё.
Скоро наши с тобою
Схлестнутся дороги,
И там для тебя
Подыщу я статью.
За предательство всё
Ты ответишь мне, сука,
Предо мною ты будешь
Вертеться ужом.
На себя наложить
Будешь рада ты руки,
Но жить будешь грязным
И подлым бомжом.
И с Валеркой твоим
Я потом рассчитаюсь,
Он ведь, сука сюда
Всё равно приползёт.
Уничтожу я вас
И ничуть не покаюсь,
И думаю в этом
Мне хоть повезёт.
15
Разговор с командиром
Почти был закончен.
И он Валерку обняв,
Сказал: — Я твой отец.
Это будет в секрете,
Сказал я и точка,
Кто знает в походе
Какой ждёт нас конец.
Твоя мать умерла
Были трудными роды.
И ты до трёх лет
Был у бабки своей.
Я с тобой быть не мог,
По пол года походы.
Разве так воспитать
Может кто сыновей.
У тебя ещё есть
На год младше братишка.
Он в Австралии где-то,
Со второю женой.
Моя жизнь, сынок,
Словно страшная книжка,
Моё счастье земное
Всё прошло стороной.
Растерял всё, что мог,
Я и жён и детишек.
И сам я морской
Одинокий здесь волк.
Деньги слал я тебе
Ведь всегда был излишек,
Они в море зачем,
Какой в море с них толк.
Твоя бабка уже
Не справлялась с тобою
И тебя, перед смертью,
В дет дом отдала.
Я следил из походов
За твоею судьбою,
Вот такие, сынок,
С тобой наши дела.
Но теперь, как вернёмся,
Я к чёрту всё брошу.
И займусь я тобой
Хоть на старости лет.
Для тебя стать полезным
Я хочу и хорошим,
Ведь лучше семьи
Ничего в мире нет.
Может вы мне с Оксанкой
Нарожаете внуков,
И я их буду нянчить
И любя и храня.
Жизнь наша, сынок,
Ведь мудрёная штука.
И не забудете может
И вы про меня.
16
А в Одессе в то время
Было жуткое что-то.
Сожжено было заживо
Больше сотни людей.
Это в мае второго,
И наверно в субботу,
Вершина нацистских,
Самых страшных идей.
В огне полыхал там
Весь Дом Профсоюзов.
И в нём люди, скрываясь,
Сгорали в огне.
И нацики все
Веселились от пуза,
Молва всюду летела
О том страшном дне.
И на площади той
Там была и Оксанка,
И Антон за ней тоже
Очень зорко следил.
И с друзьями своими,
Компаньоны по пьянке,
Насильно в машину
Её усадил.
И в этой жуткой
И большой суматохе,
Никто не заметил
И не дал им отпор.
И зло совершив,
Те лихие пройдохи,
На машине рванули,
До визга в опор.
Машина влетела
В дачный двор за ворота,
А Оксанке рот сразу
Заткнули платком.
На глазах были слёзы,
От судьбы поворота,
Кто-то бровь ей рассёк
В попыхах кулаком.
Кровь застыла короткой
И узенькой струйкой.
Руки связаны были
У неё за спиной.
— Всё — Антон ей сказал,
— Ты Халопко — Халуйка,
Валерку не встретишь
Ты честной женой.
17
Валерка ушёл
Дверь прикрыв командиру.
Душа разрывалась
От этих вестей.
Командир был не строгим,
В военном мундире,
Но глаза были цепкими,
Крепче сетей.
По нему было видно,
Вся усталость за годы,
Под глазами его
Накопилась в мешках.
Он наверно лет тридцать,
Бороздил морей воды,
На флоте подводном,
Где он был, как в тисках.
Но сам никогда
Он не чувствовал страха.
По нему было видно,
Мужик он — кремень.
Как сказали бы люди
Он парень — рубаха,
Так таких называли
В глуши деревень.
У Валерки надежда
В груди поселилась,
Что может и правда,
Сиротство прощай.
Видно кто-то с небес
Подарил эту милость,
Или просто обрадовал
Так невзначай.
Только с милостью этой
Была и тревога,
Что всё это зыбко,
Как-будто мираж.
Что всё потеряется,
Вновь по дороге,
И уже колотил его
Нервный мандраж.
По эфиру на лодку
Им сообщили,
Что в Одессе нацисты
Позжигали людей.
И у экипажа вновь прибавились
Силы,
И уверенность в том,
Что б изгнать всех чертей.
18
Лодка вскоре вошла
В Скандинавские воды.
И тут лодку тряхнуло
От взрыва, как дом.
Вода заполняла на лодке
Проходы,
Где-то слышались крики,
Где-то брань, где-то стон.
Вмиг загудела
Сирена тревоги.
Командир дал команду
В машинное «стоп».
Мичман строил команду,
Он на лодке был Богом,
— Всё, кажись, братцы,
Это наш теперь гроб.
Автономного нету
Питания в лодке.
Аккумуляторный вдребезги
К чёрту отсек.
По всюду дымилась,
В укладках проводка.
Вспоможения функции
Рухнули все.
Лодка легла
На грунт взорванным боком.
Был ещё не затоплен
Торпедный весь трюм.
Всей командой туда
Моряки влезли скопом,
С тревогой на лицах,
От пугающих дум.
Стали быстро осматривать
Все акваланги,
Что по сигналу тревоги
Все брали с собой.
И тут обнаружили,
Рванные шланги,
Их кто-то умышленно
Гнал на убой.
Кислород из баллонов
Был вытравлен чисто.
И было всем ясно
Им наверх не всплыть.
Значит там постарались
Ещё дома нацисты,
И всем показали
Завидную прыть.
И только один
Акваланг был в порядке,
Это был командира,
Свой личный комплект.
Он его не сдавал
На обмен и зарядку,
Он был как талисман
С ним уже много лет.
— Один из нас выбраться
Сможет наружу,
Я его предлагаю
Матросу Ганже,
Справедливость я думаю
Здесь не нарушу.
Мы здесь все семейные
Люди уже.
А Ганжа вот женился
Как раз перед службой,
Но Оксану жену
Он ещё не познал.
— Да конечно, конечно,
Загалдели все дружно,
Ведь Валерка от них
Свой секрет не скрывал.
Каждый знал, обещал ей
Когда он вернётся,
Удивлялись терпенью его
Мужики.
И теперь ему шанс,
Что б спастись достаётся,
Но те ставки в процентах
Не так велики.
Глубина не известна,
Все приборы погасли,
И если даже всплывёт,
Сколь до берега миль?
И шанс этот может
Оказаться напрасным,
Если у парня
Не хватит вдруг сил.
Валерка обнял
Обречённых матросов,
Последним Валерку
Обнял командир.
Ну что ж, если нет
К нему больше вопросов,
Через сектор торпедный
Пора выходить.
Валерку по-быстрому
Дружно одели.
И опустили в торпедный
Пустой уже люк.
Может спасётся
И на самом он деле,
А может, как им,
Будет тоже каюк.
Пройти выход торпедный
Рисковое дело.
От неточного веса
Может клинить затвор.
И пружина наружу
Не выбросит тело,
Нужно сделать ногами
Сильнейший упор.
Но в этом случае
Всё было в порядке,
И Валерка со дна
Поднимался наверх.
Пригодилась ему
И муштра и зарядка,
Он всплывал и молился
За оставшихся всех.
19
Секунды тянулись
Как-будто минуты.
В голове появился
Назойливый шум.
Всё тело сдавило,
Как железные путы,
А Валерка шептал:
— Я дышу, я дышу.
Но скоро намного
Ему стало легче,
И включил он продувку
Давление сняв.
И вот и с поверхностью
Первая встреча,
И это не сон.
Это чёткая явь.
Он с огромным трудом,
Аппарат скинул в воду.
И спасательный только
Остался жилет.
Он прикинул до берега
Часа три где-то ходу,
Но ещё он не знал,
Доплывёт или нет.
За эти часы
Все на лодке погибнут.
У них на исходе
Уже был кислород.
И Валерке за них
Стало очень обидно.
Какой это смелый,
Какой чуткий народ.
Стоял уже сумрак
Весеннего неба,
И на берегу
Зажигались огни.
Никогда на чужбине
Он ещё не был.
Хотя с Оксанкой мечтали
Об этом они.
Вода была градусов
Где-то пятнадцать,
Но он плыл на огни
Согреваясь при том.
Ему дали шанс,
Надо очень стараться,
Что б увидеть Оксанку
И увидеть свой дом.
Уставая лежал
На спине глядя в небо.
И снова настойчиво
К берегу грёб.
Он в такой переделке
Никогда ещё не был.
И ни цель бы его
Море было бы гроб.
И тут он увидел
Штук десять дельфинов,
Что игриво кружили
У него по бокам.
И подплыв под него
Как орда исполинов,
Несли на себе его
В даль к берегам.
Он видел дельфинов
В Чёрном море в Одессе.
И этот феномен
Был тоже знаком.
Относились те к людям
Всегда с интересом,
И спасали всех тех,
Кто заплыл далеко.
И теперь он был рад,
Что такая удача,
Теперь к берегу будет
Легко доплывать.
Он смотрел на дельфинов,
Чуть от счастья не плача,
И в их мокрые морды
Всех хотел целовать.
20
Оксанку втащили
В огромные сени,
Где открыли подполья
Огромнейший люк.
— А ну давай, сука,
Вставай на колени,
Таких здесь как ты
Было много падлюк.
Они затолкали её
В подземелье.
Там в подвале была
И ещё одна дверь.
Да, эти люди
Вкус подлый имели.
И каждый из них
Был, как бешеный зверь.
За второй в том подвале
Окованной дверью,
Был довольно просторный
С изоляцией зал.
И Оксанку втолкнули туда
Эти звери,
— Вот здесь жить и будешь.
Антон ей сказал.
Три дружка его
Сёма, Коляша и Юра,
Так к ним обращался
В процессе Антон,
Стали тешиться с ней,
Как с ободранной шкурой,
Она и была им нужна
Лишь на то.
Первым делом сорвали
С неё сразу платье.
Оголилась девичья,
Но полная грудь.
И они её начали
Тискать в объятьях,
— Тебя так ни ласкал
Муженёк твой и друг.
Говорят, ты ещё
Не проткнутая тёлка,
И хранишь за трусами
Для мужа целяк.
Но теперь тебя трахать
Мы здесь будем столько,
Что ты счёт потеряешь,
Кто и сколько, и как.
Оксанка старалась
Прикрыть свои груди,
Но звери сорвали с неё
И трусы.
И Оксанка кричала:
— Вы скоты или люди,
А те усмехались ей
Злобно в усы.
Подошёл и Антон,
И наотмашь ударил,
Всей пятернёй
Прямо в губы, в лицо.
По нему было видно,
Он в пьяном угаре,
И вырвал из пальца Оксанки
Кольцо.
— Я тебе говорил,
Ты моей будешь, сука,
А ты, помниш,ь хотела
Меня пристрелить.
Но тебе преподам
Я другую науку,
Ты будешь, как пёс
Подзаборный скулить.
21
До берега было
Уже метров двести.
А у Валерки довольно
Достаточно сил.
Дельфины громко крича,
Развернулись все вместе,
И растаяли быстро
В норвежской ночи.
Валерка поплыл
Помахав им руками,
Но надо же сколь в них
Ума и любви.
А японцы их ловят
И бьют тесаками,
Их запачканы руки
В разумной крови.
Они, как людоеды,
Жрут дельфиное мясо,
И так, как и весь
Азиатский народ,
Иль, точнее сказать,
Эта жёлтая раса,
Тянут всё, что шевелится
В алчный свой рот.
Лаосцы, вьетнамцы, тайваньцы,
Китайцы,
И много других,
Среди них упырей,
Жрут всех, что несут
Хоть какие-то яйца,
И всех насекомых,
И разных зверей.
Собак поедают,
И миленьких кошек,
И крысы и змеи —
Всё пускается вход.
И считают всё это
Они пищей хорошей,
И всё, словно дети,
Себе тянут в рот.
Никогда для них голод
Не станет проблемой.
Всё живое на свете
Для них есть еда.
Для них что дельфины,
Что страусы Эму,
А то, что те мыслят,
Для них не беда.
Валерка ещё раз,
Сказал им спасибо,
За то, что на берег
Его донесли.
И совсем то не важно,
Что на вид это рыба,
Но знают, что людям
Нельзя без земли.
22
А в Одессе в подвале
Пытали Оксану.
Но к счастью Валерка
Об этом не знал.
Иначе б его
Кровоточили раны
И он не доплыл бы,
Если б духом упал.
Они к ней заходили,
То один, то по трое.
Антон её видеть
Уже не желал.
Перед ней, беззащитной
Они были герои,
О как человек
В своей низости пал.
На ней и живого
Уж не было места.
Кровавое месиво
И синяки.
Её измесили
Они, словно тесто,
Каждый раз вход пуская
Свои кулаки.
И однажды Оксанка
Им просто взмолилась.
Прошу вас, убейте,
Убейте меня.
Подарите хоть эту
Последнюю милость,
Я жить не хочу,
Ни минуты, ни дня.
Я очень устала,
Вы меня пожалейте,
Ради тех, кто, быть может,
Дорог вашим сердцам.
Что вам стоит, прошу вас,
Вы просто убейте,
И это зачтётся
Когда-нибудь вам.
Я ведь вижу, натешились
Вы со мной вволю,
И я перед вами
Просто мерзкая грязь.
Я уже не боюсь
Ни побоев, ни боли,
И с душою своей
Потеряла я связь.
Я просто хочу,
Что бы кончилось это.
И я не хочу
Ничего больше знать.
Ведь перед Богом
Вам придётся ответить.
Коль убьёте, не стану
Я вас проклинать.
23
А там, на дне моря,
В потопленной лодке,
Моряки попытались,
Связаться с землёй.
Кто-то вызвался путь
К рубке сделать короткий.
Там аккумулятор
Стоял запасной.
И если вдруг рубка
Осталась сухая,
Попробовать можно
С неё дать сигнал.
Конечно, затея
Всем казалась лихая,
Но остаться в живых
Тоже каждый желал.
Это был инженер,
Был он мастер от бога.
Ему дали в руки
Подводный фонарь.
— Но вы здесь не страдайте,
Ребята, от скуки,
Может быть Бог пошлёт нам
Всем спасения дар.
Он напялил себе,
Бесполезную маску,
Хоть там воздуха нет,
Но для глаз благодать.
Добираться до рубки,
Было очень опасно,
И кроме того,
Ничего не видать.
Каждый сам понимал
Этот шаг безрассудства,
Каждый сам понимал,
Что идёт он на смерть.
Но, вдруг на сигнал,
Наверху отзовутся,
Но добраться до рубки
Ещё надо суметь.
При условии только,
Что рубка сухая,
И аккумулятор конечно
Не сдох.
Ну что ж, испытать себя,
Доля такая,
Ведь он в своём деле,
Был очень неплох.
— Давайте ребята,
Ни пуха и к чёрту.
Иначе хоть как,
Всё равно умирать.
А так может быть
Ещё вдарим чечётку,
Удачей сильна
Вся подводная рать.
Он, как и Ганжа,
В люк спустился торпедный,
А там сквозь пробоину,
Сразу в кингстон,
Нужно три лишь минуты,
Для первой победы,
А там уже дальше
Будет пробовать он.
Три минуты, сказать лишь,
А сделать попробуй.
Когда твоя жизнь
Висит на волоске.
И вот-вот захлопнется
Крышка от гроба,
Хотя наша жизнь
И так в божьей руке.
И если что б жить
Нам отпущена доля,
То надо стараться
Быть достойным её.
Ничего не достичь,
Без упорства и воли,
И лишь тем, кто стремится,
Бог помощь даёт.
24
Ну вот он и в рубке,
И рубка сухая.
Он жадно глотал
Спёртый воздух внутри.
И, Господу славу,
В душе воздавая,
На часах минут было
Действительно три.
Не секундою больше,
Не секундою меньше,
Это знание лодки
И точный расчёт,
Быть таким бы вот точным
На свиданьи у женщин,
Это балов на сто
Был бы сразу зачёт.
На батарею
Накинул он клеммы,
В передатчике стрелка
Качнулась вперёд.
Всё было, как надо,
По заданной теме,
И он начал стучать:
— Отзовитесь, я Грот.
Это был позывной,
Для военной эскадры.
Он всё отстучал,
Что с ними и как.
И координаты,
Что стояли на карте,
Прибор их фиксировал.
Точный Маяк.
И вот уж назад полетели
Ответы.
Отовсюду на помощь
Спешили суда.
Инженер сидел, плакал,
При ламповом свете,
Обессилевший сразу,
От такого труда.
Назад возвратиться
Уже он не сможет,
И он стал стучать
По железной трубе.
И там слышали все
И ушами и кожей,
Что шанс им спастись
Появился в судьбе.
И зажатые в крепкой
Железной ловушке,
Обнимались и плакали
Люди навзрыд.
Инженер не подвёл,
Мастерства не нарушил,
Это счастье такое,
Людям радость дарить.
25
Под ногами Валерка
Почувствовал землю.
И ногами уже
Теперь к берегу брёл.
Может силы святые,
Где-то правда не дремлют,
И с их помощью он
Сам себя поборол.
Он вышел на берег,
Там было безлюдно,
На песке был гребной
И рассохшийся бот.
И ему в него влезть
Совсем было нетрудно.
И он сразу уснул,
Безо всяких забот.
Спал он долго и крепко,
И без сновидений.
Но, только лишь солнце
Коснулось лица,
Он тут же вскочил
И привстал на колени,
Всё с просонья не в силах
Понять до конца.
Он вокруг осмотрелся
Весь свой путь вспоминая,
И девчёнку увидел,
Что шагала к нему.
Ему почему-то,
Та была, как родная,
Но ещё он не знал,
От чего, почему.
Но он вдруг покрылся
Холодным весь потом,
Потом начал думать,
Что сошёл он с ума.
Это не незнакомый,
К нему двигался кто-то,
А была то Оксанка,
Его жинка сама.
Он выбрался быстро,
Из дырявого бота,
И рванул к ней на встречу,
Что было в нём сил.
Он кричал ей Оксанка,
Но молчала та что-то,
И он задыхаясь:
— Кто такая — спросил.
Девчонка смотрела,
На него с удивленьем,
И — а вы кто такой —
Та спросила сама.
Валерка белел
И хрипел от волненья,
И казалось ему,
Что он сходит с ума.
— Как вас зовут,
Разве ты не Оксанка?
Я Валерка, твой муж,
Что, не помнишь меня?
И тут вдруг он вспомнил,
Разговор тот с цыганкой,
Когда шли они к ЗАГСу
По пути среди дня.
— Извините — Сказал он,
— Я,кажись, обознался.
Добры будте, скажите,
Как вас зовут?
У вас я нечаянно
Здесь оказался,
И я даже не знаю,
Эту местность всю тут.
Девчонка спросила:
— Ты что, с неба сорвался?
И к тому же ты русский,
Так откуда же ты?
— Я по воле судьбы,
Здесь у вас оказался,
Я из самого дна
Этой самой воды.
— Ничего не пойму,
Вы что, шутите что ли?
Что в водах вы делали этих
На дне?
Давай всё по порядку,
Как учителю в школе,
И очень подробно,
Всё рассказывай мне.
Для начала скажу,
Что Норвегия это,
А город прибрежный
Зовут — Олесунн.
И что время теперь
У нас раннее лето,
И на прибрежную вас
Занесло полосу.
Мы здесь с мамой живём
Лет пожалуй семнадцать.
Мой отец был послом,
Но он умер давно.
И мы просто не стали
Назад возвращаться.
Здесь намного жить лучше,
Чем там всё равно.
Я там родилась в Украине,
В Одессе.
Но с рождения сразу
Жила уже здесь.
Я много знаю от мамы
Украинских песен.
И земляки наши тоже
Здесь в городе есть.
Языками владею
Норвежским и русским,
И английский учу,
И немного латынь.
И сюда прихожу,
Когда мне очень грустно,
Этот берег мне ближе
Всех прочих святынь.
А зовут меня просто,
Как дома, Олеся,
Хотя здесь другие совсем
Имена.
Но мама тоскует,
По старой Одессе,
Нам Родина раз только
В жизни дана.
Теперь ты расскажи,
Всё, как можно подробней,
И с кем ты так сильно
Попутал меня.
Я вижу, ты парень
Не очень то робкий,
И время хватает,
Ведь начало лишь дня.
И Валерка подробно,
Всё начал с Оксанки.
Что они, как две капли,
Один с ней в один.
Что им нагадала
В Одессе цыганка,
Что встреча с сестрою
Нас ждёт впереди.
— В Украине Война,
— Да, об этом я знаю,
У нас пишут в газетах,
Об этом не раз.
Но вы продолжайте,
Я знать всё желаю,
Перебила Олеся,
Валеркин рассказ.
Так вот, мне прислали
На службу повестку,
А я не хотел
За жидов воевать.
И в Крым я уехал,
Бандитам в отместку,
Что б на службу меня
Не сумели призвать.
И пошёл я на службу,
В Крыму, там, в России,
Ведь Крым возвратили
В Россию опять.
И я захотел все отдать свои
Силы,
И край от бандитов
Родной отстоять.
Служить я пошёл
На подводную лодку.
И так оказался
Я в вашей воде.
Но лодку взорвали
Враги наши жёстко,
В структуры залезли
Повсюду везде.
Испортили в лодке
Нам всем акваланги,
Заложили взрывчатку
Нам в энергоблок.
Прошлись, как говорят,
По нам, словно танки.
И лодке порвало
Взрывом весь правый бок.
И, естественно, сразу
Мы камнем на дно.
Акваланг командира,
Один был рабочим.
Волей всей экипажа,
Спастись было дано,
Лишь мне одному,
Смерть досталась всем прочим.
Я поднялся со дна,
Берег в трёх часах хода.
А на мне был спасательный
Так же жилет.
Акваланг я свой скинул
И выбросил в воду,
Вот и всё, никакого
Секрета здесь нет.
— Почему всё же ты
Обеспеспечен был шансом?
Ведь мог этот шанс
Получить и другой.
— Потому, что мы лишь
Поженились с Оксанкой,
А любви не познали
Ещё никакой.
Я ей обещал,
Как вернусь, то всё будет,
А об этом конечно,
Знал весь экипаж.
И просто меня,
Пожалели там люди,
Такой вот у них
Благородный типаж.
Подводники — это
Особая каста,
И собою пожертвовать
Есть в них черта.
Вот и весь мой рассказ,
И на этом и баста.
А всё остальное
Лишь так маета.
— Да, хочу я добавить
Слов пару не длинных,
Но об этом никак
Не могу не сказать.
Добраться сюда
Помогли мне дельфины,
Иначе б мне вас
Никогда не видать.
— Да — это вот чудо,
Сказала Олеся,
Я вас приглашаю.
Пойдёмте со мной.
Мама ахнет, узнав,
Что вы из Одессы,
Я знаю, ей дома
Тоскливо одной.
И зайти мы должны,
В полицейский участок,
Там всё решат,
Что и как предпринять.
Ведь с подлодки на берег
Выходят не часто,
И потом, что б не стали бы
Вас обвинять.
Вы здесь, как не крути,
Нарушитель границы,
И не избежать
С этим всех процедур.
Такое во сне
Только может присниться,
И то, это будет
Уже через чур.
26
На подлодке дождались,
Наконец-то спасенья.
Продолжалась работа
Уже два часа.
Словно им после смерти
Пришло воскресение,
И весёлые были
Их слышны полоса.
Всех подняли на борт
Живых тридцать восемь.
Отыскали и мёртвых
И подняли двоих.
Ведь команда шумела,
Мы мёртвых не бросим,
Пусть родные увидят,
Хоть последний раз их.
От НАТО в Россию,
Отправили ноту,
И Норвегия тоже
Ультиматум дала.
Но спасатели сделали,
На отлично работу,
Дипломатия тоже
Утрясла все дела.
Всех спасённых не сразу
Вернули в Россию,
Но там чистка пошла,
Арест скрытых врагов.
И те на друг друга
Потом доносили,
Предателей жребий,
Всегда был таков.
Но взяли лишь тех,
Кто в пределах границы,
А в Одессе полно
Было вражеских лиц.
Хотя, как по мне,
У них морды, не лица,
Для врагов невозможно
Закрыть всех границ.
Сквозь границу ходили
За день тучи народа,
И нельзя угадать,
Кто там враг, а кто нет.
И все перекрыть
Невозможно проходы,
Со страной, что была им,
Родной много лет.
Но всё ж ФСБ
Хлеб свой ест не напрасно,
Очень много в застенках
Уже было врагов.
И уже становилось
Предельно всё ясно,
Враг на всё и всегда,
Был повсюду готов.
Это ж надо, как крепко,
Два стравили Ивана,
И с усмешкой глядят
На них со стороны.
Как наносят друг другу,
Смертельные раны,
Но Иваны Америке
Той ненужны.
Им приятно, когда
Бьют Иваны друг друга,
А кто сможет ударить
Сильнее, чем свой?
И не выйдут они
Из смертельного круга,
Пока не падут
В прах своей головой.
Пусть побольше наносят,
Друг другу урона.
Расслабляя природный
Свой потенциал.
И пусть ослабляется
Их оборона,
И пусть будет жутким
Этой бойни финал.
27
В подвале подонки
Задавались вопросом.
Ведь и правда, она
Им была не нужна.
И решили её
Отпустить кровососы,
Ведь теперь не невеста она,
Не жена.
В ней уже ничего
Больше нету живого.
Так и так сама сдохнет
Через несколько дней.
Совершить та не сможет
Ничего рокового,
Да и кто теперь вспомнит,
В это время о ней.
Они посадили
Её снова в машину,
И у города бросили
На пустыре.
Но они просчитались,
Что не догрешили,
Что её не убили,
В своей тайной норе.
От платья на ней
Лишь висели лохмотья,
И узнать невозможно
Её по лицу.
Но в жизни настанет
Момент поворотный,
И придётся Антону
Отвечать, подлецу.
Да, и этим уйти
Не удастся подонкам.
Их настигнет возмездье
За всю эту грязь.
И если в тюрьме
Не подохнут на шконках,
То грызть будет друг друга
Звериная мразь.
Бросив Оксанку,
Те вернулись на дачу,
И до вечера пили
Там водку втроём.
На вечер у них
Был выезд назначен,
За новою жертвой,
Не сгоревшей живьём.
Кто уцелел
От огня там в Одессе,
В подвале их здесь,
Добивали враги.
Следы заметать
Было в их интересе,
Чем и занимались,
Менты от тоски.
Что бы нужных никто
Не давал показаний,
Уже были взяты,
Все под карандаш.
И там проходили процесс
Истязаний,
Где многим из них
Наступал и шабаш.
По всей Украине
Шло смутное время,
Похищали людей,
Ни за что, просто так.
Зашевелилось
Всё нацистское племя,
Утверждая свой строй,
Поднимая кулак.
Всё русское там
Жгли калённым железом.
За русские нравы,
За русский язык.
За сочувствие к ним,
Тех, кто русским полезен,
И всех тех, на кого
Был повешен ярлык.
И это ещё
Поощрялося властью.
Виноватых в убийствах
Никто не искал.
И враги промышляли
С кровавою пастью,
Шушкевич с Бандерой
Были их идеал.
28
Олеся с Валеркой
Направились к дому,
Для чего они сели
В стоящий трамвай.
По Одессе Валерке,
Был транспорт знакомый,
Лишь сойти там где нужно,
Сам не забывай.
Трамвай очень удобный
И доступный к тому же
До пол ночи всё ходит,
По рельсам звенит.
Олеся с Валеркой
Сошли там, где нужно,
И молча до дома
Шагали одни.
— Первым делом тебе
Надо переодеться —
Сказала Олеся,
Зайдя с парнем в лифт.
Теперь от меня
Тебе некуда деться,
Здесь, к счастью, тебе
Не безбрежный залив.
Живём мы в не очень
Просторной квартире,
Но за то она куплена
Нами давно.
И мы не зависимы,
Здесь в этом мире,
И достоинство это
У нас не одно.
На отца получаем мы с мамою
Деньги,
Нам хватает на то,
Что бы сносно нам жить.
Нет, мы не кормимся
Здесь дребеденью,
Но и с богатством
Не можем дружить.
От отца кой-какая
Осталась одежда,
Тебе будет, пожалуй,
Она в самый раз.
Что бы ты не смотрелся,
Как бич и невежда.
А то на тебя
Смотрят тысячи глаз.
И в полиции тоже
За это осудят.
Здесь правила есть,
Нужно их соблюдать.
А так мы с тобой
Незаметные будем,
И к нам уж не станет
Никто приставать.
Отворив дверь ключом
Та с улыбкой сказала.
Заходи и, как дома,
Пожалуйста будь.
Мама, видно, с гостей
Ещё не приезжала,
У неё свой всегда
И размеренный путь.
Но знакомству с тобою
Она будет рада.
Со мною побудешь
У нас пару дней,
Но сообщить
Нам в полицию надо.
Шутить здесь у нас
Не положено с ней.
Они сообщать, нам
Прийти когда надо.
И ты без утайки
Им всё расскажи.
Расскажешь всю правду
Не будет преграды,
А так неприятности будут
От лжи.
По Одессовским меркам
Квартира большая.
Кухня, пять комнат
И ещё вестибюль.
Всю обои цветные
Её укрошают,
На окнах в узорах
Тончайшая тюль.
Мебель старинная,
Красного дерева,
Со вкусом подобран
Был весь гарнитур.
Кинозал одна комната,
И колонки в нём стерео,
Пианино у стенки
Для игры партитур.
Полы все в коврах
И опять же в тон мебели,
Видно, в этой квартире
Ценили уют.
У Валерки и близко
Всего этого не было,
Потому, что финансы
Романсы поют.
Из гардероба достала
Олеся одежду,
Рубашки и брюки,
И красивый пиджак.
Всё оденешь вот это,
И будет надежда,
Что нас не пропустят
Сквозь жёсткий наждак.
Валерка оделся,
Всё ему было в пору.
Он смотрелся, как юный,
Лихой гимназист.
Никто на него
Не посмотрит с укором,
Теперь и душой он,
И телом был чист.
— Давай ко столу,
Что-нибудь перекусим.
Ты, наверное голоден,
Сутки не ел.
Приготовлю омлет,
Я сейчас очень вкусный.
Валерка от счастья,
Даже чуть не запел.
Конечно же есть ему
Очень хотелось,
И пить или кофе,
Молоко или чай.
И в нём вдруг проснулась,
Нахальная смелость:
-Я бы выпил вина,
Что-то я заскучал.
Олеся сказала
И вино то же будет,
Сейчас она всё
Приготовит на стол.
Её халат расстегнулся,
И выпали груди,
И Валерка свой взгляд,
Опустил сразу в пол.
И в нём защемила,
Тоска по Оксанке.
Разницы в них
Ну совсем никакой.
Значит права была всё же
Цыганка,
И он прикоснулся
К Олесе рукой.
Она на него
Посмотрела с улыбкой,
И как-то так просто
Сказала легко.
Если хочешь меня,
То не будет ошибкой,
Ведь Оксанка твоя
Так ещё далеко.
Но сначала еда,
И немножечко выпьем.
За знакомство, за встречу,
И за то, что ты жив.
И Валерка глаза
Свои влажные вытер,
Судьба с ним крутила,
Во всю, виражи.
29
Оксанка брела по безлюдной
Дороге.
Иномарка одна
Тормознула пред ней.
Человек за рулём,
Вскрикнул в ужасе — Боги!,
И в машину помог сам
Усесться он ей.
Всю дорогу Оксанка,
Улыбаясь молчала,
На вопросы его
Не давала ответ.
И шофер замолкал,
Оставаясь в печали,
Сколько горя в стране,
И чего только нет.
Но одно он заметил
Быстро мчась по дороге.
Что девушка эта,
Совсем не в себе.
И он становился,
До ужаса строгим,
Кто смог совершить с ней
Такое в судьбе.
Он привёз её сразу
В городскую больницу.
И причитающим сдал её
В руки врачам.
Такое во сне даже страшном
Не снится.
И в яви без слёз
Нельзя видеть очам.
У ней переломаны
Были все рёбра.,
Разломаны челюсти
В двух, трёх местах.
Организм почти что
Совсем был угроблен,
И душа умерла,
И была в ней пуста.
Она также молчала,
На все ей вопросы,
И безумной улыбкой,
Заливалось лицо.
Кто с ней сделал такое,
Кто на улице бросил,
Расплодилось по свету
Теперь подлецов.
У неё не осталось
Ни боли, ни страха
И мозг перестал
Отвечать на беду.
Она не могла ни стонать
И ни ахать.
Она скрылась в себе,
Как цветочек в саду.
Её поместили в больнице
В палате.
И сиделок приставили
Сразу двоих.
Может сил молодых
У неё всё же хватит,
А врачам надо только
Поддерживать их.
Ей конечно же все
Обработали раны,
И искупали
Осторожно её.
Но также всё смотрит
Вдаль с улыбкой Оксана,
На вопросы ответы,
Она не даёт.
Что б её состоянье
Хот немного облегчить
Нужен труд терпеливый,
И сердечный покой.
Или с кем-то родным,
Устроить ей встречу,
Но никто и не ведал
Где найдётся такой.
У неё ни каких
При себе документов,
По лицу невозможно
Её опознать.
Память к ней приходила
Но всего на моменты,
И пустая улыбка
Появлялась опять.
Кормили её
Осторожно из ложки,
Все в трещинах челюсти
Были у ней.
И с ней обращались
Совсем осторожно,
Что б всё там срослось,
Надо много ждать дней.
30
Всех пленников моря,
Спасённых с подлодки,
В контрразведке держали
Пока под замком.
А там и допросы,
И психобработки,
Каждый разведчик
С этим в жизни знаком.
Дознаванья должны
Все пройти процедуру.
Весь путь на свободу
Решается так.
И коль не отпустят,
То снимут и шкуру,
Попасться чужим,
Это вам не пустяк.
Во время обеда
Валерки с Олесей,
Вернулась с гостей
И Олесина Мать.
— Мама, он гость
Из далёкой Одессы,
Ей сразу Олеся
Решила сказать.
И Валерка привстал,
Улыбаясь, на встречу,
— Мережко Галина
Протянула та кисть.
И она разразилась
Приветственной речью,
Валеркиной не
Отпуская руки.
Вопросы летели
И быстро и чётко,
Валерка едва
Успевал отвечать.
Вы не стой ли, мой друг,
Затонувшей подлодки
Все газеты об этом
Только лишь и кричат.
Моряки в контрразведке
Пока под охраной,
И там пишут ёщё,
Что один есть беглец.
Что он мол женат
На какой-то Оксане,
И что её перед службой
Он повёл под венец.
Но близость они ещё
Не испытали.
Муж сказал мол девчёнкой
Пока поживи.
И из всех ему шанс
Для спасения дали.
Что б с женой испытали
Те счастье любви.
Но пока не известно,
Что с ним далее стало.
Добрался ль до берга он,
Как давно.
Теперь они знают,
Миль до суши не мало.
И подъём был опасным,
Глубокое дно.
Не каждый из них,
Мог бы выдержать это,
Но парень, сказали,
Был очень силён.
Но пока от него
Ни следов, ни привета,
И может быть даже
Не жив уже он.
— Да вон он. Как видите.
Жив я остался.
И с Олесей за вашим
Сижу вот столом.
Спасибо дельфинам,
Что до суши добрался.
И Олеся меня
Пригласила к вам в дом.
Хотя мы с Олесей,
Совсем незнакомы,
Но ваша Олеся —
Оксанкин двойник.
И её я увидел
И подумал — я дома,
Буд-то снова в Одессу
Я родную проник.
Я ночь всю проспал
Там в рассохшемся боте,
А утром спросонья
Увидел её.
Я даже подумал,
Что снится мне что-то,
Такое родное,
Живое моё.
Но всё оказалось
И правдой и явью,
Я даже раз десять
Себя ущипнул.
Думал, может свихнулся,
Пока в море плавал,
Иль попал на тот свет,
Если я утонул.
Олесина мама
Присела к ним рядом,
И тоже налить
Попросила вина.
Ваша Оксанка,
Мне как ребус загадан.
Ведь дочь у меня
Родилась лишь одна.
Правда в Одессе
Меня кесерили,
И дочь показали
Мне только одну.
Неужели тогда
Меня там обдурили,
Но если всё так,
То тогда, ай да ну!
Когда всё утрясётся,
С вашей комендатурой,
Мы с вами отправимся,
На неё посмотреть.
Ну надо ж доверчивой
Быть такой дурой,
Живот огромадный
Такой вот иметь.
И она показала
Руками размеры,
Чуть рук не раздвинув
Своих шире плеч.
— Неуж-то надули меня,
Изуверы,
Ну что же, со мною
Дождётесь вы встреч.
Обед за беседой
Закончился быстро.
И Олеся Валерку
К себе повела.
Слова прогремели её
Словно выстрел,
Она громко сказала
— Приступим к делам.
От её прямоты
Засмущался парнишка.
Она поняла и сказала
-Так вот.
У нас это всё
Называют интрижкой,
Не важно зачем,
Кто кого позовёт.
И секс или флирт
Здесь обычное дело.
И даже со школьных
Порой ещё лет.
Лишь бы пара сама
Добровольно хотела,
Ну, а если не хочешь,
Скажи просто нет.
Да нет, я хочу,
Просто как-то неловко,
Вдруг, Олеся, Оксанкой
Тебя назову.
А в штанах уже член
Был с распухшей головкой,
И Валерка сказал:
— Я тебя разорву.
И они на широкую
Бросились койку.
С друг друга срывая
Штаны и трусы.
Навряд ли кто б смог
Себя сдерживать столько,
И он опьянел
От безумной красы.
Грудки такие
Упругие, белые.
И бёдра, в которых
Хотелось тонуть.
И то, что в желаньях
Она была смелая.
Толкнуло его
На неправедный путь.
Он знал, что всё это
Зовётся изменой,
Он знал, что Оксанка
Всей жизни милей.
Но он поднимал
Её выше колени,
И в неё проникал
Всё сильней и сильней.
Он в сущности думал,
Что это Оксанка,
Ведь разницы не было
В них никакой.
И он налегал на неё
Грозным танком,
За талию крепко
Прижимая рукой.
А тело её было гладким
И белым.
Страсть из неё
Проливалась волной.
— О, как я мечтала,
О, как я хотела.
Ты меня не бросай,
Ты останься со мной.
Если хочешь,
Зови меня тоже Оксанкой,
А хочешь, шалавой
Меня назови.
Но только меня,
Не лишай этой сладкой,
Этой безумной,
Пьянящей любви.
О женщины! Женщины!
Что в вас такое,
Что в вас поместил,
Сам Господь из небес?
Но мужчину лишить,
Для вас просто, покоя,
Лишь вас стоит раздеть
В нас вселяется бес.
И пусть седина
В нашу падает бороду,
И пусть в рёбра тычется,
Дьявол и бес.
Но, до старости мы,
Жизнь всю свою смолоду,
Принимаем вас женщин,
Божьим даром с небес.
31
После бурной такой,
После радостной ночи,
Когда сердце так тает,
Как лёд в коньяке,
В участок идти,
Им хотелось не очень,
Но покой его сердца
В его был руке.
Их направили к старшему
Сразу по чину,
И Валерка в какой
Всё поведал уж раз.
По какой оказался
У них он причине,
И уже надоевшим
Считал свой рассказ.
С участка куда-то
Очень долго звонили,
Заполняли каких-то
С десяток бумаг.
И потом его в камеру
Всё ж проводили,
А Олеся волнуясь
Сходила с ума.
Как ни как,
Нарушение всё же границы,
И дипломатия пусть
И смягчала удар,
Но в газетах уже
Появились их лица,
Как нарушители
Тех государств.
На целых пол года,
Оставаясь в темнице,
Их в одной теперь вместе
Поместили тюрьме.
Здесь их считали
Преступные лица,
Власти здесь были
Себе на уме.
Все были рады
За встречу с Валеркой,
Что он оказался
И жив и здоров.
И судимы они
Все одной были меркой,
И пили им всем
Одинаково кровь.
Вызывали частенько
Их всех на допросы,
Скорее формально,
Чем что-нибудь знать.
Ведь все подневольные
Были матросы,
Простые ребята,
А не высшая знать.
Что ж солдат и матрос,
Он всегда подневольный,
Если он выполняет
Армейский приказ.
Тем, кто приказал
Им ни капли не больно,
Они такие вопросы
Решают на раз.
Не справились с делом —
Они виноваты,
А если успех,
Высшим всем ордена.
И это известно,
Давно всем солдатам,
А у каждого жизнь,
Как известно, одна.
И низшая каста,
Всегда только челядь,
И волю всегда
Выполняют верхов.
И если промашка,
Удар сразу в челюсть,
И прелести все,
За промашку, грехов.
32
С тех пор, как Оксанка
С Валеркой расстались,
Почти целый год,
Растворился, как дым.
Дни необузданной
Конницей мчались,
Но казались веками
Они молодым.
Оксанке уже становилось
Получше.
Лицо вновь сияло
Своей красотой.
Но взгляд в некуда
Теперь был ей попутчик,
И она улыбалась
Улыбкой пустой.
В больнице Оксанку
Снабдили одеждой,
И пристроили где-то
В ночлежке одной.
На её здравый смысл
Не осталось надежды,
Лишь дождаться того,
Кому стала женой.
И однажды она
Повстречалась с цыганкой,
С той, что перед ЗАГСом,
Вели разговор.
И что то в мозгу
Шевельнулось Оксанки,
И она на неё
Свой уставила взор.
Взгляд был осмыслен,
Всё ей вспомнилось сразу.
И имя своё
И откуда она.
До сих пор не случалось
Такого ни разу.
Она вспомнила то,
Что Валерке жена.
И она протянула
К цыганке той руки.
Глазами моля
Не оставить её.
Уже почти год,
Как с Валеркой в разлуке,
И разум ей помнить его
Не даёт.
Но теперь уже всё
Становилось на место.
Она вспомнила тех,
Кто её убивал.
Как они гворили:
— Ни жена, ни невеста.
И вновь её мысль
Свалилась в провал.
Но цыгнка уже
Поняла всё, что было,
И что ждёт её дальше,
Тоже знала она.
Она помнила их
И что им говорила,
Знать души людские
Ей сила дана.
И она подхватила
Оксанкину руку,
И той сразу стало
На сердце легко.
Голова вновь наполнилась
Смыслом и звуком,
И шумом машин,
Что от них далеко.
Всё приходило
В нормальное русло,
Её мозг заработал уже,
Как часы.
Она знала,
Цыганка её не отпустит,
И вытащит с чёрной её
Полосы.
Они вместе с цыганкой,
Пошли к её дому.
И там голосящих
Успокоив детей,
Вместе с Оксанкой,
Как со старой знакомой,
У развешанных сели
Рыбацких сетей.
И боясь, что опять
Та чего-то забудет,
Оксанка ей стала
Рассказывать то,
Как над ней издевались
В подвале там люди,
И главный у них там
Мент был Антон.
И напарников тех
Она вспомнила тоже,
Как они издевались над нею
Втроём.
Мороз побежал
У цыганки по коже,
И она прокричала:
Мы всех их убьём.
Кого-то к себе
Подозвав из детишек,
Цыганка за кем-то
Послала его.
Клянусь я детями,
Клянусь я Всевышним,
В живых не оставлю
Я врага моего.
От ныне твой враг
И мне враг он тоже,
Скоро в жизни твоей,
Будет мир и покой.
Сам господь знает всё,
Сам господь нам поможет,
И зло уничтожит,
Всесильной рукой.
33
Для Олеси уже
Пролетело пол года,
Как Валерка в норвежской
Пропадает тюрьме.
А она, оказалась,
В ожиданьи приплода,
И строила планы
На жизнь в уме.
Но, а мамка Олеси
Мережко Галина,
Не сводила с дочурки,
Придирчивых глаз.
Я хочу, что бы ты,
Родила б себе сына,
А мне ели б внука,
В самый было бы раз.
А то мы с тобою
И так — две кукушки,
В доме твёрдой должна быть
Мужская рука.
Иди-ка к столу,
Посиди, да покушай,
Что б сильного ты
Родила мужика.
Скорей бы там что-то
Решилось с Валеркой,
Да в Одессе в роддоме
Разобраться в делах.
Время много наверно
Уйдёт на проверку,
Ведь бумаги при спешке
Были все на соплях.
Нам ведь уже
Уезжать было надо,
Посольство отсрочек
Никаких не даёт.
И что я родила,
Я и так была рада,
Мне не показали
Вторую её.
Я теперь понимаю,
Если б было бы время,
Может быть не рискнули б,
Дитя своровать.
А так, дочка есть,
Забирай своё племя,
Давайте на выход,
Оставьте кровать.
И так уже папка
Совал всюду деньги,
Что б всё совершилось,
Как можно скорей.
А за наживой
Уже чёрной тенью,
Ходили шакалы
За долей своей.
Я помню, тогда
Было всё на потоке,
Торговали младенцами,
Как колбасой.
Вот и нас зацепила
Эта злоба порока,
И мы поплатились,
Одною красой.
Представляешь,
Такая красивая детка,
И так умыкнуть,
Как картошки мешок.
Правда всплывает,
Достаточно редко,
Так они и берут
На испуг или шок.
Ой, хоть бы скорее
Вернулся Валерка,
А там по своим
Всё поставим местам.
Без ключа мы откроем
Закрытую дверку,
Мафию всю
Мы нащупаем там.
Дело всё в том,
Я была под наркозом,
И чёрное дело
Состряпали те.
Но ничего,
Мы раскроем их козни,
Мы обоих предъявим,
Во всей красоте.
И никуда им там
Не отвертеться.
И заплатят они
Очень дорого мне.
Это ж, сволочи, надо,
Всё испортили детство.
Но ничего
Мы прижмём их к стене.
34
Моряков из подлодки
Отпустили на волю.
И Валерка Олесе
Послал СМС:
— Душа у меня
Разрывается болью,
От разлуки с тобою
Я извёлся здесь весь.
Завтра же я
Выезжаю в Одессу,
И вы с матерью тоже
Поезжайте туда.
Там встретимся мы
И решим интересы,
Я думаю, вам не доставит
Труда.
Со мною приедет
Командир нашей лодки,
Родной это, мой
Настоящий отец.
Душа веселится,
От этой находки,
Вот стану семейным
И я наконец.
А Олеся в ответ:
— Скоро станешь ты папой,
Живот у меня,
Как огромный арбуз.
Так что, мой милый,
Всё дело в шляпе,
Будет с тобою у нас
Карапуз.
Мы выедем с мамой
На этой неделе,
В аэропорту ты нас будешь
Встречать,
Так хочется мне
Завершить это дело,
Что уже и сегодня
Хотела б начать.
Но надо, я знаю,
Набраться терпенья,
Скоро с тобою
Увидимся вновь.
А у сестры попрошу я
Прощенья,
Она знает сама,
Что такое любовь.
35
Вскоре пришёл
Тот, за кем посылали,
— Что ты хотела,
В чём дело, Марго.
Глаза у цыганки
Огнями пылали.
— Садись и послушай
О деле, Григор.
И Марго — это имя
Всё той же цыганки,
Рассказал Григору
Оксанкин рассказ.
И всё подтвердила,
Кивая Оксанка,
Как те зло вытворяли
В подвале ни раз.
Паси их дружище
И денно и нощно,
И когда будут твари
В своей конуре,
Их там надо закрыть,
На запорочку мощно,
И пусть друг друга едят,
Словно звери в норе.
Надо, что б там
Всех их четверо было.
Что б ни один
Не остался живой.
О Господи, с нами
Будь божия сила.
Поплатитесь, твари,
Своей головой.
Григор тут же ушёл:
— Я всё понял Маргуша.
Этим собакам
От меня не уйти.
Ты мало сказала,
Да много я слушал,
И мы с ними сойдёмся
На узком пути.
Марго говорит:
Ну коль Григор наш взялся,
Голубчикам этим
Теперь не уйти.
Со многими он
За грехи расквитался,
О Господи, нас
Пожалей и прости.
Что стоит цыгану
Коня увести?
Или дело состряпать
Какое-то ловко.
Григор продолжал
Идиотов пасти,
Пока те однажды,
Зашли в мышеловку.
На железные двери
Он закинул засов.
И в подполе первом
Закрыл наглухо крышку.
Всех четверых
Он захлопнул там псов.
Попались в капкан
Безголовые мышки.
Григор рассказал
О проделке Маргуше.
— Я послежу, что бы кто
Не помог.
Друг друга они
Теперь будут там кушать.
Плачевный их там
Ожидает итог.
За месяц сожрут они
Может друг друга,
А кто будет живой,
Будет вечным калекой.
От туда никто
Не услышит ни звука,
И будет могила
У них там навеки.
36
Скоро в Одессу
Приехал Валерка.
И с ним был мужчина,
Лет пятидесяти.
Они с ним сходили,
На маяк к канонерке,
Там должна быть записка
Где Оксанку найти.
Но не было там,
Ни следов, ни записки.
И пошли по Одессе
Оксанку искать.
Как они из России,
То ходили те с риском
Их даже могли бы
И арестовать.
Но вскоре наткнулись они
На цыганку.
Та, что им поворот
Предсказала судьбы.
И она рассказала
Им всё про Оксанку,
И про итоги
Нелёгкой борьбы.
Но теперь, слава Богу,
Уже всё в порядке,
Оксанка у них,
Слава Богу, жива.
Она сама всё расскажет,
У неё не всё гладко,
За то на плечах
У неё голова.
— Пойдёмте со мной,
Всё увидите сами,
Слава Богу, девчёнка
Осталась жива.
Я бы их задавила
Своими руками,
Не найти мне на гнусность
Такую слова.
Вскоре они пришли
К дому цыганки.
И, в сети завешанный,
Вошли они двор.
Вот наконец
Он увидит Оксанку,
И какой у них будет
Потом разговор?
— Проходите смелей,
Щебетала Маргуша,
Вот оно, наше сокровище,
Здесь.
От неё вам самим,
Надо всё это слушать,
Убили в ней бабу
И убили в ней честь.
На их голоса,
Показалась Оксанка.
И увидев Валерку
Закрыла глаза.
-Ну, ну, успокойся,
Сказала цыганка,
— Тебе теперь надо
Всё им рассказать.
Валерка к себе
Прижал девичье тело,
— Прости меня милая,
Я виноват.
Но ты же сама,
Здесь остаться хотела,
А я братьев своих
Ни хотел убивать.
И ещё отыскались,
Твоя мать и сестрёнка,
В Норвегии там,
Где сам был я в плену.
И так получилось,
Сестра ждёт ребёнка,
Они скоро приедут,
С мамой в нашу страну.
Прости, что тебе,
Изменил я, Оксана,
Ну Олеся с тобой,
Как две капли воды,
Я тебя так хотел,
И к тому же был пьяный,
А Олеся спасала меня
От беды.
Не надо об этом,
Не надо, Валера.
Я тебе так и так,
Не могу быть женой.
Если б ты знал бы,
Что эта холера,
Вместе с дружками
Вытворяли со мной.
Во мне женского нету,
Ни капли, мой милый,
И к мужчине не будет
Желаний во мне.
Они женские органы,
Все погубили
И размазали кровью
По подвальной стене.
Теперь они там,
Эти гады, в подвале,
Григор их закрыл
До скончания дней.
Они хорошо
В мышеловку попали.
Спасибо Маргуше,
Любимой моей.
Она за меня,
Хорошо отомстила.
Хотя б я не желала
И врагам таких мук.
Я бы их просто
Взяла б и убила,
Но и здесь я своих
Не запачкала рук.
Они теперь там,
Поедают друг друга,
И я знаю одно,
Что их дни сочтены.
Ко скольким убиенным,
Прикасались их руки,
Порожденье ехидны,
Семена Сатаны.
37
В аэропорту,
Ждут прилёт самолёта.
Маргуша с Оксанкой
И Валерка с отцом.
Оксанка с Маргушей,
Волнуются что-то,
Неуж-то семья,
Что пропала с концом.
Как выглядит мать,
И в слезах ли Олеся,
Ведь перед Оксанкой
У Олеси вина.
Что во всех нас изменит,
Старый город Одесса,
И зарубежная где-то
Страна.
Целый час пролетел
В ожидании быстро.
И вот Галина с Оксанкой
Выходят на круг.
И голос Галины
Прогремел словно выстрел.
Оксаночка, дочка!
Валерка, мой друг!
Олеся, как уточка
Шла в перевалку,
Неся впереди
Свой огромный живот.
Маргуше одной
Было больно и жалко,
Она предвещала
Такой поворот.
Пошли обниманья,
Знакомства и слёзы,
Валеркин отец
Сказал: — Павел Ильич.
Мать Олеси: — Галина,
Просто, как в прозе,
Кто по отчеству хочет,
Ивановной клич.
Олеся с Оксанкой,
Обнимались всех крепче.
Олеся просила: —
Сестрёнка прости.
Оксанка сказала:
На душе теперь легче,
Не теряй своё счастье
И не упусти.
Я рада, что он
Теперь будет с тобою,
А я буду ваших
Любить малышей.
Мы повязаны вместе
Одною судьбою,
И разницы нет
Между нас вообще.
Но женщиной я
Уже больше не стану,
Всё женское начисто
Выгребли мне.
Меня превратили
В огромную рану,
И душу мою
Опалили в огне.
38
Потом все отправились
К дому Маргоши,
Где за встречу уже
Накрывали столы.
Вечер был дружный
И очень хороший,
И все были рады,
Как только могли.
А утром отправились
Прямо к роддому.
В регистратуре
Отыскали концы.
И работница там,
Была им знакома,
И, как лошадь, схватили её
Под устцы.
От неё и нашли
Всех других, кого надо.
И кто кесерил,
И кто прятал детей.
За молчанье они
Обещали награду,
И те согласились
По своей простоте.
Это дело стояло
У них на потоке,
Большие банда имела
Всегда барыши.
Валили на смертность,
Инвалидность, пороки,
Но в торговлю отличные
Шли малыши.
Почему оказалась
В дет доме Оксанка,
Менты плотно сидели
У них на хвосте,
И что б проблем избежать,
И большой перебранки,
Туда её сразу и сплавили
Те.
Хотели вернуть,
Когда всё устоялось,
Но в дет доме была
Та взята под контроль.
Так она там,
До конца и осталась,
Нести одиночества,
Горькую боль.
Врачи проходимцы,
Пятьсот тыщ обещали,
Галина сказала:
Гони миллион.
Если хотите
Вы жить без печали,
Иначе на стражу
Заступит закон.
Я думаю много
Обманутых вами,
И мести коль вы не хотели б
Цыган,
Полюбовно давайте
Решать между нами,
Иначе житейский
Вас ждёт ураган.
39
На утро сполна
Получили всю сумму,
Двести тысяч зелёных
Отдали Марго,
Всё прошло тихо,
Без всякого шума,
И был ими вызван
На встречу Игор.
С тех пор, как захлопнулась
Там мышеловка,
Прошло уже более
Месяца дней.
И хоть на это смотреть,
Всё ж было не ловко,
Но хотелось им знать,
Что там в царстве теней.
Отправились только
Одни лишь мужчины.
Игор и Валерка
И Павел Ильич.
Женщин не взяли,
По одной лишь причине,
Что б истерики те
Не устроили клич.
Когда распахнули
Железные двери,
Ударила в нос
Тошнотворная вонь.
Трое были обглоданы,
Словно павшие звери,
В живых только один был —
Паскуда Антон.
Он сидел словно волк,
Там с оскаленной пастью,
И грыз плоти вонючей
Огромный кусок.
Взгляд у него,
Был совсем беспристрастный,
И слова простого,
Сказать он не мог.
Прожить этот срок,
Средь разложенных трупов,
К тому же и жрать,
Самому эту плоть.
Не только глазами,
Как зверь будешь лупать,
Но разум последний,
Отнимет Господь.
— Пойдёмте отсюда,
Сказал им Валерка,
Вы видите, спятил
Совсем он с ума.
Он своё получил,
Той же самою меркой,
Как от него
И Оксанка сама.
Оставив все двери
Открытыми настежь,
Они поспешили
Уйти с этих мест.
— Всё — сказал Григор,
Склеили ласты.
Чужих больше не будут,
Суки, мучить невест.
Дома всем рассказали,
Что видели сами,
Были рады, что женщин
Не брали с собой.
Себя покарали,
Своими руками,
И этому делу
То же дан был отбой.
Игор дорогой,
За отмщенье спасибо,
Сказала Галина
Прижавшись к нему.
Как буд-то с души
Моей сброшена глыба,
И свет уничтожил,
Беспощадную тьму.
От сердца всего,
Ты прими вот сто тысяч,
Хоть, я знаю, деньгами
Покой не купить.
Если к нам ты кода-нибудь
Вдруг обратишься,
Добром мы сумеем
Тебе отплатить.
Потом через посольство
Они сделали визы,
Олеся с Валеркой,
Как муж и жена.
Галина же с Павлом
Нашли свою близость,
И только Оксанка,
Как дочка, одна.
Маргоша сказала
Им всем на прощанье,
Жить будете долго,
И в крепкой любви.
И я вам от сердца
Даю обещанье,
Навеки вы будете
В нашей крови.
Самолёт поднимался
Всё выше и выше,
На борту унося,
Союз добрых сердец,
Что б горя уже
Им не видеть, не слышать,
На этом и повести нашей
Конец.
24.09.2019