Есть люди родные,
И есть люди чужие,
Но бывают чужие
Роднее родных.
И в этом посёлке
Люди тоже так жили,
Одних проклинали,
И любили иных.
Были там и такие,
Что зла не желали,
Ни вашим, ни нашим,
Не прочим каким.
И между тех первых
Они выживали,
И все называли таких
«Чудаки».
Но были те люди,
Как один сердобольны,
И готовы любому
Подставить плечо.
Что давал им Господь
Тем и были довольны,
И за ближних молились
Всегда горячо.
И от этих людей
Всегда веяло светом.
В тех, кто был с ними рядом,
Вселялся покой.
Они ко всем людям
Шли только с приветом
И в всегда с распростёртой
И щедрой рукой.
А село это было
На Горном Алтае.
Местами, где скалы
Покрывала тайга.
В этих тёмных лесах
Волчьи бегали стаи,
И там человека
Не ступала нога.
Годы были как раз
Пред развалом союза,
Селу не было дела
До мирских новостей.
Своего им довольно
Было ига и груза
И бывало и смертных,
Кровавых страстей.
Село было большое,
Дворов может двести,
Магазин, почта, школа,
Участок, медпункт.
Отовсюду в село
Приходили и вести,
Что там или там,
Где-то вспыхивал бунт.
Жили люди до мерзости
Трудно и плохо.
Что ни мыла, ни водки
И ни сигарет.
И какого-то все
Ожидали подвоха,
И все власть материли,
В чём не был секрет.
Люди были озлобленны
Проклятой властью.
Но и всё же держались,
На сколько кто мог.
А в больших городах
Закипали вдруг страсти,
Когда ненависть шла уже
Через порог.
И однажды рвануло,
И враз по Союзу.
В телевизоре шёл
Днём и ночью балет.
В Москве скинули тех,
Кто висел тяжким грузом,
И в кармане носил
Свой родной партбилет.
Горбачёва сместил тогда
Ельцин Бориска,
Кравчук и Шевчук,
Они вместе втроём,
В Белоруссии в пуще,
Без всякого риска,
Совершили Союза
Развал и разгром.
Потом в Москве в белый дом
Был выстрел из танка.
Как когда-то с Авроры
Был дан залп по дворцу.
По республикам всем
Понеслась лихоманка,
Слёз Родины матери
Ручей по лицу.
2
Афанасий в московском
Служил гарнизоне.
И в событиях тех
Был в составе полка.
И творился повсюду,
Бардак, беззаконье,
Брат на брата уже
Поднималась рука.
Солдат мирно сидел
На броне БТРа,
И кто-то бутылку
В него бросил с огнём.
Зацепило его
И ещё офицера,
В разгаре событий
Тем не ласковым днём.
Афоня был призван
Там служить из Алтая.
Рослый крепкий, как сталь, он
Сибирский мужик.
И в плечах у него
Была сажень косая,
Он здесь и не думал
Защищать рубежи.
Он же видел вокруг
Его братья славяне,
Всё миром решится,
Коль настала пора.
Он так же не думал,
Что швырять кто-то станет,
Огнём в тех, кто только
Им желает добра.
Но толпа есть толпа,
В ней полно отморозков.
И раскрыта к тому же
В СИЗО была дверь.
А там было много
Бандитов подростков,
И каждый косился
На военных, как зверь.
Огнём охватило
Всё лицо у солдата,
Но он офицера
Своим телом прикрыл.
И машина уже
Запылала, горела,
И Афоня не сразу
Лицо потушил.
Но схватил кто-то пенный там
Огнетушитель,
Белой пеной ему
Всё покрыли лицо.
И гудела толпа:
— Всё ломайте, крушите,
На Садовое надо,
Уходить нам кольцо.
Там будем мы ставить
Все свои баррикады,
Там легче осаду,
Будет выдержать нам.
Там полно магазинов,
Бандюки были рады,
Магазины те грабить
И прибрать всё к рукам.
А Афоню ребята
Его, с экипажа,
На уазике в госпиталь
Сразу свезли.
Лицо обгорело,
До костей видно даже,
И чёрным всё стало,
Цвета мокрой земли.
В белом доме засели
И ГКЧЕПИсты,
Те пытались ещё
Как-то власть отстоять.
Надоевшую власть,
Власть воров коммунистов,
Тех, что кто-то решился
С их кресел прогнать.
Появилась надежда,
И все ликовали,
Что теперь станет ближе
Народный им строй.
Ну что будет дальше,
Люди точно не знали,
Иначе за власть бы
Ту не встали горой.
А потом началась,
Суетливая спешка,
На пятнадцать частей
Развалился Союз.
Кто был у руля из проходимцев
Тех грешных,
Стали приватизировать
Общий всем груз.
За копейки скупали
Дворцы и заводы,
И недра делили,
Там где нефть и где газ.
По цене жигулей
У них шли пароходы,
Во главе всех торгов
Был еврей пидарас.
И сперва охватила,
Всех гордость и слава,
Независимость всех
Опьянила сполна.
Но былая на дно
Опустилась держава,
И в Чечне началась
Уже скоро война.
И разграблено было
Всё, что только можно,
Колхозы, совхозы,
Все ушли с молотка.
И в сердцах у людей
Становилось тревожно,
За горло их бедности
Вновь схватила рука.
И жить стали хуже
Ещё чем при Союзе.
Передрался республик
Весь бывший народ.
По сей день народы
Меж собою не дружат,
На вотчине каждой
Водят свой хоровод.
Так все прежние братья,
Друзья и соседи,
Что меж собой хлеб делили,
Сахар и соль,
Ощетинились злобно,
Свинцом все и медью,
И в сердцах у людей
Затаилася боль.
И к стенаньям других,
Стало сердце их глухо.
И переселенческий
Повсюду шёл бум,
По республикам всем,
Пробежала разруха,
Как напуганный резвый
И дикий табун.
3
Афоня в больнице,
Был замотан бинтами.
Бинтами закрыты
Были также глаза.
Уже месяц не виделся
Он с пацанами,
Но вот вдруг он услышал,
Как кто-то сказал:
— Ну и где он тут, наш
Боевой погорелец?
Мы здесь со всей ротой,
А он, видишь ли, спит.
Все ввалились гурьбой,
Прикасаясь к постели,
Говорили жалея его:
— Потерпи.
И сам ротный присел
Рядом с ним у кровати,
И взяв его руку,
Крепко, нежно пожал:
— Старшина, ты наверно
Отслужил своё, хватит,
А ротного голос
Было слышно дрожал.
— Тебе брат спасибо,
Что закрыл меня грудью.
А иначе б не ты здесь,
А я был сейчас.
На броне БТРа
Сгорело орудье,
Но только не всё,
А затворная часть.
Но ребята уже
Теперь всё починили,
Как-никак это всё-таки
Твой агрегат.
И подкрасили всё,
И всю сажу отмыли,
Хоть снова в поход,
Выезжать на врага.
— Говорил я с врачом,
Он сказал две недели,
А потом тебе снимут
И швы и бинты,
Что тебе так лежать
Знаю я надоело,
Но, что теперь делать,
Должен выдержать ты.
Комбат подготовил
Уже все документы,
На награду твою,
И на дембель тебе.
И уже ты теперь
На текущем моменте,
Как вроде и дембель
И герой по судьбе.
— Спасибо товарищ,
Лучше Игорь Петрович!
Не по званию он
Обратился к нему.
— Теперь будем мы с вами,
Как братья по крови,
Скорей солнце б увидеть,
Устал видеть тьму.
Себя я не видел,
Видно страшный я очень?
Но как говорится:
С лица воду не пить.
Хорошо, что не выжгло
Напалмом мне очи,
И где смогли суки
Эту гадость добыть?
-Тот, кто кинул огонь,
Он давно арестован.
По Москве уже всюду
Теперь тишина.
И сопротивленцам
Всем суд уготован,
Могла б и гражданская
Вспыхнуть война.
Ты поедешь домой,
Там залечишь все раны.
Там у вас свежий воздух
И всюду тайга.
К тебе на охоту
Приезжать потом стану,
Ведь мне дружба с тобою
Теперь дорога.
Афоня ответил:
— Всегда рад буду встретить.
У меня на Алтае,
Лишь тётка жива.
А родителей нету,
Вот год уж как третий.
Вместе с домом сгорели
До тла, как дрова.
— А как это случилось,
Прости за вопросы?
Наверное больно
Тебе всё вспоминать?
И намочишь бинты
Если хлынут вдруг слёзы,
Что быть может роднее
Отец чем и мать.
— Да я уже как-то
И смирился с той болью,
Я сам был на охоте,
В зимовье в тайге,
Батя с матерью пьют,
Без меня им привольно,
И снуют от бутылки
Целый день к кочерге.
Печи топим зимою
Мы целыми днями.
Там морозы под сорок,
Да под сорок пять.
И не досмотрели
Где-то видно с углями,
А пьяные сами
И попадали спать.
А дом деревянный,
Сразу вспыхнул, как свечка,
Такое частенько
В нашем дальнем краю.
Когда я приехал,
То стояла лишь печка,
А батя и мамка,
Уже были в раю.
Хоронить даже нечего
Было с пожара,
Тела погорели,
Что одна лишь зола.
И меня чуть тогда
Не хватило ударом,
А теперь и меня,
Чудом тварь не сожгла.
Головешки собрали,
Да крупные кости,
И в одном всё гробу
Схоронили потом.
И пошёл я жить к тётке,
Как в долгие гости,
Ведь когда ещё будет,
Теперь новый дом.
Вот приеду домой
И займусь может сразу,
Председатель колхоза,
На стройку лес даст.
Да кому я там нужен,
С лицом безобразным,
Спугнёт ведь любого,
Моя страшная масть.
— Вот когда бинты снимут,
Тогда и посмотрим,
Сказал Игорь Петрович
Прижавшись к нему,
Лишь глаза бы смотрели,
Как раньше, так остро,
Мне даже казалось,
Что ты видишь сквозь тьму.
Ведь охотник ты бравый
И лупишь в глаз белку,
Без острого зрения,
Что делать в лесу.
И особенно если,
Зверёк очень мелкий,
А то так и попасть вряд ли
Сможешь в лису.
— В тайге на охоте,
Надо быть очень зорким,
Поддержал с ним Афоня,
О делах разговор.
— Там следы надо видеть,
На ветках поломки,
Что бы зверь не подкрался,
Сзади тихо, как вор.
Так бывает медведь,
Вдруг проснётся в берлоге,
Этот зверь очень лютый,
Когда средь зимы.
То лося задерёт,
И рога лишь да ноги,
Остаются потом,
Сколь раз видели мы.
Коль голоден очень,
То убьёт человека,
Без хорошей собаки,
Ты в лес ни ногой.
Он так тихо крадётся,
Что не хрустнет и ветка,
Так не осторожен,
Ни один зверь другой.
Вот кабан например,
Тот летит всё ломая,
Ничего не боится,
Идёт напролом.
И дорога его
К нападенью прямая,
Сокрушает он всё
Своим бивнем и лбом.
Черти волки, так те,
Окружают всей стаей,
И любая добыча,
От них не уйдёт.
Их тактика боя,
Гениально простая,
Они стаей кидаются
Сразу вперёд.
А собака коль есть,
Та всё видит и слышит,
И когда будет нужно,
Даст сразу сигнал.
И учует любого,
И волка и мишку,
Хоть кто и кого бы,
Куда бы не гнал.
Станет грудью она
Меж тобою и зверем,
— Как ты предо мною
И метнувшим огонь.
Встрял тут Игорь Петрович,
— И я в тебя верю,
И Афоне пожал он
Очень крепко ладонь.
4
Они все попрощались,
Что ж, служба есть служба.
Пожелали терпенья,
Здоровья ему.
Он им был благодарен,
За тёплую дружбу.
Как хотелось быть с ними
Ему самому.
Афоне ведь служба
Стала сразу спасеньем.
Он военному делу
Отдался сполна.
И средь однополчан
Он имел уваженье,
И уже через год
В званьи был старшина.
Средь ребят одногодков,
Забыл он о доме,
И из сердца его
Уходила тоска.
Редко письма писал
Он своей тёте Томе,
Что б сносила в те дни
Реже жизни река.
А теперь вот он дембель,
Медаль за отвагу,
Только радости нету
Почти никакой.
И прочесть он не может
Вот эту бумагу,
Что в карман ротный сунул
Своею рукой.
Там ведь лист наградной
И конечно медалька,
Как-то буднично всё,
А что делать без глаз.
Письмо вот прислала,
Ему девочка Галька,
Санинструктор прочёл
Ему пятый уж раз.
Галька пишет ему,
Что та в классе девятом.
Что скучает по нём
И грустит иногда.
Что за ней по пятам,
Ходит Колька Арбатов,
Как за ним она в детстве
Ходила тогда.
Афоня сердился:
— Что — кричал — прицепилась?
Со своими ходи,
Пошла вон, мелюзга.
Но Галька терпела
И, как на Бога, молилась,
И за ним снова вслед
Шла девичья нога.
И ему говорила:
-Ты мой, Афанасий.
И не так уж намного
Ты старше меня.
Ты вот ходишь в восьмой,
Я учусь в пятом классе,
И хожу за тобой,
Лишь средь белого дня.
А ночами ты с Катькой гуляешь
И с Людкой,
А у них без тебя
Ухажёров полно.
И Афоня мирился,
Превращая всё в шутку:
— Ладно, хочешь, ходи.
Мне ведь так всё равно.
И теперь вспоминал он
Об этом с любовью,
Что кому-то он нужен
На этой земле.
И в унынье своё
Погружался он снова,
Он уже целый месяц,
В кромешнейшей мгле.
Когда Галька увидит,
То враз отшатнётся.
А Колька Арбатов,
Симпатичный пацан.
Но, кто знает как, будет,
Когда он вернётся,
Ведь не воду же пить
Она будет с лица.
Хотя Галька конечно,
Красивая девка,
И к тому же, как пёс,
Та Афоне верна.
В голове вспоминал он,
Из песни припевки:
Жене нужен не муж,
А с деньгами мошна.
И с мошной у него
Тоже очень всё туго,
И теперь ни двора у него,
Ни кола.
И будет такой он
Своей нужен подруге,
Лучше б сразу забыла
И мимо прошла.
5
По стране шёл грабёж,
И большая делёжка,
И бандиты плодились,
Как весною грибы.
Кому-то ни что,
А кому-то немножко,
Ну, а кто половчее
Всё поднял на дыбы.
Кругом всё продавалось,
И всё покупалось,
Новорусскими стали
Тузов величать.
Но бедному люду,
Ничего не досталось,
Лишь ваучер только,
На нём подпись, печать.
И люди не знали,
Что с той делать бумажкой.
И их все по дешёвке
Скупили дельцы.
И у многих дельцов
Стали деньги жечь ляжки,
На все эти бумаги
Те скупали дворцы.
Коснулось всё это
И села на Алтае,
Где и жил Афанасий
С рождения лет.
Село называлось,
Зверьком «Горностаем»,
Ведь в России названий
Каких только нет.
Колхоз там распался,
Землю всю поделили,
Продали все базы,
Поделили весь скот,
Кому-то достались,
Тулуп лишь и вилы,
Ну, а кто-то взлетел
До небес высоко.
И одним богачём
Агроном стал Арбатов,
Как раз Кольки Арбатова
Звёздный отец.
Конечно там много,
Появилось богатых,
Только этот из всех
Самый был молодец.
Родня у них в области
Большое начальство,
И ему подсобили,
Что надо скупить.
И такие ходили,
Среди бедных с бахвальством,
Никому не желая,
Ни в чём уступить.
У Арбатова техника вся,
Мастерские.
И земель тоже пахатных
Сотни гектар.
И конечно ему,
Нужны руки мужские,
Но таких он не брал,
Кто был хил или стар.
Весь колхоз отошёл
На четыре отдела.
Отдел быта, земли, скотоводства,
Лесов.
Но большинство всех людей
Ничто не имело,
Как кроме не нужных
Никому голосов.
Когда было нужно,
Поднимали все руки.
Что бы вместе одобрить,
Что нужно кому.
И у бедных колхозников
Начались муки,
Что и хлеб был не в каждом
Порою дому.
А Колька Арбатов
Посмелее стал с Галкой.
У Галины отец
Был хромой инвалид.
И его никому
Тогда не было жалко,
И ему каждый туз
Это ставил на вид.
Он получал, что-то там
Из собеса,
Мать дояркой была,
Не великий доход.
В законах те не секли,
Как все, не бельмеса,
В России по всюду
В сёлах тёмный народ.
Колька Гале стал делать
Большие подарки,
То дарит он кофту,
То на палец кольцо.
И хотя и Афоню,
Было очень ей жалко,
На его со слезами
Смотрела лицо.
6
До этих событий,
День был самый печальный.
Наконец Афанасию
Сняли бинты.
И глаза он открыть
Побоялся вначале,
Но врач поддержал:
— Ну, смелей давай ты.
Лишь глаза он открыл,
Голова закружилась,
Буд-то сразу палата
Ушла из-под ног.
Но он всё ж устоял,
Бог явил свою милость,
И он понял, что видеть,
Как прежде он мог.
А на улице ждали
Его все ребята,
Подготовили форму ему
И альбом.
Дайте зеркало мне,
Не жалейте солдата,
Я все слёзы оставлю свои
На потом.
Врач подвёл его стенке,
Вот на, полюбуйся,
Он лишь глянул и тут же
Зажмурил глаза.
Но-но старшина,
Ты так давай не волнуйся,
По лицу у Афони
Покатилась слеза.
Он открыл глаза снова,
И смотрел очень строго.
Он немного был страшен,
Но всё ж не урод.
Врач сказал, что ещё
Подживёт всё немного.
Но глаза за-то целы,
И губы и рот.
Целоваться ты сможешь,
Всё будет, как прежде,
А скоро и эти
Время сгладит рубцы.
Так что в жизнь ты вступай,
С оптимизмом, с надеждой.
И судьбу в свои руки
Бери под уздцы.
Все в полату к нему
Забежали ребята,
Обнимали смеясь,
Поздравляя его.
Вот такое оно
Братство в жизни солдата,
Просто крепче его,
Больше нет ничего.
Подошёл и обнял его
Игорь Петрович.
Ну что ж друг Афанасий
До будущих встреч.
О жизни своей,
Сообщай мне подробно,
О тебе буду память
Я в сердце беречь.
Проводили его
Потом дружно на поезд.
Распрощавшись Афоня
Поднялся в купе.
Впереди жизнь другая,
Как новая повесть,
Много надо там сделать
И много успеть.
7
В одном с парнем купе
Одна ехала дама.
Симпатичная,
Может быть лет сорока.
— Я наслышана много
О вас и о шрамах,
Что подлая с вами
Совершила рука.
— А кто вы, и откуда?
Спросил Афанасий.
— Я там, где вы лежали,
Была медсестра.
— Жаль что я вас не видел,
Ваш облик прекрасен.
И познакомится думаю
С вами пора.
— Меня зовут Лена,
Протянула та руку,
— Ну, а я Афанасий,
Как знаете вы.
— А вы, как переносите,
Трудно, разлуку?
Вдруг спросила она
Не подняв головы.
— Да смотря когда с кем,
Отвечал Афанасий.
— Вот родителей нету
Уже третий год.
Как я вспомню о них,
То всё тело колбасит.
Эта боль у меня
Прямо в сердце живёт.
Сегодня расстался,
С боевыми друзьями,
Все у поезда здесь
Провожали меня.
Ваш закончится путь
И расстанусь я с вами,
И может быть в сердце
О вас память храня.
Расставаться с живыми
Не очень-то трудно.
А с тем, с кем навеки,
То страдает душа.
Ещё легче когда,
Расстаёшься прилюдно,
Иль уходишь когда
От друзей не спеша.
И трудно наверно
Расставаться с любимой,
Но пока я такого
И не испытал.
Нет, девушки были,
Но прошли как-то мимо,
Да и чувств я особенных
К ним не питал.
В жизни к каждому случаю
Чувства иные.
Уходишь надолго
Иль на несколько дней.
И горькие чувства
Когда люди родные,
Но не любят тебя,
Это смерти страшней.
А скажите, зачем
Вы об этом спросили?
— Да я ведь здесь от того,
Что мне трудно без вас,
И никак не могла,
Я себя пересилить,
В вас я сразу влюбилась,
Как в первый свой раз.
— Вы Лена простите,
Пошутить что ль решили?
Когда вы успели
Так влюбиться в меня?
— Лишь вас к нам привезли
Сердце враз защемило,
Так что можно сказать,
Прямо с первого дня.
Афанасий смотрел на неё
Не моргая,
Не зная, какое
Подобрать бы словцо.
— Вы наверно смеётесь,
Моя дорогая?
Иль вы что, не смотрели
Тогда мне в лицо?
И к тому же для вас
Я мне кажется молод.
— Но года мои ваш
Перекроют изъян.
По коже Афони,
Пробежал тонкий холод,
— Нет, вы Лена простите,
Но я же не пьян.
— Вы простите, простите
Меня Афанасий,
Но не то я совсем
Вам хотела сказать.
Вы и с этим лицом,
Совершенно прекрасны,
Мне вас лишь бы видеть
И смотреть вам в глаза.
Я вот и билеты
К вам взяла до Алтая.
Где-нибудь поселюсь
Рядом там у леска.
— Я Лена не знаю,
Вы того, иль святая?
И он пальцем своим
Покрутил у виска.
— Такое со мною,
Вы поймите, впервые,
Я даже не знаю,
Что на это сказать.
Мы совсем не знакомы,
Мы просто чужие,
И вы мне чем невеста,
То ближе, как мать.
Но препятствовать вам,
Я конечно не стану,
Ну что ж, это ваш выбор,
И только лишь ваш.
Всё как буд-то в кино,
Я смотрю на экране,
Это чёрт знает что,
Это просто шабаш.
— Я вытерплю всё,
И вы хоть сколько ругайте.
Я вам сердце открыла,
А там как бог даст.
Но всё ж Афанасий,
На дальнейшее знайте,
Я всегда буду с вами,
Если кто-то продаст.
— Хорошо. Он сказал,
— Поживём, там увидим.
Но я вам обещаний
Никаких не даю.
И простите меня,
Если я вас обидел,
За душой я на вас,
Ничего не таю.
8
Простившись с Афоней,
Все вернулись в казарму,
Им оставшимся в роте
Служить ещё год.
Никто ведь не знает
Ни судьбы и ни кармы,
И какое кого
Испытание ждёт.
Через год и война
Началась на Кавказе.
Огромным пожаром
Запылала Чечня.
Все ребята той роты,
Особым приказом
Были брошены в пламя,
Рокового огня.
И в боях до единого
Там же и пали.
Уцелел только ротный,
Тогда капитан.
Он израненный весь,
Излечился в начале,
И в тыл по другим
Был направлен местам.
Время нас убивает,
Но так же и лечит.
И потом по прошествии
Нескольких лет.
Вновь военным друзьям,
Ещё выпадет встреча,
Афоня узнает,
Что ребят больше нет.
И что Игорь Петрович,
Хромой, поседевший,
И там возглавляет
Строгий в зоне режим.
До встречи той будет
Много лет пролетевших,
И вёсен цветущих,
И заснеженных зим.
9
Поезд тихо стучал
Равномерно на стыках,
За окошком вагона
Стоит тишина.
Свет ночных фонарей
Свет бросает по ликам,
На тех, кто свернувшись
Мирно спит у окна.
Но навряд ли кто спит,
Каждый думает что-то.
И Афоню тревожит,
К спящей Лене соблазн.
И у Лены на сердце,
То ж об этом забота,
Что б он к ней прикоснулся,
Хотя бы лишь раз.
Но никто начинать
Не решается первым.
Сверху льётся к ним свет
Голубой ночника.
И Афоня уже
Весь извёлся на нервах,
И вот его к Лене
Потянулась рука.
И вот только едва
Прикоснулся он к Лене,
Как та враз повернулась
Мгновенно к нему.
И с полки сползла,
Встав пред ним на колени.
Невтерпёж уже стало
И ему самому.
И он к ней опустился
И сел с нею рядом.
Потом нежно, как мог,
Заглянул ей в глаза,
Она своим то же
Обожгла его взглядом,
— Я так хочу тебя Лена.
Он ей сказал.
И снимая с себя,
Кто рубашку кто платье,
От нахлынувших чувств
С напряженьем дыша,
Они бросились сразу
Друг другу в объятья,
Общим стало и тело у них
И душа.
Если Лена была
В этом деле проворней,
То Афоня ещё
Был не ловкий пацан.
Но незаметно бы было,
Был бы он с ровней,
Или может быть он,
Так стеснялся лица.
Купэ было закрыто у них
На задвижку,
Им уже ничего
Не мешало теперь.
Было всё позади,
Былой страх и интрижка,
И Афоня напал на неё,
Словно зверь.
Здоровый и крепкий,
Как отлитый из стали,
Он входил в неё мощно,
Надрывно дыша.
И лишь через час,
Они вместе устали,
— Я Лена не знал,
Что ты так хороша.
Они так и лежали
На полу и на спинах,
Взгляд уставивши вверх,
Где синел огонёк.
Потом Лена сказала:
— Мой мальчик невинный.
И Афоня опять
Её к сердцу привлёк.
— У меня это Лена
Лишь с тобою, впервые.
Хорошо целоваться
И то не могу.
И в клубок они свились
Как змеи живые,
Где-нибудь на траве,
На весеннем лугу.
И она целовала
Его безмятежно,
Губы парня всё глубже
Вбирая в себя.
Она — Мой дорогой!
Говорила — Мой нежный!
Скажи, как я б жила,
Так тебя не любя?
Но теперь не кажусь
Я тебе очень старой?
И ещё всё ль на месте
С фигурой моей?
— Всё прекрасно в тебе,
Я тебе благодарен,
Говорил он в ответ,
К ней прижавшись сильней.
И потом до утра
Они больше не спали,
То вопрос, то ответ
Обоюдно из уст.
За ночь много они
Друг о друге узнали,
И сердца их наполнила
Тяжкая грусть.
Лена замуж пошла
Первый раз в восемнадцать.
И та с мужем была,
Только несколько дней.
И через неделю,
Пришлось им расстаться,
Муж другую любил
И не думал о ней.
А женился на ней,
Что отец тогда Лены,
Был горкоме Москвы,
И второй секретарь.
И он мог повлиять
На доступность и цены,
А жених её был
Бесталантный кустарь.
От неё бегал он
К той подруге любимой.
Сразу с нею попался
Целуя её.
Лена просто случайно,
Проходила там мимо,
А он милашке своей
Дифирамбы поёт.
Потом Лена долго
Очень сильно болела,
Было с нервами плохо
У ней от стыда.
И она даже жить
Иногда не хотела,
Ведь над ней вся тусовка
Смеялась тогда.
У неё же на свадьбе
Были знатные люди,
Отец дом подарил
И зятю Волгу тогда.
Лена просто не знала,
Как жить дальше будет,
Был ведь это позор
И большая Беда.
Второй брак её после
Продлился лет двадцать.
А так как с первым она
Совершила аборт,
То дети не стали
У неё получаться,
И детей не дождавшись,
Муж не выдержал тот.
Но они с ним расстались
Легко и без боли,
Он зав отделеньем
Где Афоня лежал.
Когда уезжала,
Пожелал светлой доли,
И ей на прощание
Руку пожал.
— Лена сказала,
Ты его даже видел,
Он с лица твоего
Сам снимал все бинты.
Что уеду с тобой,
Он всё знал и предвидел,
И был рад, что лица
Не пугают черты.
Мы с ним навсегда
Так остались друзьями,
Он себе практикантку
Давно присмотрел.
И та очень понравилась
Мужевой маме.
И беременной сделать
Её он сумел.
Потом ей Афоня
Всё поведал о жизни,
До последнего этого
Самого дня.
Что если б не это,
То служил бы отчизне,
И сказал: — Ты б тогда
Не узнала меня.
Но ещё он не знал,
Что случится с их ротой.
И много другого,
Что его в жизни ждёт.
Их в дороге пока
Не пугали заботы,
И знай себе поезд,
Всё стучит и идёт.
10
Вот уже позади,
Путь далёкий и длинный,
Этот путь будут долго
Они вспоминать.
В чувствах их выбиты
Отчуждения клинья,
И Лена больше невеста,
Как казалось, что мать.
В город Горно — Алтайск
Они прибыли ночью,
А автобус в село
Только в восемь утра.
Ресторан на вокзале,
Был открыт между прочим,
Молодые решили,
Покушать пора.
Они сели за стол,
На удобные кресла.
Народу немного,
Но всё ж оркестр играл.
— А что коль закажем,
Шашлычку себе если,
Да каждому водки,
Огромный бокал.
Предложил Афанасий,
Меню всё листая.
Водка здесь на Алтае
Важней чем еда.
На Байкальской воде,
Это гордость Алтая.
Будет время смотаемся
Мы и туда.
Поужинав плотно,
Взяв на грудь по бокалу,
И на вокзале остались
Ждать до утра.
Лена сказала:
Я что-то очень устала,
Сейчас подремать бы
Немного пора.
И прижавшись друг к другу,
Они задремали,
Эта ночь пронеслась,
Как по рельсам вагон.
И бежав на автобус,
С весельем болтали,
О том, кто какой,
В дремоте видел сон.
— Мне приснилось,
Что замуж пойду за хромого,
Тараторила Ленка,
Задорно смеясь.
— А ты сам поживёшь
Со мной только немного,
Что с другой у тебя
Будет крепкая связь.
— А мне снилась Тайга,
В горах вековая,
И что я своё счастье
В ней буду спасать,
Вторил ей Афанасий,
Спросонья зевая,
— Обо сне о моём
Можно книгу писать.
11
Часов восемь пути,
Уже солнце садится,
И на закате крепчает
Ноябрьский мороз.
Ещё минут двадцать лишь
Путь их продлится,
О как хорошо здесь,
Как приятно до слёз.
Ведь Афоне знаком
Каждый камень здесь с детства,
Каждое дерево,
У всех створки ворот.
И из этих краёв
Ему некуда деться,
Лишь судьбы если будет
Крутой поворот.
Вот уже он и дом,
Его тётки Тамары,
Цепью звякая мчится,
К ним собака Полкан.
Изнутри окна в доме,
Покрыты все паром,
Что-то тётка готовит там
Наверняка.
Ей ещё из Москвы,
Он послал телеграмму,
Просчитав на бумаге,
Часы на весь путь.
И она сердцем чует,
Всё как та же мама,
От предчувствия встречи
Волнуется грудь.
Лишь он в дверь постучал,
И дверь сразу открылась,
Тётка крепко за шею
Его обняла,
О господи Боже,
Спасибо за милость,
И потом отшатнувшись,
Как-то враз замерла.
— Афанасий, сыночек,
Что ж это такое,
Что случилось с тобой,
Мальчик мой, на лице.
И потом они в сени
Ввалились гурьбою,
Не стоять же им здесь,
На холодном крыльце.
— В доме всё расскажу
Я потом тебе тётя,
Познакомьтесь,
Подруга вот, Леной зовут.
Но сначала всё ты,
Как дела, как живёте,
И какую в селе
Люди бают молву.
Гости в доме разделись,
К столу приглашая,
Тётка тискала их,
То его, то её.
Хатёнка моя, хоть и не очень
Большая,
Но для нас для всех хватит,
За-то всё своё.
У меня есть и курочки,
Гуси и утки,
И барашков с пяток,
Да кормлю порося.
Вот правда с кормами
Теперь всем не до шутки,
Да и эта печаль,
Ещё тоже не вся.
Здесь в посёлке кто слаб,
Не имеют работы.
А коль нету работы,
То деньги где взять.
Всю власть захватили,
Одни обормоты,
Лютует как волк,
Хомогоровых зять.
Да ну этот, ты знаешь,
Ну, Колька Арбатов,
Он и Гальку одел
В серебро и в шелка.
У него же отец,
Теперь жутко богатый,
Над техникой всей здесь
Сам владыка рука.
На январь уж назначена,
Свадьбы их дата
И отец уже выстроил
Им новый дом.
Колька должен был в осень
Пойти во солдаты,
Но видать откупили
Подонка потом.
Галька раньше нет, нет
Да ко мне забегала,
Каждый раз о тебе
Всё пыталась узнать.
А теперь не заходит,
Как-будто пропала,
Она теперь тоже,
Очень видная знать.
Моя пенсия тоже
Всего-то шесть тысяч,
А дояркой ишачила
Смолоду всей.
А эта в разные стороны
Деньгами тычет,
И по посёлку гуляет,
Вся в полной красе.
Отец стал вахтёром,
В проходной в мастерские,
А мать та в медпункте,
Прибирается там.
Вот казалось бы, люди-то
Были мирские,
А гляди-ко поднялись,
Как пар к небесам.
Да я не завидую,
Их люди не любят,
И они от людей
Стали нос воротить.
Коль ведут разговор,
Обязательно грубо,
Так буд-то за что-то
Хотят отомстить.
Потом начал рассказ
О себе Афанасий,
Тётка лишь ойкала
Весь послушав рассказ.
И как Галька за ним,
В пятом бегала классе,
И то, как он чудом,
Не остался без глаз.
Как они познакомились,
Вместе с Еленой.
И про верную дружбу,
Армейских ребят.
Командир обещал,
Будет здесь непременно,
С ним, как братья расстались,
Друг друга любя.
За накрытым столом
И за тёплой беседой,
Так втроём до утра
Просидели они
Ну, а утром ещё
Подошли и соседи,
Ведь соседи всегда
Даже ближе родни.
И опять снова пьянка,
Опять разговоры.
Все его поздравляли
С наградой большой.
Обсуждали начальство,
Что суки и воры.
И счастья желали
Молодым всей душой.
12
В селе многие люди,
Сторонились Афони,
Толь от состраданья,
И, за него, от стыда,
Толь от неприязни,
Не подать что б ладони,
Но сбежать от него
Все старались всегда.
И вот состоялась
Встреча первая с Галей.
Она с ужасом долго
Смотрела в глаза.
И лицо покрывалось,
Холодной печалью,
— Вот, теперь я такой.
Он ей тихо сказал.
— А у меня Афанасий
В январе будет свадьба.
С Арбатовым Колей,
Я писала тебе.
Ты об этом в письме
Намекнула хотя бы,
Ты ведь мне говорила,
Что я твой по судьбе.
Ты не знала ещё,
Что я морду поранил,
И что я стану противный
И страшный такой,
И уже всё решила,
До встречи, заранье,
А теперь и подавно,
Махнёшь ты рукой.
Прости меня Галя,
Что тебе я поверил.
Я гнал тебя от себя,
И сам виноват.
Но открыты мои
Для тебя будут двери,
И всегда на меня
Можешь ты уповать.
А я еду в тайгу,
Люди все сторонятся,
И я чувствую сам,
Как стесняю я их.
А в тайге меня некому
Будет бояться,
Если сам не нарвусь,
На злодеев лихих.
Мы с начальством уже
Все дела порешали.
Старшим егерем буду
В тайге я теперь.
Сейчас желающих нет,
Что б тайгу защищали,
А лес пилится весь,
Истребляется зверь.
Вот я там-то и буду,
На страже закона.
Это лучше, чем девок
Собою пугать.
А в тайге этот лик,
Будет вроде иконы,
И живущим в тайге,
Будет как благодать.
Галя слушала всё,
Не вставляя ни слова.
И лишь видел Афоня,
Как руки дрожат,
Он понял, что Галя
И заплакать готова,
И что хочет она,
От него убежать.
Он почувствовал сам,
Как ей больно бедняжке,
Но всё надо решить
Что бы раз навсегда.
И ему на душе,
Было скверно и тяжко,
Как во всей его жизни
Ещё никогда.
Если не посчитать
Смерть родителей в прошлом,
Но с бедой той хотя бы
Были всё ж не одни.
А теперь он казался
Противным и пошлым,
И рядом нет никого,
Ни друзей, ни родни.
Он ведь думал тогда,
Что последняя встреча.
Как он сильно хотел,
К ней прижаться сейчас.
Не знал он, что с ними,
Ещё в жизни не вечер,
И что когда-то придёт
Откровенный их час.
Но он всё ей сказал
Хватит мучить друг друга.
И протянув на прощанье
Свою ей ладонь,
Сказал: — Будь счастливой,
Дорогая подруга,
И в Галиных глазках
Вроде вспыхнул огонь.
Нет, она от него
Не пошла, а бежала,
И ему не покажет
Она своих слёз.
Она безутешно,
Как над мёртвым рыдала
И её всю трясло,
Как бывает в мороз.
Дело было совсем,
Не в лице и не в шрамах,
Просто жить уже стало
Им невмоготу.
И её и отец,
И ещё больше мама,
Затолкали в зависимость
Подлую ту.
Они знали, что Колька
С ней ходит Арбатов,
Им он сам намекнул,
Что б Галина сдалась.
Что потом вся семья
У них будет богатой,
Лишь меж ими двоими
Наладится связь.
Галя долго артачилась
И не хотела,
Отец знал, что в Афоню
Она влюблена.
И сказал, с погорельцем
Что б связь не имела.
И в доме была
Между ними война.
Сколько было ночей
У Галины бессонных,
Сколь впитала подушка
Горьких девичьих слёз.
Но родители были
В своём непреклонны,
И из неё выбивали
Объект её грёз.
И сломали её
Она просто смирилась,
И на милость родителей,
Кольке сдалась.
Но сказала до свадьбы,
Что бы даже не снилось,
Что лишь в брачную ночь
Будет близости связь.
Но пока и на этом,
Был Колька доволен.
Но со свадьбой спешил он,
Боясь опоздать.
Он к Галине любовью
Был помешан и болен,
И уже сам с собою
Не мог совладать.
13
В управленье лесами,
В филиале в районе,
Афоня всё получил,
Для работы в тайге
Ему дали винтовку,
И к винтовке патроны,
Ещё компас с часами
Висел на рукне.
Получил и одежду,
Полушубок овчинный,
И другой всякой всячины,
То же с полна.
Что б ему унывать,
Он не ведал причины,
Но, а Лена поймёт,
Ведь она не жена.
Ей Афоня сказал,
— По любви ты свободна.
Может встретишь кого,
Кто тебе по душе.
Они вместе решили,
С нею всё благородно,
Его к ней не тянуло,
Он понял уже.
Что было в дороге,
Просто страсть роковая.
Но совсем не любовь,
Та, что в сердце живёт.
Такие мгновенья,
Ведь у многих бывают,
Но к той вновь он вернётся,
Кого любит и ждёт.
Елена осталась,
Жить у тётки Тамары.
И пошла на работу
В медпункт медсестрой.
Она понимала,
Что Афоне не пара,
Ей лет уж за сорок,
А он юный герой.
На лице время сгладит,
Былые увечья,
Но любовь, что в душе
Не пройдёт никогда.
И нельзя обуздать,
Чувства те человечьи,
Что плещутся в нём,
Словно в море вода.
Всё прошло не без слёз,
И горячих упрёков,
Но всё ж разум был выше,
Кипящих страстей.
Жизнь нам преподносит,
Такие уроки,
Что для них юридических
Нету статей.
О дороге назад,
Даже та не мечтала,
Ей понравилось здесь,
Средь простора лесов.
И решила, что здесь
Жизнь начнёт всю с начала,
Закрыв чувства к Афоне свои
На засов.
14
И уже в декабре,
Взяв с собою Полкана,
Афанасий ушёл
На зимовье в тайгу.
Навёл полный порядок,
В заброшенном стане,
В своей зимней избушке,
На снежном лугу.
Наколол кучу дров,
Подлатал кровлю крыши,
Протопил хорошо,
Он железную печь.
И наслаждаясь теплом,
Уютом и тишью,
Решил отдохнуть
И на нары прилечь.
А Полкан серый пёс,
Помесь волка с собакой,
Прилёг снизу у полки
Погрузясь в дремоту.
Этот пёс был без страха,
В любую атаку,
Он бросался легко,
Как девица в мечту.
Он был очень рослый,
Поразительно умный,
Лет пяти преданный
Замечательный пёс.
Всё, что надо в любом
Всегда слышал он шуме,
Афоня пять лет назад
Его с леса привёз.
А когда дом сгорел,
Поселил его к тётке,
И та стала собаку
Держать на цепи.
Потому, что характер,
У собаки был жёсткий,
И кого-нибудь мог бы,
Если что, зацепить.
У пса хватка была
Исключительно волчья.
Любого амбала,
Он сшибал сразу с ног.
А кого если рвал,
То на мелкие клочья,
Никто кроме Афони
Совладать с ним не мог.
Он однажды в тайге,
Вдруг нашёл волчью лёжку.
Ещё в ней четырёх
Очень рослых щенят.
Одного он забрал
Утащивши в сторожку,
Из подноса собаки,
Среди белого дня.
И он понял сразу,
Что приплод волкособы.
Потому одного
И похитил щенка.
Гибрид волка с собакой,
Считался особым,
И всегда приручался
Он наверняка.
И к тому же гибрид,
Был потом сильней волка.
И намного умней,
И намного верней.
Полкан что-то заёрзал,
Лежавши у полки.
Потом он заскулил
Всё сильней и сильней.
Зубами с Афони
Он стащил одеяло,
И смотрел волчьим взглядом
Немигающих глаз.
— В чём дело Полкан?
Ты что, поел что ли мало?
Но увидел во взгляде
Призыв и приказ.
Афоня поднялся,
— Что, идти что ли надо?
А Полкан всё скуля
Был уже у дверей.
Одеваясь Афоня,
Даже крякнул с досады,
— Ну пойдём, раз так надо,
Пойдём уж скорей.
Полкан шёл впереди,
Далеко не срываясь.
Хотя от мороза
Снег был плотный, как наст.
Полкан вёл, его быстро
Меж елей виляя.
А Афоня всё думал,
— Что же там за напасть?
Афоня прикинул
— Километра четыре,
И Полкан тут залаяв
Рванул под сосну.
Афоня тут же увидел,
Как явление миру,
Под сосною лежащую
Девку одну.
Афанасий склонился
И тут же отпрянул,
Да ведь быть не могло,
Это ж Галя была.
И сказавши спасибо
Большое Полкану,
Он тут громко воскликнул:
— Вот это дела!
Как сразу он понял,
Та была без сознанья.
Он легко её поднял
Себе на плечо.
Теперь надо спешить.
Ей нужны растиранья,
И с нею он побежал,
Дыша горячо.
Пёс бежал впереди,
И то их поджидая,
То снова слегка
Забегая в перёд.
Буд-то их торопил,
— Ведь она ж молодая,
Будет жаль коль до дома
Та не доживёт.
Но прошло с пол часа,
Прибыл в дом быстрым танком.
Галину Афоня
Положил на полать.
Раздел до гола,
И взяв мази из банки,
С головы стал до ног
Её всю растирать.
И он тёр ей ступни,
Спину тёр и колени,
Лицо, её руки
И девичью грудь.
Минуты бежали,
Быстро, словно мгновенья.
И она розоветь
Уже стала чуть-чуть.
И уже задышала,
С прерывистым хрипом.
А Афоня до пота
Всё трудился над ней.
Из глаз слёзы её,
Полились с тонким всхлипом.
— Ну теперь будешь жить,
Много лет, много дней.
Афанасий укутал её
В одеяло,
И наверх положил,
Свой овчинный тулуп.
Вскипятил снова чай,
С полки мёду достал он.
— О Господу Слава!
Что ты Галька не труп.
15
В декабре двадцать пятого
День был субботний,
Молодёжь собралась,
В тайгу ёлки рубить.
И так было всегда
Что б в день предновогодний,
Родным и знакомым
Своим ёлки дарить.
Всех девчат и ребят
Человек было тридцать,
И запряженных пять
Было ёмких саней.
И Галька с ними,
Пока ходила в девицах,
И Колька конечно,
Увязался за ней.
На Алтае зимой
Сани — первое дело,
И особенно в снежных
Лесистых местах.
Есть с лошадью сани,
Хоть куда езжай смело,
А на машине застрянешь,
В сугробах, в кустах.
Они поехали утром,
Едва рассветало.
Для задора по сотке
Хлебнув водки на рот.
Потом пили ещё,
Кому сто было мало,
Так как и повсюду
Весь российский народ.
Как приехали в лес,
То ещё пили водку,
И поспорили, кто
Срубит лучшую ель.
В тайге разбрелись,
Назначив время всей сходки,
Потом все занялись делом,
Кто как умел.
Никто и не думал,
Что б кто мог заблудиться,
Подогретые водкой,
Все, смеясь, разбрелись.
Ну, а этой беде,
Нужно было случиться,
Что б два любящих сердца
В едино слились.
Снег был очень крепкий
В снегу ноги не вязли.
И никто не боялся
Попасть в пустоту.
Ёлок много в лесу,
И красивых и ранних,
Но найти всем хотелось,
Лишь именно ту.
И Галина легко поднялась
На пригорок,
Спустилась в лощинку,
Так-как знала давно,
Что в этих местах
Всегда множество ёлок,
Но найти то, что надо,
Было здесь не дано.
И она побежала
Всё дальше и глубже,
Проникая в завитую
Буквой С щель.
Ей надо найти,
Что бы всех была лучше,
Что б сравниться никто
С ней не мог вообще.
Так она пробежала
С километр быть может,
Ей вдруг стало плохо,
Та упала на снег,
В мозгу лишь крутилось,
Ей никто не поможет,
Что ушла далеко,
Никого рядом нет.
Потом Галю рвало,
И безумно тошнило.
И сознанье покинуло
Бедную в раз.
Когда все собрались,
Всё вокруг исходили,
Но найти не могли её
Тридцать пар глаз.
Не до ёлок и страшно
Тут стало всем сразу.
Все смотрели на Кольку,
Он грустно молчал.
— Почему ты не с ней?
Где ты сам был, зараза?
— Да я всё это время
В санях и проспал.
— Ты ж за нею всегда
Словно хвост ходишь следом.
Меня с водки сморило,
Вот я и уснул.
— Ещё с час подождём,
И обратно поедем,
Хоть и жалко её
Оставлять здесь одну.
— Вы вон видите слева,
Огромная туча,
Сказал кто-то
Трезвый из толпы этой всей.
Уповать остаётся,
На счастливый лишь случай,
Скоро буря завьюжит,
Пойдёт карусель.
Охотников надо
Попросить, что бы с псами,
Прочесали всю местность,
Километров на пять.
Здесь без них мы никак
Не управимся сами,
Надо ехать за ними,
Что время терять.
16
Пролежав на снегу,
Гале стало чуть лучше.
И вернулось сознание
Медленно к ней.
Она видела в небе
Огромную тучу,
И подумала та,
Что спешить надо ей.
Но тут враз закружило,
Ветер гнул к земле сосны.
Снег слепил ей глаза,
Забивал нос и рот.
Путь дальнейший уже
Становился не сносным,
Но движенье она
Продолжала вперёд.
Она шла и не знала,
В каком направленьи,
Продвигалась она,
Часов более трёх.
А в груди был и страх,
И позор и волненье,
Ведь в лес разве можно
Брать таких вот дурёх.
Что дальше ей делать
Галя просто не знала,
Хорошо, что при ней
Был топорик в руках.
Если б кто-то напал,
Она б себя защищала,
Но, что она может
В снежных сих пеленах.
И к тому же она,
Уже очень устала.
И села от ветра,
За огромной сосной.
Не прошло и минуты,
Как она задремала,
И вскоре забылась
Убивающим сном.
17
Все охотники шарили
Долго по лесу,
Но пурга не давала
Собакам взять след.
Так затянуто всё
Было снежной завесой,
Что все говорили,
— Здесь её просто нет.
— Надо завтра с утра,
Как уляжется буря,
Поиск продолжить бы
Но найдём ли живой.
Лица охотников
Были дьявольски хмуры,
И в знак согласия каждый
Трёс головой.
Потом поиски все
Были свёрнуты срочно.
Неизвестно ещё,
Сколь продлится пурга.
Возвращаться потом
Всем придётся им ночью,
А весь путь заметут,
Роковые снега.
Николай дожидался
Охотников дома,
По возвращении те
Должны доложить.
За пол дня он залил в себя,
Грамм пятьсот рома,
И он начал давно уже
Дьявольски пить.
Он со всеми скандалил,
Частенько буянил.
Он себе возомнил,
Что козырный он туз.
Никто не хотел
Ссоры с ним, с этой пьянью,
Хотя был он на деле,
Как знали все, трус.
Но папа богатый,
А богатство всё может.
Потому этой мрази
Казалось порой,
Что он всех сожрёт
И всем кости обгложет,
Что он здесь самый первый
В посёлке герой.
Вот вернулись охотники,
С горестной вестью.
Что они никого
Не смогли отыскать.
Николай же был зол,
И наполнен был местью,
— Да вы как же посмели,
Едрит вашу мать.
Надо было искать,
Хоть всю ночь до рассвета.
Может волки её
Уже съели давно.
Я вас всех растерзаю,
Ублюдков, за это,
— А ну гад замолчи,
Ты подонок, говно.
Закричал Егор Трифан,
Из них самый старший,
И за горло хватая
Спесивого пса.
В глазах Кольки видно,
Как ему стало страшно,
И тут спесь из него
Улетучилась вся.
И в мгновение он,
Стал несчастным и жалким.
И враз слёзы ручьём
Побежали из глаз.
— Да заставить я вас
Не могу из-под палки,
Ну прошу слёзно вас
Посмотреть ещё раз.
— Хорошо, мы пойдём,
Но с утра завтра рано.
Тайга — это не город,
Не наше село.
Что, пойдём мужики,
Всё равно не отстанут?
И все согласились
Пряча в бороды зло.
— А ты вот что Николка.
Налейка ребятам,
Мы чай не на пляже
Были все, а в лесу.
Ну давай доставай,
Что по полкам попрятал,
Да, да дядь Егор,
Я в миг сейчас принесу.
На кухне из шкафа,
Он достал две бутылки.
Перед этим народом
Поставил на стол.
Егор дал команду
Открыть молотилки,
— За удачу откушаем,
Граммов по сто.
А то так не войдёт
Больше в нас без закуски,
— Извените меня
Сразу я не усёк.
Колька снова рванул
Спотыкаясь на кухню,
Принёс хлеба и мяса
Огромный кусок.
Мужики отхлебнули,
По доставшейся доле.
Хлеб понюхав они
Закусили мясцом.
И сказали — Ну что ж,
На всё Божия воля,
Лишь бы всё обернулось,
Хорошим концом.
18
И вскоре Галина
Отогрелась довольно.
И открыла свои
Голубые глаза.
Но на кончиках пальцев,
Ещё было больно,
И из глаз на подушку
Покатилась слеза.
Полкан заскулил
И враз поднялся на лапы,
И задремавший Афоня
Открыл тоже глаза.
Он сидел за столом,
С керосиновой лампой,
— Бог с тобой, ожила!
Улыбаясь сказал.
Галя тихо спросила:
— Что со мною и где я.
— Да на небе у Бога
Давно уж в раю.
Афоня смеялся
— Не плохая идея.
Вставай, теперь чаем
Я тебя напою.
И Галину он сам
Приподнял на постели.
Так что б ноги её
Оставались в тепле.
Он видел, как девушка
Сильно вспотела,
Сразу стало на сердце
Ему веселей.
Это очень хороший,
Целебный был признак.
Что дыхания органы
Тоже целы.
— Думал, что по тебе
Я справлять буду тризну,
Спасибо Полкану,
Что учуял в дали.
И меня разбудил
И поднял среди ночи.
И тебя мы нашли
Под широкой сосной.
Потом с тобой я бежал
Назад, что есть мочи.
Полканчик спасибо
Тебе мой родной.
Теперь эта собака
Твой Ангел хранитель.
Как Галина я рад,
Ты осталась жива.
До гола вот раздел,
Но за то извините,
С уст Афони стремглав
Вылетали слова.
Но Галина своей наготы
Не смущалась.
Ведь она в одеяле
Как кокон была.
И сказала — Навстречу
Я к счастью так мчалась,
Потому и лежу я
В чём мать родила.
Она пила чай свой
И с травою и с мёдом.
И яичницу ела
На сале сурка.
— С наступающим Галя
Тебя новым годом!
Его за шею её
Обхватила рука.
— Афанасий, прошу тебя
Ляжь со мной рядом,
Коли сам ты меня
И раздел до гола.
И влюблённо смотрела
В глаза тёплым взглядом,
— Если б знал ты, как сильно
Тебя я ждала.
Он воскликнул — Девчёнка!
Срывая одежду,
Он её целовал,
В губы, в шею, в глаза.
— А я уже потерял
Да же веру в надежду,
По увечным щекам
Покатилась слеза.
Здесь, как видно, сам Бог
Нас послал друг ко другу.
Я иначе никак
Не могу объяснить.
Он на девичью грудь
Положил свою руку,
Она смогла его тело
Ногами обвить.
И теперь нагота,
Плоть его возбуждала,
А ей когда в тело
В спешке мазь он втирал.
То лишь сердце его
Словно молот стучало,
А сам он казалось
Вместе с ней умирал.
А теперь умирал он
От страсти и счастья
Чем с Леной в поезде,
Было лучше теперь.
И был миг наивысший
Его сладострастья,
Как он только вошёл
В приоткрытую дверь.
Под ним Галя громко
От экстаза стонала,
Полкан слюни роняя,
Таращил глаза,
— Галь, накинем давай мы,
С тобой одеяло,
А то Полкан смотрит —
Ей Афоня сказал.
Они засмеялись
Прижимаясь друг к другу,
— Полкан сам отыскал
А награда тебе.
— Себе в лесу он волчицу
Встретит подругу,
В нём ведь тоже кровь волчья,
В собачьей судьбе.
До утра они были
В сверхъестественных ласках.
До утра согревали
Друг другу сердца.
Им казалось обоим,
Что живут они в сказке,
И что этой их сказке
Не будет конца.
19
С ней позавтракав быстро,
На скорую руку,
На УАЗе Афоня
Увёз Галю домой.
Впереди у них снова
Лишь боль и разлука.
Будет плохо ему
Ещё хуже самой.
Вот к дому Арбатовых
Сбежались все люди,
Подкатил к их воротам
Зелёный УАЗ.
Галя тихо сказала — Ой
Что сейчас будет.
Народ своих не сводил
От УАЗика глаз.
Сперва вышел Афоня,
А потом и Глина.
Колька Галю обнял
И целуя при всех,
С пьяну всё повторял
— Ой кручина, кручина,
Ой за чем же меня
Подняла ты на смех.
— Я была почти мёртвой
Меня спас Афоня.
Мы пойдём Коля в дом,
Там я всё расскажу.
Кто был должен сгореть
Тот в воде не утонет,
Сразу начали люди
Меж собою жу, жу.
Афоня сразу поехал
К тётке Тамаре,
Лены не было дома,
Ушла та в медпункт.
Тётка стала болтать,
— Весь народ мол в ударе,
Холмогорову Гальку
Потеряли мы тут.
Мы вчера все до ночи
Её обыскались,
Молодёжь уезжала
В лес ёлки рубить,
И вот там то она как раз
И потерялась,
И не могут найти
И не знают как быть.
— Да в порядке всё тётя,
Привёз я Галину,
Она в там замерзала
А я её спас.
— Ничего себе фокус,
Это что за картина.
Что подумают люди
Теперь все о нас?
— А вы считаете как,
Что б я Гальку там бросил.
Вон Полкан отыскал
Я в зимовье принёс.
Еле оттёр её,
Целый день на морозе,
Всё таки умный,
Полканчик мой пёс.
— Твой Полканчик то умный,
Да ты вот не очень.
У них уже свадьба
Быть должна в январе.
Надо было сюда
Привезти её ночью,
— А коль околела б
Она в этой поре?
Что все вы тогда бы
Мне об этом сказали?
Что пока было время,
И надо спасать.
— Ты людей сих не знаешь,
Наберёшься печали,
Начнут ещё брехни
По газетам писать.
— Ничего, отмахаюсь,
С такой страшной мордой.
Хоть и снимут с работы
Не брошу тайгу.
Проживу как-нибудь,
Я не очень-то гордый.
И я свой всё равно
Отыщу в жизни путь.
— С работы не снимут,
Посадить тебя могут.
Власть эта вся
Теперь в их лишь руках.
— Я там ёлку привёз
Тебе к новому году,
Нарядите с Ленкой,
Коль захочите как.
— А я ладно поеду,
Полкан там скучает.
Ленке тоже привет
От меня передай.
— Она в тебе Афанасий
Души ведь не чает.
А ты ищешь чужой
За столом каравай.
Ну и что, что чуть старше,
Разве в возрасте дело.
И красива она,
И к тому же умна.
Что вы в женщинах ищите
Одно у всех тело,
А чем красивее,
Тем хуже жена.
Нет, тебе дорогая
Моя тётя Тома,
Премудрости этой
Ни в жизть не понять.
Возьми вот хоть книги,
Пусть разных два тома,
По обличью одно,
Но другое читать.
А потом, я в тайге
И мне женщин не надо.
Я там, как Иисус
Усмирю свою плоть.
А в груди у него
Была буйная радость,
Что всё же Галину
Он сумел побороть.
Вспомнил сон, что приснился
Ему на вокзале,
И вчера он исполнился
Прямо точь, в точь.
Он бы сам не поверил
Коль ему б рассказали,
Но тому есть свидетель
Вчерашняя ночь.
И Афоня с багажника
Вытащив ёлку,
К своей мчался тайге, вновь
Мотором ревя.
Он лихо пронёсся,
По родному посёлку,
Где уже словно спрут
Расползалась молва.
20
В Арбатовском в доме
Был скандал за скандалом.
Горькой ревности Кольки
Не видно конца.
— Ты возьми мою близость
Ему Галя сказала,
— Если ты мне не веришь,
Ещё до венца.
И зачем ты себя,
Так напрасно терзаешь.
Я сегодня же ляжу
С тобою в постель.
Ведь тебя я люблю
И об этом ты знаешь,
Ну зачем ты разводишь
Опять канитель?
После ночи с Афоней
Пролетела неделя,
И теперь с Николаем
Была первая ночь.
Николай был так пьян,
Что сам еле, еле,
В постели с Галиной
Проявил свою мочь.
И ей после Афони
Он был примитивным,
И пусть у Афони
Всё в шрамах лицо,
Николай для Галины
Был просто противным,
Но их грех что бы скрыть,
Нужно спать с подлецом.
Ну конечно она,
Для порядка стонала,
Имитируя свой
Обалденный оргазм.
И пьяного Колю,
Это так восхищало,
Что хотел он на Гальку
Залезть ещё раз.
Но как не пытался,
Было всё безуспешно.
Вскоре спал безмятежно,
Без задних он ног.
Афоня намного
Был сильнее конечно.
Свою радовать Гальку,
Всю ночь бы он мог.
А вот Колька слизняк,
Лишь бахвалится только.
На лицо симпатичен,
С гнильцою внутри.
И ему наплевать,
Что здесь баба с ним в койке,
Он всю ночь и проспал,
Аж до самой зари.
Проснулся довольным,
И Галину целуя.
Он сказал, что теперь
Будет верить он ей.
Что ни капли её,
Он уже не ревнует,
И её никого
Нет на свете родней.
Потом была свадьба
Здесь какой не бывало.
И народу гуляло
Почти всё село.
Но в платье невесты,
Галя лишь тосковала,
Лишь Афонино нужно
Ей только тепло.
Подарили на свадьбе
Им дом и машину.
Это белая Волга
Почти, что с новья.
— Я, друзья, ничего
Не жалею для сына.
И жить новая пусть
Начинает семья.
Будут внуки
И их подниму выше неба.
Так бахвалился он,
Сам изрядно поддав.
— Слава Богу в достатке
Есть денег и хлеба,
И хищно смотрел он,
На всех, как удав.
— И невестка моя,
Горделива, красива.
И как видите все,
И умна и стройна.
Её и смерть не взяла,
Это разве не диво?
Вот такая вот сыну
Досталась жена.
Да она молода,
Ей всего лишь шестнадцать.
Может школьные глупости
Есть ещё в ней.
Но Николка поможет
В делах управляться.
Я желаю любви им
И радостных дней.
Он опять посмотрел
На застолье спесиво.
И дальше за этим
Продолжил он речь.
Ну, а кто помешает
Быть сыну счастливым,
То того и со света
Могу я стереть.
И все эти слова
Он сказал для Афони.
Он ведь знал, всё дойдёт
И до нужных ушей.
И к нему дал понять,
Что он не благосклонен.
Если что, то и выгонит
Сразу взашей.
И он так бы ещё
Может долго глумился,
Но он не расчитал
Видно сил своих здесь.
И сам уже вскоре
До упаду напился,
И его увели
Не позорил, что б честь.
21
Прошло месяца три,
И Галинку тошнило,
И Галя пошла тогда
Сразу в медпункт.
Ей Лена сказала,
— Для тебя это мило,
Ребёнок в тебе,
Поднимает свой бунт.
Она сама догадалась
Мучаясь в хате.
И хотелось ей в этом
Уверенней быть.
Но только не знала
Кто её обрюхатил,
И наверное тот,
Кто умеет любить.
Кто любил её жарко
Всю ночь до рассвета,
Перед кем открывалась,
До самого дна.
Ну что ж, будет видно
Ей рожать после лета.
Как ребёнка увидит
И поймёт всё она.
Но ведь могут понять
И родители Кольки,
Сам-то он ни за что
Никогда не поймёт.
Ведь за всё это время
Что с ним она сколько,
Он не понял, что в сердце
Та с Афоней живёт.
Она все свои чувства
Умело скрывала.
За всё время с Колькой
Не поймала оргазм.
Но роль честной жены,
Как могла так играла,
И он так и не понял
Ничего и ни раз.
Да она понимала,
Что это не честно.
И корила себя,
Что она не права.
Но, а глубже копнуть
И задуматься если,
Тогда б коль не Афоня,
Была бы жива?
Причём эта любовь
Была с самого детства.
Если б мать не давила
На неё и отец,
Она б законно лишилась
С Афонею девства,
И с Афонею только
Пошла б под венец.
Не она начала
Это счастье без правил.
Это Колька её
Заключил в кабалу.
Это он её бросил
И в лесу там оставил,
На посмешище всем,
Обсужденьям и злу.
Он сам не законно
Взял Галину за горло,
И родителя выставил
К жизни шантаж.
Теперь будет, как будет
По мастям всё попёрло,
Хотя и на сердце
Только боль и мандраж.
22
А Афоня в тайге
Занимался делами.
В посёлке бывал
Может в месяц лишь раз.
Поставил таблички
Своими руками,
На которых для всех
Был написан приказ.
Что нельзя жечь костры,
И подпаливать травы.
Сумма штрафов за дичь,
Если кто браконьер.
И в охотничьем это
Всё было уставе,
Но читал кто его?
Ты сходи и проверь.
А так было ясно,
Всем доходчиво видно,
И на порубку деревьев
Был тоже запрет.
Что б потом нарушителям
Не стало обидно,
Пусть читают и знают,
И секрета здесь нет.
Все леса под охраной
Стоят государства.
И леса охраняет
Суровый закон.
Если кто попадётся
Сам себе благодарствуй,
Ведь Афоня всё знает
И действует он.
И никто не уйдёт
От него и закона,
И он не боится,
Тех, кто хочет пугать.
Теперь он для леса,
Как святая икона,
И будет, как может,
Этот лес защищать.
Незаконные все
Позабрал он капканы.
Провели с участковым
По ружьям учёт.
Незаконные ружья
Изымать он все станет,
Всех охотников знает
Он на пересчёт.
Оборудовал все он
Настенные стенды,
На какую когда
Дичь откроют сезон.
Он надеялся всё же,
Что так постепенно,
Но начнут соблюдать люди
Этот закон.
За три месяца эти
Он Галю не видел,
Но та по выхлопу знала,
Где Афонин УАЗ.
Но она не была
На Афоню в обиде,
Со свадьбы ведь знала,
Весь свёкра наказ.
И им лучше пока
Не встречаться бы вместе.
Ведь пока слава Богу,
Но всё улеглось.
Ему первой досталась
Она, как невеста,
А на мужа кипела
В сердце девичьем злость.
23
И вновь с опавшей листвой
На Алтае сентябрь,
Сам Коля на Волге
Повёз Галю в район.
И в медпункте могли бы
Принять роды хотя бы,
Но к акушерке доверия,
Не испытывал он.
А в районе больница,
Врачи и прислуга,
И вдруг случай тяжёлый,
Там могут спасти.
Ведь всё ж Николай
Не из бедного круга.
Своей может жене,
Что получше найти.
Двадцатьпятого ночью
Легко и свободно,
У Галины родился
Прекрасный сынок.
Лишь родиться успел,
Уже был он голодный,
И губами втянул в себя
Жадно сосок.
Молока было много,
Отразилось питанье,
У них разносолы
Были все на столе.
О таком карапузе
Все и были мечтанья,
Все завидовать будут
Теперь на селе.
Сыночка назвали,
Русским именем Ванька.
При рождении был он
Четыре кило.
При приезде домой
Затопил Колька баньку,
С себя что бы смыть
Негатив весь и зло.
Что б когда возвратятся
Домой жена с сыном,
Атмосфера бы чистой,
Как в церкви была.
Теперь у них в доме
Ещё будет мужчина,
Ему нужна чистота
И побольше тепла.
Оборудовал Колька
И детскую тоже,
Кроватка, игрушки,
Да и прочее всё.
И никто и не думал,
Что случится позже,
И как будет молоть
Жизни их колесо.
Вскоре Колька привёз,
Домой Галю и Ваньку.
И родители Кольки
Зашли посмотреть.
— Посмотри-ка Григорий,
Жена молвила Анка.
— На кого он похож,
И не спорь со мной впредь?
И сколько раз я тебе
Это всё говорила,
Глядя на Галькин
Огромный живот?
Ну откуда у внука
У нашего сила?
В ком сила такая из наших
Живёт?
Наш Николка родился
Всего-то два триста.
Да и теперь не чета,
Многим крепким парням.
— Ты к чему это мама?
Спросил Колька быстро.
— Я ведь просил тебя,
Ну не надо же, мам.
А к тому, что и в Галькином
То же семействе,
Крупных хлопцев таких
И в помине-то нет.
Хорошо, если здесь
Обошлось без злодейства,
Но всё станет видно,
Через несколько лет.
От слов таких горьких Галя
Вся покраснела.
Но твёрдо свёкр сказал,
— Ладно, хватит тебе.
Мож сама от другого
Сына ты заимела,
И следы заметаешь
Теперь по судьбе.
— Ты Григорий о чём?
Завопила вдруг Анка.
— Иль ты хочешь сказать,
Что ты честный отец?
Ты то сам сколько раз
Подставлял мне подлянки?
И когда ты прозреешь,
Дурень мой, наконец.
— Ладно, всё. Убирайтесь,
Был в истерике Колька,
— Нет, что б нас бы поздравить
Пожелать бы добра.
Ну откуда в тебе,
Мама, гадости столько?
Всё забыть и смириться
Давно бы пора.
24
Но мать заронила
В Кольке семя сомненья.
Чем Ванька ещё
Становился взрослей,
Уже не находил
В сыне он умиленья,
И к Галине своей,
Становился всё злей.
Он опять начал пить
И всё больше лютуя,
В неверности Галю
Каждый день упрекал.
— И зачем я тебя,
Только взял-то такую,
Всё сильней поднимался
Упрёков накал.
И мать тоже в огонь
Ему гнев подливала,
Нам не нужен наследник
Не наших кровей.
Нет не зря она всё же
В тайге ночевала,
Ведь вернулась от туда,
Живых всех живей.
Ванька рос крепышом,
В год уже начал топать,
Папа, мама уже
Вылетали слова.
Картошку и кашу,
За двоих мог он слопать,
А Галина от страха
Была чуть жива.
Все скандалы потом
Превратились в побои.
Он нещадно её
Колотил сколько мог.
И уже жизнь в немилость
Была им обоим,
Наконец наступил
Этим распрям итог.
Когда снова однажды
Он бить её взялся,
То она не стерпела
Дав сдачу ему.
Ей медный подсвечник
Как-то в руки попался,
От удара Николка,
Провалился во тьму.
Кровь хлынула сразу
Рекою из раны.
И пенясь враз застывала
На грязном полу.
— Я и знать не могла,
Что убийцей я стану,
Но я противостояла,
Напавшему злу.
Она позвонила
Его родителям сразу.
— Приходите я Кольку
Убила кажись.
Мать истошно хрипела,
— Убью блядь заразу,
Ты сука испортила
Всю нашу жизнь.
Ребёнка забрали
Кто-то там из соседей.
Участковый пришёл,
Позвонивши в район.
— Ну, что? Он сказал,
В СИЗО мы поедем.
Так мне велит
Исполненья закон.
Лишь приедут сейчас
Следоки из района,
И тебя Галька тоже
С собой увезут.
Ты ведь жёстко его
Саданула -то вона.
Это ж надо-то так-то,
Ну прям таки жуть.
Причитал участковый,
Доставши бумаги.
— Я пока запишу всё, что было
И как.
Видно был опять пьяный,
Несёт-то как брагой?
Да был бы он жив
Если б не был дурак.
-Ты это, давай,
Лейтенантик потише,
Сам не больно-то умный,
Как я погляжу.
— И ты тоже дурак,
Я скажу тебе, Гриша.
Но сноху вашу всё-таки
Я посажу.
Там суд разберётся,
Кто прав, кто виновный.
Тут ведь надо учесть
И права всех сторон.
Коль она защищалась,
То получит условный,
Коль напала сама,
Тут суровый закон.
Тут ведь могут влепить
И десятку с разгона,
Таких случаев много
Я уже повидал.
И никак не попрёшь ты
Тут против закона,
Ведь две стороны-то
Имеет медаль.
Очень словоохотлив
То был участковый.
И он без остановки
Всё нёс чепуху.
— Будет внук теперь ездить
На машине-то новой.
Как плохо вы жили
Здесь у всех на слуху.
Верёвочка вьётся,
Да завяжется в узел,
Очень трудно распутать
Потом узелок.
Хоть склоняйся до пола,
Хоть ползай на пузе,
Если узел серьёзный,
Большой будет срок.
25
Галю тут же забрали в СИЗО
В их районе.
Николая они
Увезли с собой в морг.
В тот же день появился
В посёлке Афоня,
Но с Галиной увидеться
Так и не смог.
Но потом он узнал
Куда дели ребёнка,
В тот же день Ваньку к тётке
Своей он привёз.
На него все смотрели,
Как глядят на подонков,
Не скрывали своих
Горьких женщины слёз.
Молва по посёлку
Облетала, как ветер.
В селе тайну не скрыть
От неласковых глаз.
Афоня потом
Участкового встретил,
Тот потом и поведал
Ему весь рассказ.
С участковым они
Даже были друзьями.
И друг к другу симпатий
Не скрывали своих.
Участковый сказал,
— Первый враг Кольки — мама,
К то му же она
Просто дьявол и псих.
Она мне сказала,
Что б не стоило это,
Но Гальку засадит,
До конца её лет.
Теперь надо ждать
Из района ответа,
Тогда думать начнём
Когда будет ответ.
— Как-то нужно спасать,
Пропадёт ведь девчёнка.
Афоня сказал
Ему глядя в глаза.
Если б мог он помочь,
Своей девочке в чём-то,
То он бы теперь ей
Это всё доказал.
Хотя ей доказательств
Совсем и не надо,
Она знает, что он
Её будет спасать.
Это будет последней
Между ними преградой,
Он ведь Ванькин отец,
А она его мать.
Если б был бы он там,
Взял вину на себя бы.
Но теперь уже поздно,
Что-либо менять.
Мужикам в тюрьме плохо,
А как же там бабам,
Но не все это могут
К сожаленью понять.
Суд над Галей прошёл
Уже через неделю.
К несчастью Афоня
Быть не мог на суде.
Хотя всё решено
Уже было в том деле,
Справедливости нет,
Никогда и нигде.
Участковому выслали
Постановленье.
К сожаленью вердикт
Этот был очень строг.
Что она не виновна
В этом нету сомненья,
Но кто бы теперь
Доказать это мог.
Участковый вручил
Ему адрес той зоны,
Куда после суда
Был отправлен этап.
И Афоня поедет
Не удержат законы,
Из этих вырвать её
Надо дьявольских лап.
26
Афоня собрался
И поехал на зону,
Благо зона была
Километров за сто.
Свиданье ему
Не дадут по закону,
Но надеялся он
Сам не зная на что.
Он приедет туда,
И он будет пытаться.
С ней повидаться,
Что бы что-то узнать.
У ней ведь ребёнок,
Как ей с сыном расстаться?
Десять лет ей, за что?
Как такое понять.
Он прибыв на зону,
Заказал себе встречу,
С начальником зоны
В тех самых местах.
И тот его принял,
Хоть одно уже легче,
Он привёз заявленье,
На двух целых листах.
Просил снисхожденья
Пересмотра вердикта.
И доводов много,
Не виновна она.
Он в двери вошёл,
Словно ствол эвкалипта,
Но голова закружилась
Как-будто с пьяна.
За столом он увидел,
Сидел Игорь Петрович,
Командир его ротный,
С кем расстались в Москве.
К голове началось
Вновь прилитие крови
И лицо его стало
Опять розоветь.
И тут Игорь Петрович
Поднявшись воскликнул.
— Афоня чертяка,
Неужель это ты?
Но нельзя ошибиться,
С таким его ликом,
На памяти вечно
Будут эти черты.
Друзья крепко обнялись,
Теперь они братья.
— Что тебя привело к нам,
Скажи мне мой брат?
Афоня ответил
Отпуская объятья,
— Да подругу мою
Хотят здесь покарать.
— Давай посидим мы
В офицерской столовой.
Перекусим с тобой,
И расскажешь мне всё,
На сытый желудок,
Легче дело усвоить
Там и поболтаем
И о том, и о сём.
Мне ведь то же тебе
Рассказать надо много,
О себе и ребятах
Из роты твоей.
С тех пор, как у нас
Разбежались дороги,
Было много у нас
Очень горестных дней.
— Но сначала с тобой
О твоём давай деле.
Сказал Игорь Петрович,
Заказав им обед.
— Кстати, где поселился?
— Да в вашем отеле,
Ему ответил с улыбкой
Афоня в ответ.
Документы потом
Заберём из отеля,
Пока всё не решим,
Поживёшь у меня.
Мы, что не братья с тобой,
Ты что, в самом деле,
Дел таких не решают
В течении дня.
Пока они ели,
Продолжалась беседа.
Афоня поведал
Про свои все дела.
Про удачи свои,
Про печали и беды,
И сюда вот нужда,
По беде привела.
Но, а я подумать
Никогда бы не смог бы,
Что Игорь Петрович
Смогу встретить здесь вас.
А ехал молясь лишь,
Что б помог мне мой Бог бы.
И до Бога дошли
Мои видно слова.
Потом начал Майор,
О делах своих тоже,
Всё подробно, как в армии,
Без суеты.
Но сказал — Давай проще,
Так просто не гоже,
Как братья должны
Перейти мы на ты.
Я сначала тебе
Расскажу по короче,
Ну, а дома потом
Наболтаемся всласть.
Получили приказ,
Нам в Чечню нужно срочно,
Уж ребятам на дембель,
Ну, что сделаешь, власть.
Мол мы там не надолго,
Две недели от силы,
И от туда ребят
Сразу всех по домам.
А их там до единого
Всех положили,
И никто не увидел
Ни отцов и ни мам.
— Я сам был искалечен,
В места многие ранен.
Только, как, сам не знаю,
Остался я жив.
Потом в госпиталях,
Тогда был капитаном,
И орден один вот
Я смог заслужить.
Потом предложили
Хочешь быть военкомом?
Это снова ребят
Собирать под прицел?
В цинке рота моя,
Оказалась вся дома.
И я сам сокрушался,
Что я уцелел.
Я сказал не хочу,
Больше я не воюю.
— А начальником зоны,
Учить праведно жить.
И я вот согласился,
На должность такую.
Мне до пенсии с годик
Ещё надо служить.
Живу я один,
Ни жены, ни детишек.
Жена от рака скончалась,
Ещё дома в Москве.
Вот здесь я и служу
Что б не быть людям лишним.
Только мысли шальные
В моей голове.
Как Чечню эту вспомню,
Что творили те гады,
И сколько мальчишек
Наших там полегло.
От погон отказаться хочу
И, награды,
И пустить пулю в лоб,
Что бы всё отлегло.
27
Потом дома они
До утра посидели,
Водку пили Алтайскую,
Что Афоня привёз.
Потом вместе песни
Военные пели,
И своих не стеснялись,
Скупых, мужских слёз.
И Афоня сказал,
— Там в селе есть подруга,
Её Леной зовут
И дела все при ней.
Если б Игорь приехал,
Познакомил бы друга,
И она б ему стала,
Всех любимых родней.
И Игорь спросил,
— Ты что решил меня сватать?
— Почему бы и нет
Ей всего сорок лет.
Она медсестра,
Готовить любит и стряпать.
И как минёр за тобою
Ходить будет в след.
— Ты же сам обещал,
Мол пойдём на охоту.
А я там старший егерь
При нашей тайге.
Будем уток стрелять,
И гусей по болотам,
Хватит так жить
В этой страшной тоске.
У меня есть хорошая
Очень идея,
Если приедешь
То поднимем вдвоём.
Только надо с Галиной,
Решить всё скорее.
И тогда мы с тобой,
Как тузы заживём.
У меня в селе тётка,
У ней старый домишка,
И есть мечта у меня,
Дом построить большой.
Что б и мои, и твои
Потом ребятишки,
Могли себя чувствовать
Вольной душой.
— Сам меня не сосватал,
Сказал ему Игорь,
А уже и детишки ему
Всё и дом.
Может Лена откажет,
Ей зачем это иго,
Ну и что тогда делать
Стану там я потом?
— Игорь брат, не откажет,
Даже сон ей приснился,
Что она за хромого
И замуж пойдёт.
Игорь ты б на неё
Хоть бы раз подивился,
У тебя будет с нею
Сразу полный залёт.
Но в одном только было
Не ловко Афоне,
Только это он скроет,
От друга навек,
О той необузданной
Страсти в вагоне.
Знать не должен об этом
Ни один человек.
А сладится с Ленкой
И она не расскажет,
В том, что всё это было,
Ничьей нет вины.
Два родных человека,
Пусть судьбу свою свяжут,
И вместе пусть видят
Счастливые сны.
28
Сразу Игорь Петрович
Начал действовать быстро.
Он собрал все бумаги
В независимый суд.
Под напряг всех поставит,
Что посыпятся искры,
Но положенный ход
Делу точно дадут.
Афанасий привёз
И журнал по обходу,
Медсестрой посещений
На дому малышей.
И там было указано,
Своим чувствам в угоду,
Галю муж избивал,
Выгоняя взашей.
Что она постоянно,
Была с синяками.
Что с того и ребёнок
Имел нервный срыв.
Что муж начинал
Каждый день с кулаками,
А родители это
Пытались всё скрыть.
Что женщине бедной
Было некуда деться,
И родителей Гали
Муж взял в кабалу.
Что муж с ней поступал,
Как отъявленный деспот.
И об этом шептались
Уже все по селу.
Подключил и своих
Очень многих знакомых,
Из прокуроров,
Следаков и судей.
И вскоре Галина
Была уже дома,
И Игорь тоже приехал
На Алтай вместе с ней.
Дома их дожидались
Афоня и Лена,
А так же тётка Афони,
С их малышом.
Лену Игорь увидеть
Хотел неприменно,
Ведь друг столько о ней
Говорил хорошо.
И вот его долгожданная
Первая встреча.
Он лишь в хату вошёл,
Прислонил к стенке трость.
Ну, мои дорогие,
Вам всем добрый вечер,
Я к вам с вашей пропажей,
Задержавшийся гость.
Галя кинулась тут же
Афоне на шею.
А Игорь прошёл
И Лене руку подал.
— Ну будем знакомы?
Игорь я, честь имею.
Я понял, вы Лена,
Лишь вас увидал.
— Да вы угадали, и мне очень
Приятно.
Я так и представляла,
Как Афоня сказал.
— Я к вам не надолго,
Ёщё должен обратно,
И такси меня ждёт,
Увезёт на вокзал.
Осталось немного
Кое что устаканить.
Ну теперь непременно,
К вам снова сюда.
Перед вами теперь,
Я как конь на аркане,
Чарами вашими
Я пленён навсегда.
И Афоня обнял
Его тоже и крепко,
— Брат, спасибо родной,
Твоё слово кремень.
А Галина уже
Вовсю тискала детку.
— О как я скучала,
По тебе каждый день.
— Милый мой Ванечка,
Сынок мой, Ванюша,
Только тётя Тамара
Стояла в слезах.
— Игорь Петрович,
Вам б с дороги покушать,
Вы наверно оттуда,
На всех парусах?
— Да я не голодный,
Мне б стаканчик водички,
Я скоро вернусь,
Через месяца два.
Но с условием Лена,
Что ждать будете лично,
— Ждать буду очень,
Как вспорхнули слова.
— Ну тогда будьте счастливы
Все в этом доме.
И меня извините,
Мне правда пора.
Но его провожать,
Всё ж пошла тётя Тома,
Где такси всё стояло
Ещё у двора.
Вам Игорь Петрович,
За Афоню спасибо,
И ёщё за Галинку
Спасибо вдвойне.
Афоня стал мужиком,
Настоящая глыба,
А плакал навзрыд
За ребят на войне.
Когда теперь у него
Есть друг такой верный,
То и мне будет легче
Уйти на тот свет.
Умирать мы не будем,
Закрывайте все двери,
И ещё раз до встречи,
Всем огромный привет.
В такси хлопнула дверка,
Машина помчалась.
Три пары глаз наблюдали
За ней из окна.
У Ленки слёзы текли,
И немного печалясь,
Сказала — Быть может
Буду я не одна.
29
Всё село уже знало,
Что Галя вернулась,
И были те, кто был рад
И кто осуждал.
Но несмотря ни на что,
Счастье ей улыбнулось,
Ведь две стороны
Всё ж имеет медаль.
Теперь всё позади
И дышалось ей легче.
От того, что смогла
Скинуть тяжкий сей груз.
Её родители были
Не рады их встречи,
Видно сытая жизнь
Крепче родственных уз.
И Арбатовы тоже,
Дрожали от злости,
Что б её посадить,
Зря платили ментам.
И к ним никогда,
Не зайдёт она в гости,
Пусть в злобе своей
Загибаются там.
Пролетели и эти
Два месяца тоже,
И Игорь в лоно вернулся,
Своих новых друзей.
Они были с Леной,
Даже чем-то похожи,
И по одной они вместе
Зашагали стезе.
И как-то Лена от счастья
Заливаясь слезами,
Галине поведала
Свой первый секрет.
Галинка таращила,
Только глазами,
Что уже через месяц
Пойдёт Ленка в декрет.
Галька вскинулась сразу,
— Что раньше молчала?
— Да сглазить боялась,
И теперь вот боюсь.
Галька тут же об дерево в раз
Постучала,
— Ах Ленка, родная,
Ты не плачь и не трусь.
Чудеса эти делает
Воздух Алтая.
Здесь и камень захочет
Ребёнка родит.
Двадцать лет ты ходила
Совершенно пустая,
А теперь ты с наследником
Будешь ходить!
Твой Игорь хоть знает?
Ему ты сказала?
— Да, он знает конечно,
Но сам никому.
А я вот взяла
Да тебе и призналась,
И я даже не знаю
Сама почему?
Наверно, что ты мне
Сестрёнки роднее,
И ты опыт имеешь
Сама родила.
Да и скоро не скрыть,
Живот всё виднее,
Вот такие у нас
С Игорёшкой дела.
А вскоре узнали
И все остальные
И Афанасий сказал.
— Надо строить нам дом.
На две семьи
Будем строить родные,
Такой, что б и детям
Достался потом.
Когда Игорь приехал,
Он привёз денег много.
Так как он их не тратил
Всегда жил один.
И Афоня скопил,
Так как тоже жил строго.
Даже можно сказать
Не ходил в магазин.
И коли у ребят
Эта тема созрела,
То, как говорится,
Закатив рукава,
Они взялись за это
Со рвением дело,
Не бросая на ветер
Пустые слова.
Лес слава Богу
Достался бесплатно,
Так, как Афоня
Был работник леспрома,
И их дело пошло
У них быстро и ладно,
И уж скоро видны были
Контуры дома.
А между тем назревало
Событье большое,
Лена доченьку Катю
Легко родила.
И Игорь воспрял,
Всей мужскою душою,
И ещё с новой силой
Загудели дела.
Он не мог насмотреться
На милое чадо,
Целовал он и Ленку
С головы и до ног,
Благодарен тебе,
Я мой Бог за награду,
За то, что ты к жизни,
Вернуться помог.
Незаметно ещё,
Пролетело пол года,
И дом в два этажа,
Был достроен под ключ.
Как раз было лето,
И стояла погода,
Только ветер ночами,
Был немного колюч.
В сентябре состоялось
У них новоселье.
И позвали на праздник.
Почти пол села.
Было радости много,
И много веселья,
И кто был против них,
Те не помнили зла.
И те кто когда-то
Со злорадством смотрели,
И при встрече ни раз
Не подали руки.
Они все принимали
Участье в веселье,
Говоря новосёлам,
В добрый мир Чудаки.
Пришли так же родители
Галины тоже.
И тепло обнимали
И внука и дочь.
А Ванька подрос
И стал на папку похожий,
И все говорили,
Ну Афоня точь-в-точь.
30
— Теперь бы и бизнес
Надо что б заработал.
Мы проложим маршруты
По нашим горам,
И туристов с тобой
Водить будем по тропам,
Нам Игорь теперь,
Подниматься пора.
Наши дети растут
И ещё будут дети,
Надо что б у детей
Была жизнь хороша.
Что б никто бы счастливей
Их не был на свете,
Вот что хочет исполнить
В моём теле душа.
Игорь с ним согласился,
— Не плохая идея,
Ты не о ней ли тогда
У меня говорил?
— Да конечно о ней,
Но душой то был где я?
Кроме Гали мой мозг
Ничего не варил.
Начальство тоже пошло,
В этом деле на встречу,
И новую фирму
Взяли там на учёт.
И жизнь у них потекла,
То утро, то вечер,
Но ведь главное то,
Что и дело течёт.
За посёлком площадку,
Соорудили под кемпинг,
И палаточный рядом
Ещё городок.
И фирму открыли
Всё законно и в темпе,
Что любой удивляться
Им только и мог.
«Родные Люди» названье
У фирмы их было.
Галя с Леной туристам
Варили обед.
А Игорь с Афоней
Туристов водили,
И на многих тропинках
Свой оставили след.
Конец 11.10.2020