Электричка мчалась
От Братска до Иркутска.
Сам Алексей в кабине
Вот уж тридцать лет.
Он любил просторы
Земли великой Русской.
Тех красивей которых
Просто в мире нет.
Был с ним в кабине рядом
Сын его, Степашка.
Восемнадцать парню
Лишь стукануло лет.
Труд у машиниста
В делах не очень тяжкий,
А подросткам в Братске
Другой работы нет.
Где могли б в тепле быть,
Когда все минус сорок,
Да с ветерком со снежным
Крутит за окном.
И в армию призвали б
Уже очень скоро,
Напоминал не раз уж
Об этом военком.
А машинистам всё же
Бронь была от службы.
Ведь РЖД в России,
Как воинская часть.
Всем, кто в сфере этой,
Носить погоны нужно
И по званью то же
Друг друга величать.
Алексей за это
Сам и учил парнишку.
Сами с братом в детстве,
Те нахлебались бед,
Да и не то, что б вволю,
А во всю с излишком,
Что его суставам
Теперь покоя нет.
Не вернулся с фронта
К ним родной их батя.
Зимою в сорок пятом
Умерла и мать.
И два пацанёнка
Одни в застывшей хате,
И хоть самим тут в пору
Можно умирать.
А в их селе остались
Только одни бабы,
И их семьи хватились
Дня лишь через три.
Тут самим соседям
Не умереть хотя бы,
Но, а друг за другом
Наведуйся, смотри.
Лишь пять было Алёшке,
А Борису восемь,
По тем годам лихих их
И голодных лет.
Если нет запасов
Еды какой-то в осень,
Тогда зимой их то же
И подавно нет.
Ведь лето пролетает
Птицею в Сибири.
А мужики с деревни
Давно все на войне.
А без их поддержки
Конец приходит в мире,
Не только всем посёлкам,
Но даже и стране.
В помощь лишь в посёлке
Три тощие кобылы,
На них-то и возили
По дворам дрова.
В тайге кедровых шишек
Было в изобильи,
Но добыть запасы
Нужны здесь не слова.
Но и слава Богу,
Падалицы много.
Но в каждом доме если
Лишь мешка по три.
Ведь и в глухую чащу
Не легка дорога,
Вдруг на волков нарвёшься,
Только и смотри.
Весь скот ушёл для фронта
Или для победы.
Да чем их и кормить бы,
Коль нет фуража.
Так в селе с народом
И зимовали беды,
И убивая многих, даже
Без ножа.
2
Схоронить что б мамку
К ним в дом пришли соседки.
Но причитать над нею
Не было уж слёз.
И только всё вздыхали,
Как же теперь детки?
Тут с ними бы в райцентр
Им снарядить обоз.
Там в интернате, может,
Сирот и разместят.
А тут, как ни старайся,
Их не прокормить.
Не выбросить ведь слова,
Коль такая песня,
Горе им такое
Слезами не залить.
Под кучами навоза
Опустевшей фермы,
Земля была не мёрзлой,
Могилу легче рыть.
И пусть не эстетично,
Но шалили нервы,
Девки те, что рыли,
Рыдали там навзрыд.
На самом погосте
Земля была, как камень.
И что б долбить ту землю,
Не хватало сил?
Простите нас, детишки,
Стыдно перед вами.
Теперь могил повсюду
Много на Руси.
И хоронили тело,
В саване, без гроба.
Лишь лапником прикрыли
Тело от земли.
Алёшка и Бориска,
Рыдали в голос оба,
Что они сиротки,
Поверить не могли.
Помянув бедняжку,
Заколатили хату.
Утром двух мальчишек
Отправили в район.
Бежала лошадёнка,
С кашлем вроде храпа,
Из под саней полозьев
Шёл морозный звон.
А пацаны на сене,
Под большим тулупом
И лошадёнкой правит
Вновь соседка их.
Вспомнилось мальчишкам,
Как ночевали с трупом,
И каждый в своих мыслях
И слезах затих.
А в ногах соседки,
Что звали тётей Олей,
В старой одностволке,
Есть крупная картечь.
Оглядывалась тётка,
В глазах к ребятам с болью,
Но не получалось
Затеять с ними речь.
И вдруг к ним из подлеска
Кинулись два волка,
Лошадь их, почуяв,
Пустилась враз в галоп.
Тётя Оля сразу
Схвативши одностволку,
И волку, что был ближе,
Лупанула в лоб.
И волк даже не пискнул,
В снег уткнулся носом.
И кровью обогряя
Снега белизну.
— Ну, ещё какие
У вас ко мне вопросы?
Так может прекратите,
Вы со мной войну?
Кричала тётя Оля
Сама в ружьё вставляя,
Достав из патронташа,
Вновь боевой заряд.
Всё сама на свете,
Конечно проклиная,
Она боялась очень
За своих ребят.
Второй была волчица
И та враз присела.
Но одна преследовать
Больше не могла.
Но её соседка
Держала на прицеле,
В глазах волчицы были
Страх и море зла.
3
Дальнейший путь к району
Был без приключений.
Там пацаны смотрели
С апатией в глазах.
Идя за тётей Олей,
В домоуправленье,
А у тёти Оли
Лицо было в слезах.
Встречала секретарша.
— Вы куда спешите?
— Мне здесь пристроить надо
Этих двух сирот.
— Ну для начала надо
Оформить заявленье.
Свидетельсва рождений
И кто и где их род.
— Отец погиб на фронте,
На днях и мать скончалась.
И эти вот мальчишки
Они и есть весь род.
И я, насколько знаю,
Близких не осталось,
Да, что мы здесь городим
С вами огород?
Я у ребят у этих
Только лишь соседка.
Привезла сюда их
От голода спасти.
Так что принимайте.
Вы раздевайтесь, детки.
А мне ещё обратно
Три часа пути.
— Вот здесь в котомке этой
Все их документы,
Всё то, что удалось нам
Разыскать у них.
И некому платить им
Даже алименты,
А может и найдётся
Кто-то из родных.
Ну всё, прощайте дети,
Мне пора обратно,
Лютуют волки к ночи,
Надо проскочить.
Вы старайтесь вместе
Продержаться братья,
Да и что бы в жизнь вам
Путёвку получить.
Она, скрывая слёзы,
Обняла детишек.
И ткнулась своим носом
Каждому в лицо.
Ей в слезах прощаться,
Было уже слишком,
И потому скорее
Вышла на крыльцо.
Там перекрестилась
И взглянувши в небо,
— Господи — взмолилась.
— Помилуй и прости!
Здоровья дай детишкам,
Да побольше хлеба,
И что б не спотыкались
В жизненном пути.
Она плотней укрылась
И пошла к повозке.
И навсегда исчезла
Сразу за углом.
— Ну, что друзья, давайте,
Вытрем с вами слёзки
И пойдём знакомиться
В новый общий дом.
Там детишек много
И к тому же разных
Изо всех ближайших
Рядом с нами мест.
Карантин должны вы
Здесь пройти заразный,
Может быть и вошки
У вас, братцы, есть.
Там поживёте двое
Вы в одной палате.
И медичка часто
Вас будет навещать.
Думаю, недельки,
Полторы вам хватит,
А потом со всеми
Вместе, сообща.
4
Их сводили в баню
И коротко постригли.
Врач пришла и быстро
Осмотрела их.
Веса те до нормы
Намного не достигли,
Худых таких мальчишек
Много и других.
Пятый год воюем,
Сколько их, голодных?
По России матушке
Женщин и детей.
Но всё ж крепка, как видно,
Русская порода,
Хоть и миллионов
Числится смертей.
Жизнь пошла другая
Под капелью звонкой,
Ведь март уже немного
Брал свои права,
Но у ребят обоих
Вспухли вдруг мошонки.
Да и к тому ж болела
Очень голова.
Температура тела
Поднялась большая.
У ребят простуженных
Начался орхит.
И по телефону
Медичка вопрошая,
Орала в трубку долго,
Что мальчики плохи.
И скоро их на скорой
Увезли в больницу.
Лечения прописан
Длительный был курс.
Почему решили
Врачебные так лица,
Один остался в Братске,
Другой попал в Иркутск?
Нехватало места,
Иль сложности в болезни?
Но пацанам не стали
Это объяснять.
Одно им стало ясно,
Жизнь не будет прежней,
И что они друг друга
Могут потерять.
Алёшка через месяц,
Снова был в детдоме,
Брат назад вернутся
Не смог уж никогда.
Узнал Алёша позже,
Был тот долго в коме,
Так с ним и расстались
На долгие года.
Алёшка долго плакал
И тогда подумал,
Что брат его б не бросил,
Если бы был жив.
И здесь всего скорее,
Что Бориска умер,
И лежит, как мамка,
Глаза свои смежив.
Когда везла мальчишек,
В детдом та тётя Оля,
В кармашках у мальчшек
Лежал двойной портрет.
Теперь Алёшка часто,
Смотрел на фото с болью,
Неужто дорогого
Братишки уже нет.
Два лишь этих фото
Заказывала мама,
В сорокчетвёртом летом
Фогограф приезжал.
Фронтовикам что б слали,
Портреты самых, самых.
Кого бы воин видеть
Ещё бы пожелал.
На стороне их тыльной
Им мама подписала,
Фамилия Ветлугины,
Алёшка и Борис.
— Храните эти фото,
Она тогда сказала
И каждый друг за друга
Всю жизнь свою держись.
Но, а судьба коварна,
Разлучила братьев.
Свидятся ли снова
Им некого спросить.
Беда взяла их крепко,
В суровые объятья,
Как и все народы
Страдалицы Руси.
5
Когда закончил школу,
Алёшка восемь классов,
Пошёл на машиниста,
Романтика звала.
И стал специалистом
Первого он класса,
И всё, что было нужно,
Родина дала.
Начал, как помощник,
Но вскоре стал ведущим.
Почётных грамот столько,
Что не хватало мест.
Обклеил всю кабину,
Стал трудиться пуще,
Как мог оберегая,
Трудовую честь.
Однажды на пироне
Встретил он Анфиску,
Красавицу, какую
Пером не описать.
Он выскочил с кабины,
И подошёл к ней близко.
— Вы могли бы, барыня,
Телефон свой дать.
Девушка взглянула,
Смутишись с удивленьем,
Вот перед ней был парень,
Стройный, молодой.
И так одет по форме,
Как Христа явленье.
С чёрною курчавой
Короткой бородой.
Красотка вновь зарделась,
Немного запинаясь.
Вы что, с электровоза?
— Ну да. Я машинист.
Жену себе красотку
Я найти пытаюсь.
Я в чувствах откровенен,
В помыслах я чист.
Ну так как, дадите?
Меня зовут Алёшкой,
Он протянул к ней руку,
Крепкую, как сталь.
Нет, вы не беспокойтесь,
Я мужик хороший,
Если вы откажите,
Будет очень жаль.
— Где вас так учили
Знакомиться с девчёнкой?
— Да там у нас, в детдоме,
Там всё наяву.
Потому не знаю
Я всех подходов тонких.
Так всегда открыто
Я в мире и живу.
Девушка с улыбкой
Ему пожала руку.
— Меня зовут Анфиса.
Я будущий хирург.
И я совсем не против,
Чтобы быть вам другом,
Может быть и правда,
Получится супруг.
Помощник машиниста
Подал сигнал к отправке,
Он номер от общаги
Слушал на ходу.
— По вечерам полы я,
Мою на полставки,
— Да, хорошо, Анфиса,
Я вас там найду.
Но год ещё учёбы
Остался у Анфисы.
Молодые люди
Решили не спешить.
И пришли совместно
К такому компромиссу,
Что им весь этот годик
Надо подружить.
Ну, а потом и свадьбу
Отыграть им позже.
Анфисе очень нравился
Открытый паренёк.
Она была на год лишь
Всего его моложе
И Лёшка без Анфисы
То же жить не мог.
Мы предполагаем,
А Бог располагает.
Как-то пригласил он
Анфису в ресторан.
Ну, а там то рюмочка,
То потом другая,
И уже Анфисочка,
Да и сам он пьян.
Ночь была июльская,
Воздух свежий, чистый
Ароматы всех цветов,
Плыли у ноздрей.
Лёшка рассчитался
Быстренько с таксистом,
Что подвёз их к дому,
Прямо до дверей.
Здесь он в однокомнатной
Жил своей квартире.
Всем тогда детдомовцам
Давали угол свой.
Никого счастливее
Не было их в мире,
Совладать уже не в силах
Больше головой.
Словно из темницы,
Их вырывались чувства.
Им хотелось близости
И уже давно.
Жить на расстояньи —
Как целоваться устно
И смотреть через бокал
Только на вино.
Но в них уже проснулись
Спящие инстинкты.
И словно, как чумные,
Те залетели в дверь.
И Алексей на койку
Рухнулся в ботинках,
И там в клубок свернувшись
Он завыл, как зверь..
Анфиса закричала
— Да, что с тобою, Алёша?
Где болит, скажи мне,
Ну дай я посмотрю.
Только успокойся,
Мой родной, хороший
И я тебя любовью
Щедро одарю.
Но он грубо, дерзко
Ей — Вон отсюда — крикнул.
— Не хочу ни видеть
Тебя я и ни знать.
И жить теперь без женщин
Должен я привыкнуть,
Но жаль, тебе всей боли,
Этой не понять.
— Так объясни, Алёша,
Что с тобой случилось?
Ведь было всё чудесно,
Очень хорошо.
Но на гнев сменил ты
Данную мне милость
И что скажи мне сделать
Для тебя ещё?
— Мне ничего не надо,
Убирайся к чёрту!
Ты что, не понимаешь?
Я же не мужик.
Мой член ни стал не разу
Хоть немного твёрдым,
И жизнью половою
Не смогу я жить.
— Расскажи подробней,
Я всё же врач, мой милый.
Мы вместе разберёмся
И в твоих делах.
Я всей тебя душою,
Сердцем полюбила,
Давно живём с тобою
В наших мы сердцах.
Лёшка с немым взглядом
Поднялся на кровати.
— Это было в детстве,
Уже в конце войны.
Мы со старшим братом,
И с трупом по соседству,
Замерзали насмерть,
Так суток пять одни.
А в телах-то слабых,
Ведь нет иммунитета.
Вот у нас и яйца
Так вспухли, как шары.
Нас лечили долго,
А брата так и нету,
Жив ли он, не знаю,
До этой вот поры?
Анфису зазнобило,
Словно от мороза.
— Я же ведь не знала
Об этом и двух слов.
Она, достав платочек,
Вытирала слёзы,
— Мы свою, Алёша,
Не предадим любовь.
Коль надо, за границу
Мы с тобой поедем,
Есть ещё светила,
Что смогут нам помочь.
И над сей причиной
Всё ж вырвем мы победу.
Ну ответь мне, милый,
Ты же ведь не прочь?
6
Электричка мчалась,
Как стрела из лука
И Алексей улыбкой
Поощрил сынка.
С памятью на сердце
Поднималась мука,
Что и ладонью сердце
Он прижал слегка.
Так по профессорам
Они мотались долго.
Восстановить эрекцию
Всё же удалось.
Но, а вот с зачатием
Никакого толка.
Что снова на Алёшку
Нагоняло злость.
Мы возьмём с детдома,
Решила вдруг Анфиса.
Кого ты хочешь, девочку,
Иль лучше пацана?
Лучше бы мальчишку,
Что б крепче кипариса,
Пусть потом завидует
Даже вся страна.
И вот уже ребёнок
В доме их — Степашка.
Плотненький, весёлый
И милый карапуз.
По дому щеголял он
В папиной фуражке,
Как там в их министерстве
Самый главный туз.
Рос Степашка крепким.
Но не был забиякой.
И любил безумно
И маму, и отца.
Никогда так просто
Не полезет в драку,
Но, а коль за дело,
Проучит подлеца.
Изучал он САмбО.
И был в боях упрямым.
И в школе был он тоже
Твёрдый хорошист.
Говорил уверенно,
Никогда не мямлил,
Душой своей и сердцем,
Был он тоже чист.
Лишь он окончил школу,
Взял Алёшка сына,
Потому, что скоро
Был в армию призыв.
А уедет парень,
Их загрызёт кручина.
Не будут радовать
Награды и призы.
И Лёшка, и Анфиса
Так привыкли к сыну,
Что не могли без сына
Быть они и дня.
Если что случится,
Они будут повинны,
А как они в разлуке
Сына сохранят.
Он очень дорогою
Им ценой достался,
Благодаря Степашке,
Их крепка семья.
Ни за что из них бы
Никто с ним не расстался.
И перед военкомом
Парня отстоят.
Помощником он будет,
Пока у Алексея,
Сдаст когда экзамены,
Будет машинист.
Сам Степашка тоже,
Отца и мать лелеял.
И был он перед ними,
Чист, как белый лист.
А Алексей с Анфисой,
Хоть и очень редко,
Но имели всё же
Чувственный интим.
И никто не знали,
И Анфисы предки,
Что у них Степашка
Не родной их сын.
В городской больнице,
Как хирург ведущий,
Врачебный у Анфисы
Был авторитет.
И всей семье их дружной,
Что желать бы лучше,
Но дорог, что нравятся,
Без препятствий нет.
И не бывает ровно,
Не бывает гладко,
Хоть на каком бы верном
Не был ты пути,
Но так хотя бы просто,
Или для порядка,
Но, что-нибудь должно же
Всё ж произойти.
7
Так всё перемешалось,
В мыслях Алексея,
Что в памяти далёкой
Он слегка вздремнул.
Но разбудил Степашка,
— Эй, бать смотри скорее.
И Алексей на рельсы
Вдаль пути взглянул.
— Степан, чуть ниже реверс
Отпускай маленько.
Метрах в ста иль двести,
На пути был пёс.
— Вроде тут и рядом
Нет ни деревеньки,
Да и шляха нет здесь,
Что б тут прошёл обоз.
Дай гудок, Степашка,
Реверс трави ниже
И вот теперь легонько
Жми на тормоза.
Там кроме пса я вроде
Никого не вижу.
А твои Степашка,
Получше же глаза.
— Да бать и я не вижу,
Пёс только овчарка.
Она с пути не сходит,
Что-то здесь не так.
— Вот не хватало этой
Нам ещё припарки,
Коль потеряешь рубль,
За-то найдёшь пятак.
Скрежеща со скрипом
Стальными тормозами,
Электричка встала,
От пса метрах в пяти.
— Ну-ка глянь ка Стёпка,
А то я слаб глазами,
И что мы за проблему
Сможем здесь найти?
И Стёпка из кабины
Выпрыгнул на шпалы.
Пёс нырнул к откосу,
Подав призывный лай.
Степан шагнул за нею,
Что-то там лежало,
И тут же крикнул бате,
— Бать, давай вставай.
А там внизу откоса,
И почти что голой,
Девушка лежала
Лет может двадцати.
Та была в беспамятстве,
Видимо от боли.
— Хорошо, что мы её
Здесь смогли найти.
Если б не овчарка,
А та, видать, хозяйка,
Вот и охраняла,
На помощь позвала.
Вот тут на животных
Возьми и попеняй ка,
Не бросила, смотри ка,
Помощи ждала.
Осмотрев девицу
Осторожно очень,
Рану обнаружив
У ней на голове.
Поклали на носилки,
Связав ремнями прочно,
Понесли к кабине,
Шагая по траве.
Там в электровозе,
По радиосигналу,
Вызвали на станцию
Бригаду из врачей.
Девушка хоть медленно,
Но всё-таки дышала.
Но не открывала
На их вопрос очей.
Но что ж, давай, Степашка,
Теперь полным ходом,
Тут нам до Иркутска,
Лишь пол часа пути.
Собака вместе с ними,
Она легла в проходе,
За хозяйку радуясь,
Что смогла спасти.
— По-моейму, её бросили
Головой на рельсы,
Тут своё мненье выразил
Сыну Алексей.
А собака видимо,
Перед нашим рейсом,
Вниз её и скинула.
Дальше от путей.
Видимо затеяли,
Смерть от суицида,
Кто-то хочет спрятать
В воду все концы.
Ну надо же какие,
Есть на свете гниды,
А ведь у тех и этих
Есть мамы и отцы.
Посмотри красотка,
Почти как наша мама.
Как спортсменка стройная,
Все дела при ней.
А могла бы просто,
Угодить бы в яму,
Не дожив положенных
Данных Богом дней.
Но Степан всё слушая,
Видел лишь дорогу,
Она как-то в сердце
В раз ему вошла.
Став сосредоточенным,
Он казался строгим,
Лишь только довезти бы,
Чтоб не умерла.
В вагонах пассажирам то же
Сообщили,
Что в пути подобран
Избитый человек.
И за задержку то же,
Прощенья попросили,
И теперь ускорили
К станции свой бег.
Нет при этой девушке,
Не только документов,
Но хоть для ориентира,
Даже и одежд.
И когда бывают,
Как эти вот моменты,
То для справедливости
Нет уже надежд.
А электричка мчалась,
Набирая скорость,
По пути диспетчеры
Дали все добро.
Кто ж такое сделал,
Что это за сволочь?
И я бы сам такому
Пику под ребро.
Всё горячился в мыслях,
В даль смотря Степашка.
Хоть он на убийство,
Сам вряд ли бы пошёл.
Так просто за девчёнку
Ему было страшно,
Но была надежда,
Всё будет хорошо.
Какое ж её имя?
Хоть пришла бы в чувства.
Да скорей бы станция,
Чёрт её возьми.
В нём, как в Алексее,
Был характер русский.
Всем всегда хотел помочь
И от бед спасти.
Русь она и есть такая,
Тем вот и жива.
Что когда идёт угроза
Ставят всё на кон.
И не будут пустозвонно
Просто лить слова.
Но за православие
Встанут в сень икон.
8
Наконец-то станция,
Первая в Иркутске,
И на перроне скорой
Блицкают огни.
Как видно из больницы,
Самой, что есть лучшей,
Как спасенья ангелы,
Ждут уже они.
Стёпка крикнул Алексею,
— Бать, я с ней поеду.
Мне узнать хотя бы только
Будет ли жива.
Завтра здесь на станции
Жди меня к обеду,
Может быть я добрые
Принесу слова.
Её, как драгоценность,
Занесли в машину.
Стёпка с ней в салоне,
Сел у её ног.
А вы кто ей будете,
Молодой мужчина?
Сердце Стёпки сжалось
И он сказать не смог.
Но коли не знаете,
То и не мешайте.
Продожал гундосить всё
Тот старый санитар.
А ну-ка, мне накидку
Вы вон ту подайте,
Что ты как-то странно
Смотреть на девку стал.
То он снова выкал,
То забывшись, тыкал,
Но считал он всё же,
Что он интеллигент.
Что бы разрешились
В деле закавыки,
Надо срочно сделать
Девушке рентген.
Он всё блеснуть старался,
Знаниями свыше,
Смотрели все с улыбкой
Врачи на старика.
По годам на пенсию
Он давно уж вышел,
Но всё ж считал, что нужен
Он больным пока.
Вот скорая домчалась.
К городской больнице,
На каталке девушку
Ввезли в приёмный зал.
У всех их ожидавших
Сумрачные лица,
Что везут несчастную,
Персонал весь знал.
Как заметил Стёпка
Своим острым взглядом,
Кто ей не сочувствует
Таких в зале нет.
Все врачи, хирурги,
И рентгенолог рядом,
И её отправили
В рентгенокабинет.
Снимки успокоили
Было не опасно,
Есть лишь сотрясение,
Черепа надлом.
Всё без операции,
Это стало ясно,
Так что не хирургам
Бороться с этим злом.
Всё ж в реанимацию
Поместили сразу.
Обработка, капельницы,
Прочие дела.
И Стёпке разрешили
Глянуть одним глазом.
Он до слёз был очень рад,
Что не умерла.
— А можно мне остаться,
Рядом, в коридоре.
Он спросил у доктора
У её дверей.
— А у тебя какое
К сей красотке горе?
— А для меня на свете
Нет её родней.
— Ладно, если хочешь,
То можешь и остаться,
А не ты ль в дороге
Её сам и нашёл.
И доктор почему-то,
Начал улыбаться,
Но вы с ней поступили
Очень хорошо.
Да я и сам бы тоже
Поступил так лично.
Так бы поступил бы
И каждый человек.
Ведь хорошо, что людям,
Не всё безразлично,
Не от безразличия
Идёт божий свет.
Он, всю ночь промаявшись,
Задремал под утро,
Калачиком свернувшись,
На стульях у окна.
Разбудила криком
Медсестра с палаты,
— Доктора скорее,
В себя пришла она.
Тут врач, как с неоткуда,
Прибежал мгновенно,
Был в реанимации
Где-то с пол часа.
Вышел он от туда,
Боговдохновенным,
Но сам ещё не веря
В такие чудеса.
Но и, как говорится,
Радоваться вредно.
У ней отшибло память,
До последних дней.
В газетах написали,
Пропала, мол, бесследно,
Просят отозваться,
Кто знает, что о ней.
Степан купил газету
В первом же киоске.
На первой же странице
Вся статья о ней.
Надо же, как быстро
И заголовок броский.
«Сестра моя пропала,
Которой нет родней.»
Только обнаружили
И статья тут сразу,
Что-то здесь вяжется,
Логика вещей.
Или держали долго,
Может по приказу,
И что не зная делать,
С нею вообще?
Ну, а если так всё,
Что кинулись, так поздно?
Что б забить тревогу
Хватит и двух дней.
Здесь конфликтом пахнет
И к тому ж серьёзным.
Но ведь никто не знает
Ничего о ней.
Как и обещал он,
Так был уже к обеду,
Стёпка на перроне,
Свой поджидая борт.
Он понял, что придётся,
Им идти по следу,
И что случится дальше,
Не знает даже чёрт.
В двенадцать электричка
Прибыла к перрону,
Степан поднялся к бате
И тронулись те в путь.
Овчарка была с ними,
Еду свою не тронув,
Ждала, что б о хозяйке
Узнать хоть что-нибудь.
Когда вернулся Стёпка,
С радостной улыбкой,
Собака тут же сразу
Начала и есть.
Она всё понимала
И здесь нет ошибки.
Собака та имела
Ум большой и честь.
Физиолог Павлов,
Давил лишь на инстинкты,
Но теперь бы то же
Я б взялся спорить с ним.
Ведь мозги у каждой
Всё же есть скотинки,
Интеллект бывает,
И с нашим не сравним.
Вот лошади, собаки,
Да и та ж ворона.
Всё уже доказано
Очень много раз.
Так всё думал Стёпка,
Слоняясь по перрону,
И теперь с собаки
Всё не сводил он глаз.
Им надо поработать
С этой вот овчаркой
И она их к дому
Пропавшей приведёт.
Тот доктор улыбаясь,
С ним сыграл в молчанку,
Видно правду знает,
Но вид не подаёт.
Хорошо, что Стёпка,
Был там в коридоре
И дежурил ночью
Уже не этот врач.
А то могло б случиться
И другое горе,
Видно сразу, доктор
Тот тёртый был калач.
И глазки, как у крысы,
Хитрые такие,
И с мимикой противной,
Мерзкого лица.
Такой может просто
И друга в беде кинуть,
В нём выдаётся сразу
Сущность подлеца.
Ну кто кого, посмотрим,
Узелок развяжем.
В милиции у Стёпки
Был надёжный друг.
С ним Степан связался,
Что б выяснил тот связи,
Доктор Козодоев,
Есть там такой хирург.
В тот день, в который с батей
Девушку спасали,
Звонил по телефону
Кому-нибудь тот врач?
За девушку он эту
Очень опасался,
А вдруг беда случится
И тогда хоть плачь.
И по скромным меркам,
Иркутск — огромный город.
Преступность здесь такая,
Как почти в Москве.
И ОПГ быть может,
И просто тайный сговор,
И всё, что бывает,
В безумной голове.
Но, а тот друг Степана,
Капитан в отделе,
И по соревнованиям,
Знакомы те давно.
Он по телефону
Назвал его Валерий,
И в Братск просил приехать,
В гости за одно.
Долго не встречались,
Вдруг призовут на службу,
Бронь хоть обещают,
Но он пока никто.
И чаще бы хотелось
Видеться по дружбе,
Уже мы не видались
Лет наверно сто.
Давай на лодке сходим,
В Братске на рыбалку,
Там сезон открытый,
Теперь на карася.
Ему неделя отпуск,
Пропадёт так, жалко,
А там же и ушица
И природа вся.
Друзья поговорили,
Назначая встречу.
И время покатилось
Дальше под уклон.
Но Валера сразу,
И в тот же ещё вечер,
Позвонил, назвавши
Искомый телефон.
Ведь он и сам Ветлугин,
Вот тебе и на.
Рассказавши бате,
Задумались обоя,
Ведь брата ищет Лёшка,
Уже лет пятьдесят.
Может здесь развязка,
С их связана судьбою?
Им надо бы в их доме
Срочно побывать.
И если там развязка,
То прощай рыбалка.
И недельный отпуск,
Уже коту под хвост,
Но разгадать что б тайну
Ничего не жалко,
Ответ дороже стоит
На его вопрос.
— Ты, Степашка, вот что,
Вы сходите с Валерой.
Возьмёшь с собою фото,
Оно всегда при мне.
И в доме осторожно
Надо бы проверить,
Быть может и висит где,
В доме на стене.
На тумбочке быть может
Или на комоде.
Пока сам не увидишь,
Им не говори.
Ведь фото сохраняют,
Ещё по старой моде,
Короче, аккуратно
Всюду посмотри.
Возьми моё вот фото,
Ветлугины два брата,
Мама подписала,
Борис и Алексей.
Вот его храню я,
Как память об утрате.
Семьи моей далёкой
И погибшей всей.
И фото у Бориса
В этой же манере.
И если жив братишка,
Был должен сохранить.
Стёпа с электрички
Перезвонил Валере,
На вокзале встретимся
И потянем нить.
Степан и друг Валера
Разыскали адрес.
Их дом был трёх этажный,
Истинный дворец.
Степан такие видел,
Когда летал он в Адлер,
Ему такой иметь бы
Всем мечтам конец.
Двор был огорожен
Искуснейшим забором,
Ёлки и берёзки
В периметре двора.
Что б дом такой построить,
То быть надо вором,
Либо человеком,
Что круче и вора.
А на одну зарплату,
Что б ты мог построить?
Саманную халупу
И за много лет.
Лишь Союз распался,
Нашлись в момент герои,
Те, которым равных,
Даже в помине нет.
На вензельской калитке
Был домофон и кнопка.
Валера позвонил сам
И стали ждать ответ.
Но дверь вдруг распахнулась
И голос тихий, робкий,
Словно из могилы,
Им прохрипел — привет.
Это был мужчина,
Под шестьдесят наверно.
— Чем я вам обязан,
Позвольте вас спросить?
Если бы вы знали,
Как на душе мне скверно,
Это ожидание
Долго выносить.
— А кого вы ждёте?
— У нас пропала дочка.
Самая родная,
Наследница моя.
Мы без неё, любимой,
Пятую вот ночку,
Сам жду вот у калитки,
Горя не тая.
Ребятам показалось,
В чём не ошибались.
Что человек пред ними
Как-то не в себе.
— А вы пришли с известием?
Ребята улыбались.
Нет, хотим участье
Принять в её судьбе.
Тут многие приходят
И дают советы,
Свои предположенья
Высказывают мне.
Приходят все с приветом,
Но к делу нет ответа,
Может быть голубка
Давно лежит на дне.
Не знаю, что и думать,
Милиция бывает,
Записывают что-то
С дочерью моей.
Ведь у меня ещё дочь,
Старшая, но злая.
И голову отрубит,
Коль, что не по ней.
Да вы-то в дом пройдите,
Угощу вас чаем.
Я с вами сердцем чую
Какое-то родство.
А в детстве был лишь братик,
Я по нём скучаю,
Но и как говорится,
Это статус-кво.
А больше близких нету,
Только вот две дочки.
Пропавшую Елену
Я удочерил.
Ещё совсем ребёнком,
Мягенький комочек.
За неё я Бога
Всю жизнь благодарил.
Росла такой красивой,
Статная такая.
Сердце сама нежность,
Тепло и доброта.
Она меня с любовью
Всюду опекала,
В общем не ребёнок,
А дивная мечта.
А теперь пропала,
Всё это козни старшей.
Она ведь Катерина,
Мне тоже не своя.
Ну так уж получилось,
Я жил с её мамашей,
А та была брюхатой,
От меня тая.
9
Шла у них беседа
На солнечной веранде.
Степан с Валерой слушали,
Даже открывши рот.
— Жена же моя Сонька,
Состояла в банде.
На деньги мои зарился,
Главарь у них урод.
Он и в самом деле,
Лицом какой-то страшный.
Он был то ли хирургом,
В общем-то врачом.
Ну теперь конечно,
Это день вчерашний,
На срок тюрьмы огромный
Был он обречён.
Ну и так вот, мне Сонька,
Родила дочурку,
Борис опять продолжил
Начатый рассказ.
— Но возраст не походит,
Я ей, что гонишь дурку?
Когда с тобой мы были?
Помнишь первый раз?
Но она тут в слёзы,
Ребёнок недоношен.
Растраивать тебя, мол,
Не хотелось мне.
Нет бы лучше думал,
О чём-нибудь хорошем,
Чем о недоверии
К любящей жене.
Ну я тогда с друзьями
Поделился как-то,
А те, тест на отцовство,
Ты возьми да сдай.
Нет — так жить и будешь,
На сердце с катарактой.
Шлюху эту дальше
Обхаживай, питай.
Я так тогда и сделал,
Взял, что было надо
И всё добро в больницу,
Так вот, мол, и так.
Ответ пришёл и скоро,
Что, мол, будьте рады,
Отец вы сто процентов,
Как от злака злак.
Тогда я и увидел,
Первый раз бандита,
Кому на тест анализы,
Я тогда и сдал.
Так всё и прошло бы
И было б шито-крыто,
Если б я их с Сонькой
Раз не увидал.
Сидели в ресторане,
Распивали виски,
Друг другу улыбаясь.
За руки держась.
Я подошёл на сколько
Можно было близко,
Прекрасно понимая,
Что меж ними связь.
Он, как раз и был-то,
У них самый главный,
Менты там были в банде
И просто ловкачи.
Но начинали бизнес,
Этот своенравный,
Как и тот уродец,
Такие же врачи.
Сразу с девяностых,
Здесь рвали и метали.
Стяжали всё чужое,
Все кому не лень.
И методы любые,
В деле применяли,
Убийств было помногу,
Чуть не каждый день.
Так я, когда их встретил,
Ту пару в ресторане,
Обратился тайно,
В другой район к врачу.
Что мол хочу жениться,
Скоро мужем стану,
О производительности
Знать своей хочу.
Вновь сдал все анализы,
Карточку болезни,
Дали заключение,
Ещё с ранних лет,
Что все сперматозоиды,
У меня исчезли
И такой возможности
Иметь детишек нет.
10
Ведь в детстве мы с братишкой
Сильно заболели,
Он в больнице в Братске,
А я попал в Иркутск.
Вот так мы с ним, как птицы,
Враз и разлетелись,
Как облетает осенью
Пожелтевший куст.
Меня лечили долго,
Думали, что сгину.
Даже больше месяца
В коме пролежал.
Был сперва с орхитом,
Затем и скарлатину,
Ко всему вдогонку
Там то же я поймал.
Потом детишек сотни.
Отправили в Тбилиси.
Лечить на мандарины
И на виноград.
И на ноги там скоро,
Все и поднялись мы,
В стране благословенной
Каждый жить был рад.
Ведь о таком мы в жизни
Даже не мечтали,
Столько всяких фруктов
И разных овощей.
Всё лишь по указу,
Что издал лично Сталин,
Сохранить детишек,
Больных и вообще.
Ведь мужиков повсюду
Очень не хватало.
Им должна быть смена,
Кто станет у станков.
Поднимать страну всю
Из камня и метала,
Для того и издан
Был сей указ таков.
В любой стране ведь люди —
Главное богатство.
Так нас учили в школах,
Учат и теперь.
Но, а коль на деле,
То всё сплошное блядство,
Человек дешевле,
Чем краснокнижный зверь.
Но скоро мы вернулись,
Все к своим пенатам.
В Иркутском интернате,
Остался жить и я.
Когда закончил школу,
В свою я съездил хату,
Что б найти могилку,
Где мать лежит моя.
Дом нашёл едва я,
Но уже в нём жили.
Ведь домишек брошенных
Много по стране.
Я спросил: тёть Оля,
В селе, ещё живая?
Хозяйка со слезами
Рассказала мне.
Эта тётка Оля
Нас везла с братишкой,
От голода спасая
В районный интернат.
И была отважной,
Может даже слишком,
И в том, что та погибла,
Кто же виноват.
Она домой спешила,
Ехала под вечер,
А волки в это время,
Лютуют хуже нет.
И опять случилась
У ней с ними встреча,
Пришлось ей перед ними
Свой держать ответ.
Когда ещё везла нас,
То волка подстрелила.
Ну а волчица видно
Решилась отомстить.
А у тёть Оли лошадь,
Тощая кобыла,
Могла ходить лишь шагом,
Если во всю прыть.
— Нет хоть бы ей остаться,
Там у них с ночлегом.
Мы потом узнали,
Ведь предлагали ей.
А та всё не в какую
Гать засыпет снегом
И ещё сказала,
Что и ружьё при ней.
Но, а в пути, кто знает,
Как и что случилось.
Через неделю только
Поехали искать.
Но и нашли там в гати,
Сани провалились
И нам осталось только
Кости собирать.
Привезли в посёлок,
Рядом с вашей мамкой,
Там и прикопали,
И там вот и лежит.
Сколько бедным бабам
Пришлось волочить лямку?
Наверное не каждый
Выдержит мужик.
— Потом она спросила
— Ну, а как же с хатой?
Заберёшь обратно?
Нам, что теперь, уйти?
— Я сказал, живите,
Найти мне надо брата,
Он лишь один по жизни
На моём пути.
Был у старой фермы
Склонился над могилкой,
Прости нас, тётя Оля
И мамочка, прости.
Была б у тёти Оли
По резвей кобылка,
То может и смогла бы
Та жизнь ей спасти,
Потом я был в районе,
Там ничего не знали,
Последняя там запись
В больницу выбыл в Братск.
Розыски повсюду,
Мне ничего не дали,
Где же ты, любимый,
Родной мой милый брат?
Ну, а потом с делами,
Как-то завертелся,
В техникум пошёл я,
По обработке руд.
И я его окончил,
И диплом имелся,
И начался кошмарный,
За-то что б выжить труд.
Вскоре был начальник,
На рудокомбинате.
И скупил все акции
Буквально за гроши.
И приватизировал,
Только чуть потратив,
И теперь работал
Уже я для души.
Ну и конечно деньги
Получал большие.
И в Иркутске первый
Я был миллионер.
Но за-то бандиты,
Со всех сторон душили,
Такие, как хирург тот,
С Соней например.
11
Но к Соньке я с предъявой
Заявился сразу.
Всё разложил по полкам
И ей нечем крыть.
Говорю, что скажешь
Ты мне теперь, зараза?
Та не ожидала
С меня такую прыть.
Но всё равно ребёнка
Я тебе оставлю,
Завопила Сонька,
Мне дочка не нужна.
И тебя, шакала,
На весь свет ославлю,
Ты со мной поделишься,
Я твоя жена.
Я не долго думая,
Нанял адвоката,
Он всё сделал грамотно,
Что ни цента ей.
А потом откуда-то
К ней пришла расплата,
Может и хирург тот,
Убил её, злодей.
Говорят, что тело,
Было потрошённым,
Как раз трансплантология,
Вошла в махровый цвет.
Но никому не верилось,
В делах не искушённым,
Только и до ныне
Об этом правды нет.
А девочка осталась,
Выросла малышка.
Только вместо сердца,
У ней наверно бес.
Столько у ней злости,
И врёт она, как дышит.
И слов она не знает,
Таких, как совесть, честь.
Когда же взял я Лену,
Та её гнобила.
Устраивала козни,
Всякие над ней.
За то, что та сердечно,
Меня во всю любила
И радостью была мне
Моих мрачных дней.
Леночка послушной
Росла и аккуратной.
Была такой и дома,
И в других местах.
А Катерина, в маму,
Была такой развратной
И в седьмом уж классе,
Вовсю сношалась та.
Парней к себе водила,
Её на много старших.
Няньку и охрану
Не слушалась совсем.
И за неё мне было
По отцовски страшно.
В общем, с ней наплакались
В нашем доме все.
Теперь ей скоро тридцать,
Нет никакого сладу.
Тут о завещании
Я заговорил.
Так она устроила
Разнос по хуже ада,
Кроме неё, что б цента
Другому не дарил.
Так, как она старшая,
И, что дочь родная,
Только ей единственной,
Всё принадлежит.
Она то ведь не знает,
Что я о мамке знаю
И лишь она по праву,
Здесь только может жить.
Она себя считает,
Дочерью законной.
Но Лена по закону,
Мной удочерена.
Но Лена словно ангел,
Сошедшая с иконы,
А Катя с преисподней,
Пришедший сатана.
И так парней меняла,
Она, словно перчатки,
И ещё у Лены
Отбила жениха.
Лена только начала,
Здесь с одним встречаться,
А тут эта зараза,
Не боясь греха.
А он парнишка этот,
Тоже из детдома.
Досыта не евший,
Любовью обделён.
Но тут и Катька сразу,
Как с давно знакомым,
Буд-то он не в Ленку,
А в неё влюблён.
Осыпала подарками,
Все крутые шмотки.
На безымянный палец
Перстень золотой.
Ну тот и свихнулся,
И хоть с виду робкий,
Как лебедь, шею выгнул,
Сразу стал крутой.
И так уже на Лену
Не смотрел он даже.
Та ведь не дарила
Золотых перстней.
Хотя была намного,
Она Катьки краше,
Но он уже и думать
Перестал о ней.
А Катька специально,
Что б всем было слышно,
Так под ним стонала,
Как грешник на кресте.
Наверно даже уши,
Затыкал Всевышний,
Что не могло не радовать
Живших в ней чертей.
Она его катала
На своей машине,
Не сводил, придурок,
С неё счастливых глаз.
В общем покорённым,
Он стал её мужчиной,
Но для окружающих
Был просто пидораз.
Ленка сожалела,
Что встретилась с Иудой.
И в том, что эту мерзость
Притащила в дом.
Может и рыдала,
Только врать не буду,
Но и возненавидела
Его за всё потом.
Он ей врагом стал первым,
Звали его Юра.
Науськанный он Катькой,
Стал ей во всём вредить.
А та могла б пожаловаться,
Мне хотя бы, дура,
Я бы уж с умел бы
Её огородить.
12
А тот врач, что с Сонькой,
Катькин он папаша,
Катька тоже часто
Встречаться стала с ним.
Сонька называла
Врача того Аркаша,
Но, как мне показалось,
Это псевдоним.
И Катька с Юрой тоже
В присутствии Аркаши
Сидели в ресторанах,
Обычно допоздна.
Он видимо сказал ей,
Что он её папаша,
Но весть ту благосклонно
Приняла она.
Она ведь понимала,
Всё получит Ленка.
Катьке с завещания,
Лишь с богатств пыльца.
И нужна ей бита,
Что б таранить стенку.
В роли этой биты,
Та видела отца.
И ей уже не важно,
Что он сделал с мамкой.
Как так получилось,
Что мамки нет давно.
Главное, как в шашках,
Пролезть ей надо в дамки.
И только победитель
Будет пить вино.
Ну, а Аркаша тоже,
Для себя подумал.
Пусть всё получит дочка,
А он возьмёт своё.
Из-за Ветлугина Бориса,
И так уж много шума,
Ему его богатство
Спать всё не даёт.
Тридцать лет на мушке
Был он у Аркаши,
За эти годы много
Он совершил грехов.
Два раза и хирурга,
Сдёрнули с параши.
Но вновь там оказаться
Не был он готов.
Он, как врач был, классный,
Талант его от Бога.
Но душу, видно, дьяволу,
Продал он давно.
За первую отсидку,
Семь лет, режим был строгим,
Но тут же и удача
Глянула в окно.
Как раз в тюрьме у кума
Была проблема с почкой.
И он от арестанта
Ему пересадил.
Кум выздоровел скоро
И на ноги стал прочно,
И тот его за это
Потом освободил.
А времена лихие,
Без всякого контроля
И органы надзора,
Во взятках до ушей.
Через год всего лишь,
Вышел он на волю,
Сменил немного адрес
И чистый он уже.
А второй раз тоже,
Пятёру залепили,
Но сложной операцией
Он внучку спас судьи.
Дело отозвали
И вскоре развалили,
И вот он вновь на воле,
Как Разина ладьи.
А теперь шифруется,
На рожон не лезет,
Хоть под его началом
Множество мастей.
Как врач он, образцовый,
И колет он и режет,
Но за уздечку держит
Он тысячи чертей.
И я вот и подумал,
Не сговор ли с ним Кати,
И этот Юра тоже,
Наверно в их среде.
И может Лену держат,
В какой-то тайной хате,
Вот их арестовать бы,
Тогда б узнали, где.
Сами те не скажут,
Тогда ведь нет резона.
Они ведь понимают,
Что скоро мне конец.
А коль не будет Ленки,
Не будет и притонов,
И все свои богатства,
Отпишет им отец.
Только не получат,
Они ни цента, суки.
Всё числится за Леной,
Коль будет та жива,
Коль мертва, в детдомовские
Отойдёт всё руки,
Сии собсвенноручно
Я написал слова.
13
По литру было выпито
За беседой чая.
Вишнёвого варенья,
Съели вазы две.
Видно было сразу,
Как Борис скучает
И только лишь о Лене
Мысли в голове.
Сомненья все отпали,
Борис сам ищет брата,
По простоте душевной
Он ничего не скрыл.
И дома был в деревне,
Был в отцовской хате
И дом бездомным людям,
От сердца подарил.
Степан уже подумал,
На почве компромиссов.
Пора раскрыть им карты,
Все их козыря.
И показал он фото,
Где Алексей с Борисом,
И тут Борис заплакал,
— Я чувствовал не зря.
Понял, что родное,
От вас исходит пламя.
Открыл пред вами душу,
Как перед Христом.
Значит Лёшку то же,
За сердце держит память
И его навеки,
Теперь мой будет дом.
— А ты сам кем будешь?
Спросил он у Степана.
Не сын ли Алексею,
Или может внук?
Я сам теперь не знаю,
Кем ему я стану.
Ему наверно то же,
Я достался с рук.
Хотя ни раз об этом
Мы не говорили.
С ваших слов я понял,
Отцом он быть не мог.
И меня скорее
Они усыновили,
Но таких родителей
Может дать лишь Бог.
За моих родителей
Мне не жалко жизни.
Ведь вырос я в достатке
И в большой любви.
Они меня учили,
Как любить отчизну,
Всё, что есть в них доброго,
Всё в моей крови.
В локомотив помощником
Взял меня мой батя,
Что бы от призыва
На службу уберечь.
— Без тебя — сказал он
Там погибших хватит,
Всюду по Кавказу,
Бьёт свинцом картечь.
Моя и мамка тоже,
Надо мной, как клушка.
И не упал, что б волос
Даже с головы.
Бывает и с родными,
Мать их, как кукушка,
По вашему примеру,
Знаете всё вы.
Так поступила Соня,
Бросив свою дочку.
Потому и в Кате
Столько много зла.
Только там, где любят,
Семья быть может прочной.
А Соня Катерине
Любви ведь не дала.
Хоть и в интернате,
Оставленные дети,
Кто-то кроток, нежен
А кто-то зол и чужд.
Я по своей жизни,
Многих разных встретил,
Эгоистов жадных,
И тех, кто жил без нужд.
Вот и ваши дети,
Кто-то рвёт из горла,
Иль как вот Лене вашей,
Не нужна мошна.
Для неё нажива,
Хуже редьки горькой,
Лишь вот с такой и будет
Верная жена.
Так я к чему об этом
Вам напоминаю.
Леночку мы вашу
Нашли в пути с отцом.
Если бы я знал бы,
Что нам она родная,
Я ещё бы чаще
Смотрел в её лицо.
И была бы крепче
В душе моей надежда,
Что этот дар небесный,
Что мы нашли в пути.
Чистый, непорочный
И пусть хоть без одежды,
Себе только на счастье
Мы смогли найти.
14
— Так вы нашли всё ж Ленку?
Где она? Живая?
Пред вами на колени
Я готов упасть.
Вот вся тебе и драма,
Просто роковая,
Но как же всё сложилось
В козырную масть?
— Да, её нашли мы,
С ней была овчарка,
И она как раз-то,
Нам преградила путь.
— За это, дорогие,
Выпьем мы по чарке.
За-то, что мне удастся
Доченьку вернуть.
Борис засуетился,
Сбегал в дом, из бара
Он принёс три рюмки,
Бутылку коньяка.
— Меня сейчас, ребята,
Хватанёт ударом,
Нате наливайте,
Моя дрожит рука.
Все выпили по первой,
Вроде деду легче,
И Степан с Валерой,
Вздохнули вдруг легко.
Коньяк — это лекарство,
Все болезни лечит.
Особенно коль сердце
Полнится тоской.
— Она теперь в больнице,
Продолжал Степашка.
У неё охрана,
Стоят и день, и ночь.
Но там есть у них доктор,
С неприятной ряшкой
И как бы умереть ей,
Хочет он помочь.
Хоть она очнулась,
Но ничего не помнит.
И завести её бы
Надо с толкача.
— А ну-ка, гляньте фото,
Здесь он в форме тёмной,
Но всё же, не похож ли
На того врача?
Да, конечно, точно,
Он — вскрикнул вдруг Валера.
— Он даже и по виду
Очень мерзкий тип.
Надо бы кого-то,
Спрятать за портьерой,
Из персонала только,
Что бы он не влип.
И что бы он мог видеть
Действия входящих
И умысел зловещий
Что б предупредить.
И профессионал бы,
Что б был настоящий,
Что б его оружием
Мы могли снабдить.
Доложу начальству,
Здесь госпиталь военный,
Нам от туда вышлют
Военного врача.
Делать надо срочно,
Вопрос первостепенный.
А вы, Борис, сыграйте
Роль с ней толкача.
Я думаю, что если
Вас она увидит,
В ней что-то отзовётся,
Стронется в мозгу.
Когда она всё вспомнит,
Не так легко обидеть.
Если всё получится
Я у вас в долгу.
Это для милиции,
Просто дело чести.
А то и на погоны
Упадёт звезда.
Если банду свяжем,
То отгуляем вместе,
Но, а коль не свяжем,
То может быть беда.
Я пробил по базе
И очень он опасный.
Чужими всё руками,
Крутит он дела.
И как скрутить заразу,
Нам пока не ясно,
Но тех, что с ним на пару,
Участь будет зла.
Надо осторожно,
Не спугнуть бы птичку,
А на дно коль ляжет,
Будет не достать.
Вот таких всех ушлых
Знаю я привычки
И бороться с ними
Мне не привыкать.
Ну ладно, что решили,
Надо делать срочно.
Вы, Борис, в больницу,
Да и у нас дела.
Теперь на хвост им сядем,
Думаю я, прочно.
И не допустить бы
Большего нам зла.
15
А в это время рядом,
Где-то под Иркутском.
В старой деревеньке,
Под названьем «Луг»
Опят собралась тройка,
Сам Аркадий Слуцкий,
Ветлугина Катюша
И Юра её друг.
Люди эти собраны
Были очень срочно.
Дело, что затеяли,
Шло явно на провал.
И Аркаша к первой
Обратился к дочке.
Показав присутствующим,
Хищный свой оскал.
— Юра вот не справился,
С тем, что поручили,
За такие промахи
У нас только смерть.
Юра приподнялся,
— Так вы ж нас так учили,
— А ну-ка сядь, гадёныш,
Перечить мне не сметь.
Я что, учил, что б Ленка,
Осталась там живая?
И что б её в больницу
Ко мне же привезли?
— Да это всё овчарка,
Тварь, умная такая,
Она за мной бежала,
Видимо, вдали.
Её ведь Ленка с детства,
Сама дрессировала.
Ей всё потакала,
Словно малышу.
Только, что лишь ноги
Ей не целовала,
Я и сейчас вот раны
От неё ношу.
— Она меня, зараза,
К ней всё не подпускала,
— Видно знала сука,
Какой ты человек,
Зажёгся вновь Аркаша,
— Тебя сожрать бы мало
Или закопать бы,
Что б не вонял во век.
Что хорошо — в больницу
Поступила нашу.
И пока в беспамятстве,
Надо бы убрать..
Так что, ты, Катюша, —
Продолжал Аркаша,
Всё сама и будешь
Тонко исправлять.
И в медсестринской форме,
Ты зайдёшь к ней ночью.
Когда буду дежурить,
Сам я провожу.
Там надо аккуратно,
Сделать быстро, точно,
А что куда добавить,
Всё я покажу.
Ты у меня побудешь
Тихо в кабинете,
Ко мне никто не входит,
Знают все мой нрав.
Парик оденешь только,
Принадлежит он Свете,
Следы уже я спрятал,
Парик этот украв.
На лицо ты тоже,
На неё похожа,
Если что, немного
Мы наложим грим.
Правда медсестричка,
Чуть тебя моложе,
Но с её косметикой
Тебя омолодим.
А ты вот что, Юра,
Сам к егерю езжай-ка
Скажи ему молчал что б,
Что ты лошадь брал.
Два конца скажи, мол,
Есть всегда у палки.
И если полюбовно,
То оба для добра.
Можем же сказать мы,
Что и он был в деле.
Что сам, мол, и увёз он,
Бабу ту в тайгу.
Что найти здесь смогут
Тряпки с её тела,
Но, так скажи, мол,
Не будем мы в долгу.
Ещё потом собаку
Надо отыскать бы.
Пусть сам поможет егерь
Суку пристрелить.
И тогда, быть может,
Доживём до свадьбы,
На которой будем
Мы добро делить.
Вам, как молодожёнам,
Но, а мне, как папе.
Правда, скажи, доченька,
Или я не прав.
Лишь бы только дело
Наше было в шляпе,
А не то узнаете
Вы мой жёсткий нрав.
Но, что бы не случилось,
Где б вас не пытали
И при любом раскладе,
Я не приделах.
Со мной такие люди,
О ком и не мечтали,
И все они в уздечках,
И при удилах.
16
А сам Аркадий Слуцкий,
Вор давно в законе.
И права не имеет,
Иметь семью, детей.
Потому так жёстко,
Поступил он с Соней
И за его спиною
Множество смертей.
К тому же, он не должен
И нигде работать.
Но то, чем был он занят,
Он просто вёл дела.
И своим подельникам,
Всем давал он лопать,
Хоть все они и ели
Из посуды зла.
Хоть начиная даже,
Из чинов с минздрава,
И в МВД в структуре,
Был свой контингент.
Делишек разных много
Он уже возглавил,
Сам был всегда в сторонке,
Как интеллигент.
Когда же на Кавказе
Была война с Чечнёю,
Шли органы потоком
С раненых солдат.
И даже за границу,
Прикрывшийся войною,
Убиваший раненых,
Он не мог страдать.
Он не смотрел им в лица
И органы лишь видел,
Которые для денег,
Он должен был изъять.
Он вырезал их ловко,
Как мякоть из ковриги
И паковал надёжно,
Что б скорей продать.
И в операционной
Сам бывал он часто.
За что такому зверю
Бог послал талант.
Но в каждой операции,
Где принимал участье,
То приживался сразу,
Как родной имплант.
Его же труд с лихвою
Каждый был оплачен.
Он был в авторитете
И в больших кругах.
Он сам имел усадьбу
И большую дачу,
Время там с верхушкой
Он проводил в пирах.
И когда в палате
Ходил он по больнице,
Даже и подумать
Тогда никто не мог.
Что ходил меж ними
И во многих лицах,
Может быть и самый
Настоящий Бог.
И что лицо такое,
С горькою начинкой,
И, что даже дьявольский
Был его оскал.
Был для многих женщин,
Желаемым мужчинкой,
К тому ж всегда имел он
То, чего искал.
Был так же очень сильным
И душой, и телом.
Был он очень грамотным
В многих областях.
Достигал всегда он,
Всех тех, кого хотел он,
Что даже был помешан
На своих страстях.
И вот теперь к несчастью,
Захотел он Ленку.
Но колесо фортуны
Запущенно уже.
Но не успел в начале
Снять с неё он пенку,
Когда была та связана,
В деревне в гараже.
Надо было срочно
От девки избавляться.
Пока её не стали,
С милицией искать.
В деревне он в то время
Не мог сам появляться
И совершить задуманное
Он ни мог никак.
А теперь смотрел он,
Всё больше вожделея,
Под простынью больничной
Смотрел на её грудь.
Она была созвездием,
Как вся Кассиопея,
И светом пробивала
Дорогу в млечный путь.
К тому ж Аркадий Слуцкий
Был ещё романтик.
Он был ещё философ
И слегка поэт.
И порой любил он
Лишь от конфеты фантик,,
И больше, чем начинку,
Этих же конфет.
И вот теперь смотрел он,
Как лежала Лена,
В ней было столько нежной,
Женской красоты.
А простынь вся скрутилась,
Оголив колени,
И он путь представил,
В созвездие мечты.
Да теперь страшнее,
Чем если бы в ту пору.
Охрана в коридоре,
Сутки на чеку.
Но вот не могу же,
Я сам с собой поспорить,
Вот она жар птица,
Здесь рядом на суку.
Завтра будет поздно,
Смерти день назначен,
Кровоизлияние,
Даст кофеина шприц.
Господи, ты только
Нам пожелай удачи.
Отведи все взоры,
Глаз ненужных лиц.
17
Но уже Валера всё ж сделал
Подстраховку..
И, за окна портьерой,
Был нужный человек.
Аркаша только Лену,
Взял за грудь неловко,
Получил удар он,
Меж открытых век.
И Аркаша сразу,
Как мешок с картошкой,
Враз плюхнулся у койки
Закатив глаза.
Извините, доктор,
Вы, кажись, немножко
Не туда полезли,
Куда вам нельзя.
Тут сразу и охрана
Ворвалась в палату.
Доктора подняли,
Наручники надев.
— Вы, больную, что ли,
Хотели обрюхатить
Иль осмотреть хотели,
Грудь её задев.
Только вот больная,
Не спала, что точно.
И подала сигнал мне,
Спрятанному здесь.
И теперь, Аркадий,
Мы вас раскрутим прочно,
Теперь в тюрьму надолго
Вам придётся сесть.
Мы знаем, что вы птица
Крупного полёта.
Но Московский следователь
Вас разрулит в раз.
У следствия давно уж,
На вас идёт охота.
Так что, вы не делайте
Любопытных глаз.
И Слуцкого под руки
Увели в машину.
И тут же врач сменивший
Проверил аппарат.
— Да, ловко вы придумали
Сей спектакль, мужчины,
Так легко и просто,
Я, признаться, рад.
Но, а мужчины эти
Промолчали скромно.
Им лишь одним понятен
Кропотливый труд.
Столько всякой гадости,
В такой стране огромной
И сколь ещё сюрпризов
Их по дорогам ждут.
18
Борис пришёл в больницу,
И кинулся к Елене.
— Доченька, родная,
Господи! Жива!
Перед ней у койки
Встал он на колени,
— У меня от радости
Лопнет голова.
— Извините, кто вы?
Я Вас совсем не знаю.
А, я что, и правда,
Вам родная дочь?
— Да! Родной ребёнок.
Самая родная!
Я думаю, что медики
Смогут нам помочь.
Вскоре у палаты
Весёлым звонким лаем,
О себе напомнила
Овчарка у дверей.
Лена приподнялась,
Да! Я вспоминаю!
Это моя Альма!
Ко мне её скорей!
Только дверь открыли
И собака с лаем,
Бросилась в объятья
Женщины больной,
Вслед зашёл Степашка,
Букет приподнимая,
— Да, не смог я то же
Пройти вот стороной.
Букет ей подавая,
Он подошёл к кровати.
Меня зовут Степаном,
Мы вас с отцом нашли.
И я теперь подумал,
Вам лежать здесь хватит,
Нас просторы манят
Матушки земли.
Валера он Иркутский,
Но, а я из Братска.
Он подтолкнул Валеру,
Тот руку ей пожал.
Мы с ним друзья по духу
И живём по-братски,
И он всё под контролем
С бандою держал.
И мы с утра сегодня,
Привезли вам Альму,
Она в Локомотиве,
С отцом была пока.
И за её отвагу
Первенства ей пальму
Жюри бы присудило
Ей наверняка.
Та была на рельсах,
Не сдвинувшись ни шагу,
И экстренно пришлось нам
Включить все тормоза.
Первый раз такую
Встретил я отвагу,
Она, как равный с равным,
Смотрела мне в глаза.
Видать она тебя-то
С пути-то и стащила.
Ты была на насыпи,
Скрытая в кустах.
И ты, видать, до этого
В затылок получила,
Из раны кровь застыла
Повсюду в волосах.
Тебя мы осторожно
Занесли в кабину,
И твоя Альма то же
Тут же за тобой,
Ну и завертелось,
Что б найти причину.
И мы с Валерой, другом,
Вот им дали бой.
Этот врач, что пойман,
Он и есть начало,
Всех твоих несчастий,
Твоих тайных бед.
Срок теперь пожизненный,
В тюрьмах будет чалить.
Так, что сам раскается,
Что пришёл на свет.
Аркадий этот Слуцкий,
Вор давно в законе.
А вашей Катерине
Он родной отец.
Жену свою подружку,
Мать вашей Кати, Соню,
Как свинью, зарезал,
Вот такой подлец.
19
Лена вспоминала,
Все ужасы той ночи.
Как её в машину,
Втащил какой-то тип.
Там за тем связали,
Закрыв ей рот и очи,
Прежде чем от дома
Надолго увезти.
Они не торопились,
Даже не боялись.
Что можно б догадаться,
Что это кто-то свой.
Потом два человека,
Меж собой расстались,
Слышен был их шёпот,
У ней над головой.
И лишь за тем машина
Тронулась в дорогу.
Путь был не очень долгим,
Где-то часа два.
Там, вытащив с машины,
Схватив её за ноги,
И она от страха
Была едва жива.
И потом закрыли,
Как вроде бы в сарае,
Который оказался
Позже гаражом.
Потом её раздели,
Та от стыда сгорая,
Не могла подняться,
Лежавши нагишом.
Потом насильник с нею
Вытворял такое,
Это вспоминая,
Сойти можно с ума.
Проникать в вагину
Пытался он рукою,
Что от боли губы
Кусала та сама.
Он мял девичьи груди,
Чуть не отрывая,
Ей искусал все бёдра,
Словно злобный пёс.
Она уже жалела,
Что была живая,
И с головы сдирал он,
Локоны волос.
Натешившись с ней в волю
Он её оставил,
Даже воды не дав ей,
Снова запер дверь.
И с ужасом ждала та,
Когда опять к бесправной,
Что б пытать продолжить,
Вернётся этот зверь.
Только до утра уж
Не приходил он снова.
Под утро задремала
Она в тревожном сне.
Она всё понимала,
Не слыша даже слова,
Что может оказаться,
Где-нибудь на дне.
Но ещё искусней,
Придумал кто-то властный,
Что б поезд ей на рельсах
Голову отсёк.
Что бы, как Каренина,
От любви несчастной,
Мол, бросилась под поезд,
Вот тебе и всё.
Не зря же этот Слуцкий,
Был большой романтик.
Жаль, что сам присутствовать
Он тогда не смог.
Что б положить на рельсы,
Проявив галантность.
Вот такую кару
Он Лене приберёг.
Так она лежала,
Там где-то трое суток,
Но ни воды, ни пищи,
Ей не давал палач.
И уже от муки
Теряла та рассудок,
Но рот закрыт был скотчем,
Сколько хочешь, плачь.
И потом под утро,
Ещё не рассветало,
Её на лошадь бросили
И привезли к путям.
И Альма её милая,
Её там разыскала
Своим чутьём собачьим,
Столько дней спустя.
Как удалось собаке?
Но всё-таки с умела.
И если не она бы,
Она б там умерла.
Очень обезвоженным
Было её тело.
И с рельс тех встать конечно
Она бы не могла.
И гад этот в затылок,
Им оказался Юра,
Когда она узнала,
Чем-то долбанул.
— С ним зачем знакомилась?
Какая же я дура?
Но с небес на землю,
Он меня вернул.
Быть такой доверчивой,
Не разбираясь в людях.
Я думаю, что буду
Впредь уже умней.
Ты скажи, Валера,
Их теперь осудят?
Катьку нашу то же,
Поймать бы поскорей.
Все они под арестом.
Никого нем бойся.
Под надзором строгим,
Они сидят в СИЗО.
Если неприятно,
Ты в памяти не ройся,
Пусть пройдут все ужасы
Летнею грозой.
Степан спросил у Лены.
— Ты со мной согласна?
— Если ты захочешь,
Быть всегда со мной.
Девушка, смущаясь,
Взор открыла ясный,
— Спасибо, не проехал
Меня ты стороной.
Но я должна сначала
Прийти в себя немного,
Залечить все раны,
На теле и в душе.
Но теперь я знаю,
Ты мне послан Богом,
Потому отвечу,
Что я с тобой уже.
Даже моя Альма
Тебе, я вижу, рада.
А в людях разбирается
Она по лучше нас.
Её господь послал мне,
Тоже, как награду,
Она ко мне явилась
В самый нужный час.
20
А Юра заявился
К леснику с угрозой
— Когда просил ты лошадь,
Ты скромнее был.
И даже, как я помню,
Проливал ты слёзы.
Или ты, гад, подумал,
Что я всё забыл.
И он, зайдя в сторожку,
Вышел вновь с винтовкой,
— А, что коль тебе пулю
Я сейчас всажу?
А ну ложись, паскуда,
Сейчас тебя верёвкой
Накрепко свяжу.
Ведь ты сказал, что ищешь,
Мол, девушка пропала,
Тебе я кобылёнку
И отдал тогда.
Я сам пешком излазил
По тайге не мало,
Откликнулся с душою,
Раз пришла беда.
А ты, вон что удумал
И теперь пугаешь.
Тебя по морде видно,
Что в душе ты мразь.
А обо мне ты, видно,
Ничего не знаешь,
Ты спроси Аркашу,
Кем был по жизни Князь.
Видимо он снова
Хотел наложить лапу.
По тайному, конечно,
На чьё-нибудь добро.
Он всю жизнь скотина,
Для себя всё хапал,
Золото и денежки,
Даже серебро.
Мы с ним повстречались
Раз на пересылке,
Но только разминулись
Мы тогда в пути.
Я когда увидел,
Оскал его с ухмылкой,
Господи, подумал,
Не дай его найти.
А вот вчера читаю
Новость я в газете,
Ранний свежий номер
Взял на почте я.
Сразу я подумал,
Вот я тебя и встретил,
Теперь за всё ответишь,
Хищная свинья.
Отсидел я тоже,
Десять лет на зоне,
Но бедных я не грабил,
Больных не обижал.
И сам был я то же
Вор тогда в законе,
Но лет уже пятнадцать
С этим завязал.
А он задумал снова
Взять меня на дело,
Но всё же моё слово
Твёрже, чем кремень.
Потому пришёл ты,
Так с напором смело
И здесь мне нагоняешь
Тень ты на плетень.
А вот сейчас на почту
Сбегаю я сразу,
Да позвоню в милицию,
Так, мол, вот и так,
Тебя под белы рученьки
Уведут заразу,
Потому что, Юра,
Ты большой мудак.
Через час примчалась
Уже к ним опер группа.
И Катенька в наручниках,
Уже сидела там.
И та, увидев Юру,
Глазами стала лупать.
— Не ты ли меня, сука,
Сдал теперь ментам.
— Я клянусь, ни слоава,
Ты мне верь, Катюша,
— Но значит тогда батя
Сразу слил меня.
Только, Юра, всё же
Ты меня послушай,
Мы будем на свободе,
Не пройдёт и дня.
Нас никто не видел,
Нас никто не знает.
— Да нет, зараза Ленка
Видела меня.
— Но если ты попался,
Словно вша земная,
То не должна сгорать я
С твоего огня.
Вскоре повсеместно
Начались аресты,
Взял дело под контроль свой
Главный прокурор.
А в газетах шумных,
Печатались все вести,
То вот такой-то пойман,
То такой-то вор.
Срока давали тоже
Очень всем большие.
И даже, кто замаран
Только был слегка.
То дела им тоже,
По беззаконью шили.
Закона замахнулась,
На них всех рука.
Сели на пожизненно
И Юра с Катей тоже.
Раскрутил их следователь
Тут же до конца.
Катя всё пыталась,
С лица сдирая кожу,
Вымолить прощенье
Приёмного отца.
Он был с ней на свиданке
И смотрел с укором.
— Как же ты, Катюша,
Такое вот смогла,
Крыша даже едет,
У многих прокуроров,
Какие натворила
Ты, девочка, дела.
Я сам, тебя прощаю,
Но помочь не в силах.
Ведь у тебя всё было
С первого пинка.
Но с Ленкой мы попали
Под твою немилость.
Ведь ты меня держала,
Давно за дурака.
Так что расстаёмся
Мы навеки, дочка,
Мне самому наверно,
Не долго жить уже.
И я на этом ставлю
Одну большую точку,
На твоём последнем
По жизни вираже.
Может под амнистию,
Попадёшь когда-то,
Всякое случается,
В этом мире зла.
Я тебе положил
Скромную зарплату,
За твои, родная, нескромные
Дела.
Выйдешь на свободу,
Тебя дождутся деньги.
Что бы ты на старости
Могла хоть как-то жить.
А во мне, дочурка,
Ты будешь только тенью,
А Леной ещё больше
Я стану дорожить.
21
Для разных протоколов,
Для бумаг судебных,
Стали брать анализы,
У Кати на родство.
Взяли и у Юры,
Как у лиц враждебных,
И тут проявилось,
Такое естество.
Подтвердилось точно,
Что Катя — дочь Аркаши,
А Юра оказалось,
Был Аркашин сын.
И вот такой пройдоха
Был у них папаша,
Что сестре он с братом
Позволял интим.
За год до рожденья
Его дочки Кати,
У Сони был сынишка,
Тоже от врача.
Но тогда у Сони,
Ни еды, ни хаты
И Аркадий сам ей,
Выдал строгача.
Что б она ребёнка,
Бросила в детдоме.
Не имел он права,
Что б была семья.
Но за ним следил он,
Через своих знакомых,
За что он им подбрасывал
Иногда рыжья.
Но Юрку свёл он с Ленкой,
Как бы для запаса.
Он дочки своенравность
Не взял тогда в расчёт.
Но, а та влюбилась
И потом спала с ним,
Что бы Ленке сделать,
По больней ещё.
Тогда пришлось Аркаше
Поменять все планы.
И что бы Ленку просто
Выбросить с игры.
Но не получилось
У горе-атамана,
Ни тогда, ни позже
И до сей поры.
За то была попытка,
Уничтожить Лену.
Но помешали Альма,
Теперь и друг Степан.
Аркадий с болью принял,
Судьбы своей измену,
Но так и говорится,
Пан или пропал.
И теперь в оковах,
Надолго он и дети.
Для самого Аркаши,
Это навсегда.
Но за детей уж точно,
Он один в ответе,
Что пройдут в тюрьме их,
Лучшие года.
22
Едва-едва утихла
Громкая та драма,
Прошло около года
С горькой той поры.
Леночка готовилась,
Становиться мамой
И в воздух запускали,
Воздушные шары.
Шла большая свадьба,
Музыка звучала.
За столом счастливые,
Борис и Алексей.
Со всей семьёю вместе
У одного причала,
Словно в непогоду,
Как плав-средства все.
Но за-то в их доме,
Не было цунами,
Были только волны
Любви их без конца.
За Лену и Степана,
Радовалась мама
И не меньше также
Их два теперь отца.
И встал их друг Валера,
С произвольным тостом,
— Я всем хочу напомнить,
Что б не забывать,
Хотя об этом, знаю,
Вспоминать не просто,
Но несчастье может,
Счастьем вечным стать.
Рельсы, что могли стать
Орудием убийства,
Рельсами спасения
Стали молодым.
Вы меня простите
За моё витийство,
Но пусть их все несчастья
Уносятся, как дым!
Конец 29.06.2023