Здесь она рисовала
Васильковое поле.
Неба синь в дали с синью
Сливалась цветов.
Рисовать ей любилось
Ещё учась в школе
И пейзаж на мольберте
Почти был готов.
Аля только вернулась
Сама из Петербурга.
Вновь картины возила
Свои на зачёт.
И роман с ней случился
Потом в поезде бурный,
Молодой лейтенант
Оказал ей почёт.
Заочно Аля училась
В Петербурге, в Артмире,
А Лейтенант из училища
Ехал в артполк.
И в купе повстречались,
В этом маленьком мире.
Но в интиме ещё
Не познавшие толк.
Путь до Новосибирска,
Почти трое суток.
И время хватало
Для признаний в любви.
Купе было двух местным
И даже уютным.
И гормоны играли
В их юной крови.
Они познакомились,
Сразу при встрече.
Едва вещи вверху
Разместили свои.
И к тому же ещё,
Душный, летний был вечер.
И лейтенант повёл Алю
Водой напоить.
Вагон ресторан,
Где-то третьего класса.
И уже в этот вечер
Был заполнен битком.
На лице своём Аля,
Вдруг скрутила гримасу
— Давай воду возьмём
И отсюда уйдём.
— Хорошо, я согласен,
Отозвался Василий,
Этим именем так,
Он представился ей.
— Скорей бы поехать,
Мы бы кондик включили,
Станет прохладней,
Будет жить веселей.
И Василий протиснулся
К шумному бару:
— Мне лишь две минералки
И банку икры.
Но тут враз зашумела,
Стоящая пара:
— Куда прётесь вперёд,
Лейтенант до поры?
— Да мне только водички
И всё, я исчезну.
— И нам только воду,
Слышен дамы был визг.
— Так что, уж позвольте,
Пропустить нас любезный,
И лишь после нас,
Взять всё сможете вы.
Но у бармена симпатий,
Было больше к военным
И он враз подал воду ему
И икру.
И у пары стоящей,
Пропал голос мгновенно,
Они поняли, спорить
Здесь совсем не к добру.
И кивнул он бармену:
— Мол, спасибо, дружище.
Я в девятом купе,
Если, что заходи.
Я с девчонкой своей,
Но не будешь ты лишним.
Ведь у нас ещё целых
Три дня впереди.
Как потом оказалось
И бармен после службы,
Два месяца только,
Как он дембелем стал.
И ещё не утратил
Он с военными дружбы.
А всё ж дружба военных
Покрепче, чем сталь.
Василий с улыбкой
Извенился пред дамой.
— Простите, простите,
Знаю, что виноват.
Но те улыбнулись
Уже ему сами,
— Вас ведь девушка ждёт,
К чему тут слова.
Василий и Аля
Вновь пошли по вагонам.
— Дойдём до купе
И уж там будем пить.
Сказал Вася Але,
Смотрящей влюблённо,
Да красавца такого,
Ведь как не любить.
И ему очень шла,
Вся военная форма,
Так казалось, что слился
Он с нею в одно.
Без всяких излишек,
Всё в ней было по норме,
Но всё ж было и то,
Что лишь редким дано.
То ль рост подходящий
И в плечах его сажень,
Толь глаза, что смотрели
Вприщур в глубину.
Но один раз взглянув,
Так сразу не скажешь,
Что б изюминку эту
Найти в нём одну.
Лейтенант по-мужски
Был довольно красивым.
И казалось, что был
По натуре он строг,
Но с фамилией тёплой
В его новенькой ксиве,
Звучащей так просто,
Так нежно — Дымок.
Он, Василий Дымок,
Из Сибири, с Ангарска,
Город, что был построен
Сразу после войны.
И что ни на есть
Самый был пролетарский,
Его строили лучшие
Люди страны.
Был направлен в училище он
Горсоветом.
И теперь возвращался
В родные края.
И к тому же, на должность
Большую при этом,
Значит в Питере он
Учился не зря.
На заводе военном,
Самом мощном в Сибири,
Приезда директора
Уже ждал кабинет.
Страна развивалась,
Но жить что бы в мире,
Ракет весь арсенал
Нужно было иметь.
В электронике Васька
Ещё шарил со школы,
И с компьютером каждым
Был с детства на ты.
Канули в бездну,
Времена комсомола,
И парткабинеты
Давно были пусты.
Союз развалился,
Как карточный домик.
Меж братских республик
Вставала вражда.
Курс прежних Советских ещё
Экономик,
Всех поодиночке
Уводил в некуда.
Президентом в России
Владимир был Путин.
Страну поднимать
Приходилось с нуля.
Врагов внутренних было
Много, больше по сути,
Чем тех, кто на мостике
Был у руля.
Страну раздербанили
В мелкие клочья.
И народ обнищавший
Озлобился весь.
Всем уже видно становилось
Воочию,
Что скоро не будет,
Ни что пить, ни что есть.
2
Бармен, Николай,
Завалился к ним утром.
Вы меня приглашали,
Вот я и пришёл.
И простите за раннюю
Эту побудку,
Но я к вам не на долго совсем,
Хорошо?
А в руках Николая
Батон был и водка,
Из кармана топорщилась
Банка с икрой.
— Я ведь адрес не знал
И нашёл по наводке.
Так, как бывший военный,
Я для вас всегда свой.
Заходи, заходи. Себя чувствуй,
Как дома.
Как молвят, разлуки
Только нам не желай.
Да к стати ещё,
Ведь мы совсем не знакомы,
Алевтина, Василий.
-А я Николай.
Алька всё одеяло
Натянула на ноги,
Улыбнулась смущённо,
Простите, что спим.
А, что ещё делать
При дальней дороге,
Если попутчик тебе
Не любим.
О глянул лукаво,
На покрасневшую Алю.
— Виноват, виноват я,
Простите, не прав.
Вы сердце Василия
Точно украли.
Вы бы так не смущались,
Его не украв.
— Да брось, Николай,
Ну ты что, в самом деле?
Совсем засмущал
Ты подружку мою.
Мы просто устали,
Спать очень хотели.
— Ну, а мне вот не спится,
Я рано встаю.
В срочной армии я ведь
Служил, в хлеборезке.
Потом прапаром тоже,
Был три года начпрод.
Рано вставать повод был
Очень резкий,
Лишь попробуй голодным
Оставить народ.
До армии я
Поварское окончил.
Вот служба и шла,
Как по маслу моя.
А прапором был,
Тут мне попался гандончик,
Вы простите,
Служивая в общем свинья.
Им был зам ком полка,
Подполковник Селютин.
Всё любил на халяву,
Да побольше урвать.
Вот раз и настала
Такая минута,
Когда в морду пришлось
Подполковнику дать.
Он и начал копать,
Ловко стряпал доносы.
А склады все худые,
Все крыши текут.
То гречка сгнила вся,
То картошка в отбросы,
А тут и с проверкой,
Тоже долго не ждут.
Что надо, то пишут,
Совсем без смущенья.
Продуктов не хватка,
Лишь я виноват.
И вот мне приписали однажды
Хищенье,
И жуликом стали
Меня называть.
Командир сам, хороший,
Мужик был что надо.
Все огрехи мои
Спустил на тормозах.
И сказал мне, езжай ка
Ты отсель без огляда,
Что б мои не видали
Тебя больше глаза.
С тех пор и работаю
В ресторане барменом.
Ни родителей нет,
Ни жены, ни детей.
Думал, люди вокруг
Пустоту мне заменят,
Да и к стуку привык я
Железных путей.
Вот так и катаюсь
По великой России.
И к пенсии день мой
Выходит за два.
Зато взгляды никто
Не бросает косые,
Да и сплетен пустых
Не разносит молва.
— А я на заочном
Учусь в Армавире,
По два раза в год
Езжу я Петербург.
Для меня лишь мольберт,
Инструмент лучший в мире,
И кисть в пальцах держу,
Словно скальпель хирург.
Я сама пейзажист, но могу
И портреты.
Мне запах красок так мил
На мольберте холста.
Из родных только бабка,
На всё белом свете,
Даже можно сказать,
Что совсем сирота.
А теперь с Васильком
Повстречались в дороге.
И всё кажется мне,
Что это лишь сон.
Так хочу его ждать
На семейном пороге,
Конечно же если
Не откажется он.
— А мне, что рассказать,
Я обычный военный.
На место службы направлен
И туда путь держу.
И должен добраться
Я туда непременно
И по прибытии в часть
О себе доложу.
Как устроюсь, так сразу
Позову к себе Альку.
В Ангарске родители
Мои мать и отец
И они не допустят,
Нам по свету скитальства,
Может быть, там и якорь
Бросим с ней, наконец.
Я направлен в артполк,
Но мне уже сообщили,
Что в Ангарске завод
Ожидает меня.
Что от города, мол,
Там меня и учили,
И как ока зеницу
Беспрестанно храня.
Из детей я один
У родителей только,
Я с отличием школьный
Получил аттестат.
«Как ты, парень Василий,
Высокого толка,
Сказал горсовет
Возвращайся назад.»
Потому я не знаю,
Что меня ожидает,
Но одно знаю я,
С Алькой я заодно.
— Вот за это, друзья,
Я теперь разливаю.
Нам с Василием водки,
А Альке вино.
Василий поближе
Враз подвинул стаканы.
И свежую банку
Вскрыл чёрной икры.
Выпьем за то,
Что б мы полезными стали,
И чтоб наши дети
Покоряли миры.
Второй тост поднимали они
За Россию.
За то, что б с колен
Поднималась страна.
И что бы Россия
Опять стала сильной,
За, обагрёные кровью
Павших всех, ордена.
Они засиделись
До самого вечера.
И за водкой ходил
Николай раза два.
И пили ребята,
За любовь и отечество,
Это были у них
Не пустые слова.
3
Николай ушёл в смену,
Походкою твёрдой.
Но в нём чувства кипели,
Поднимаясь, бурля.
— И хотя б не набил он
Кому-нибудь морду,
А то встретит героя
Родная земля.
Разогрели его мы
До чёртиков, Алька.
Что наверное будет
И жизнь менять.
Живёт неприкаянный,
Мне его жалко,
Но, что в голове у него
Не понять.
Но парень простой,
Не вертлявый хапуга.
И надёжность ещё,
Да и совесть в нём есть.
Вот подружку б ему,
Да хорошего друга,
Хотя подружек в пути
У него здесь ни счесть.
Но они, как и он,
Все скиталицы тоже,
И скорее, как он,
Безо всяких основ.
Много старших его,
Есть и те, что моложе,
Но это совсем
Не земная любовь.
Между ними нет чувств,
Там всего лишь потребность.
И друг к другу зовущая,
Страстная плоть.
И пьют они водку,
За рабочую вредность,
Что б в себе безнадёгу
С тоской побороть.
И Василий прилёг
Рядом с Алей, на полку,
Обнимая её,
Прижимая к себе.
Как по мне, нехочу
Время тратить без толку.
И любви, и детей
Я желаю в судьбе.
Наша встреча с тобой,
Для меня провиденье.
Как с небес хрупкий дар,
Что ложится в ладонь.
Что в руках оставаться
Может он лишь мгновенье
И его поглотить
Может неба огонь.
Только так не бывает,
Такая награда,
Вот так как-то сразу,
Что не знаю, за что.
И мне стало понятно,
Что других мне не надо,
Что без тебя моя жизнь
Будет вечно пустой.
Он ласкал её нежно
И целуя всё тело,
Он входил в её лоно,
Проливая всю страсть.
А Алька ещё, и ещё
Всё хотела,
Вроде, как наперёд,
Что б насытиться всласть..
Она тихо стонала
От сладкого чувства.
При каждом желанном,
Железном толчке.
Уметь так любить,
Это тоже искусство,
Что б желанье висело
Всегда на крючке.
Это была уже
Ночь их вторая
И потом ещё будет
Последняя ночь.
Чаще счастье большое
Всегда умирает,
Если вдруг не найдётся,
Кто сможет помочь.
Обстоятельства тоже
Выпадают такие.
Что способствуют смерти
Великих страстей.
Двух тысячный год,
Отголоски лихие
И ещё будет много
Нежданных смертей.
4
Прощались не долго,
Чтоб успеть на автобус,
В рабочий посёлок
Ехать пару часов.
При разлуке земля
Так мала, словно глобус,
Как нет и в помине
Временных поясов.
Николай тоже рядом
Стоял на пироне.
И Альке гостинцев
Передал туесок.
Алька в окна смотрела
Дорогого вагона.
Где счастье осталось,
Не сойдя за порог.
Она хотела сама,
Что б Василий не вышел,
Поезд тронется, вдруг,
Но, а их не разнять.
Василий теперь
Был всех чувств её выше.
Только тот, кто так любит,
Может это понять.
Алька враз отвернулась
И бегом побежала,
Сразу там, за вокзалом,
Был автобус в село.
И в автобусе Алька
Ещё долго дрожала,
Ей казалось, что дома
Будет ждать её зло.
Бабушка внучку
Ждала с нетерпением.
И она дождалась,
Слава Богу, жива.
У окна сели чай пить
С вишнёвым вареньем,
А у внучки о Васе
Только были слова.
Рассказала та бабушке,
Всё, без утайки.
Что она в лейтенанта
Навек влюблена.
Всё то, что меж ними,
Не дорожные байки.
Что о них будет знать
Вся большая страна.
Он устроится там
И приедет за нею.
Или даст телеграмму,
Что б ей ехать к нему.
— Я так счастлива, бабушка,
Что дышать не умею.
Что случилось со мной,
Я сама не пойму.
С утра выйду я завтра
В Васильковое поле.
Напишу я пейзаж
Своему Васильку.
Что б его дожидаться,
Без слёз и без боли,
Что б унять в своём сердце
Печаль и тоску.
У него же, бабуля,
Глаза голубые,
Как у нас за посёлком,
В полях васильки.
Да, пусть иного хоть цвета,
Я б любила любые,
От меня лишь бы были бы
Не далеки.
И ещё я портрет
Василька нарисую.
Что б он у кровати стоял
На столе.
В первый раз я, наверное,
Не комплексую
И счастливей меня
Нет на этой земле.
5
В посёлке, в котором
Жила Алевтина,
Было много оседлых
Из множества зон.
Жизнь была их унылой
И казалась рутиной,
И в ней что-то менять
Не имели резон.
Там работа была,
Только вахтовый метод.
Нефтяники всякие
И газовики.
Весь контингент
Проживающий этот,
Пили, что женщины,
Что мужики.
Средь них и семейных,
То же было немало.
И средь пьяных разборок
Росла детвора.
Крепкие, стойкие,
Как из метала
И много таких,
Что сажать их пора.
И вот в той невесёлой,
Острожной округе,
И тоже, как все,
Они вахтовики,
Жили три закадычных,
Выпивающих друга,
Но, а выпьют когда,
То совсем дураки.
Один из них, Пашка,
Скуповатый верзила,
Бэушный купил
Мотоцикл «Урал».
И раз уж по жизни
Ему подфартило,
Он с друзьями своими
Его обмывал.
А друзья его, Ванька
И женившийся Федька.
Свадьбу сыграли,
Лишь месяц назад.
Пашку враз упросили,
Между делом ни мешкать,
И всю силу обновы своей
Показать.
Вот и рванули,
По сельской дороге,
Где синим, как море,
Васильковый был луг.
И Альку туда
Принесли её ноги,
Картине для друга
Посвятить свой досуг.
Там уже полчаса
Алька, как рисовала.
Она была лишь в купальнике,
Решив загореть.
Здесь в эту пору обычно
Никого не бывало,
Здесь не на, что было
Кроме сини смотреть.
И к тому же у ней,
Если надо прикрыться,
Был бабушкин байковый,
Тёплый халат.
Бабка ей нагадала
В него нарядиться,
За что ей от Альки
Досталась хвала.
На мольберте уже
Были схвачены взглядом,
Самые первые
Те, что рядом цветы.
И синь уже дальше
Бежала каскадом,
С синью дальней, небесной
Сойдясь высоты.
Над цветами кружились
И бабочки тоже.
Так к месту вплетаясь
В красивый пейзаж.
И тут вдруг мурашки
Помчались по коже,
На «Урале» к ней пьяный
Летел экипаж.
Алька халат
Лишь успела накинуть,
И старалась успеть
Завязать поясок.
И взглядом сумела,
Всю округу окинуть,
На помощь прийти
К ней никто бы не смог.
А они уже рядом,
И ржут, словно кони.
Безнаказанность чувствуя,
Страшная пьянь.
Алька на грудь
Положила ладони,
Но разве спасёт
От безумия длань.
Они тормознули
Метров в двух от мольберта.
И сворой кинулись к ней,
Матерясь, гогоча.
Трое дебилов,
Три интроверта,
Всё людское от страсти
Забыв с горяча.
Первым кинулся Пашка,
Схватив Альку за полы,
И срывая халат,
Бросил девку в траву.
Они все озверели
И лишь гогот весёлый,
И оскал их звериный
Теперь был наяву.
Алька кричала,
Но её же трусами,
Они враз, словно кляпом,
Закрыли ей рот.
Мяли тело её,
Рвали груди руками
И, толкая друг друга,
Каждый рвался вперёд.
Первым всё ж оказался
Женившийся Федька.
Он был здоровее,
Хоть не хилых друзей.
И в Альку вошёл
Он рывком одним метким,
Как молния в землю
При страшной грозе.
Следом за Федькой
Залез сразу Пашка,
Ну у него толь от страха,
От избытка ли чувств,
В этот момент
Приключилась промашка,
Ванька сбросил его,
Дай, я тоже хочу.
Ванька долбил,
Словно конь, минут десять.
И грыз, как качан,
Жадно девичью грудь.
Потом снова Пашка
Над ней куролесил
И уже не напрасным
Был теперь его труд.
Только Пашку одна
Раздражала лишь штука,
То, что Алька уже,
Находилась без чувств.
И он злобно кричал ей,
— Глаза открой, сука.
Как ты, стерва, кайфуешь,
Я видеть хочу.
Но она оставалась
Лежать без сознанья,
Так и не открывши
Всё ж на Пашку глаза.
— Её б спрятать нам где?
Избежать, что б дознанья,
Столкнув с неё Ваньку
Глухо Федька сказал.
Вкус тюрьмы познал Федька
Ещё с малолетки.
И лучше всех разбирался
Он в этих делах.
— Я ж только женился,
Пойдут скоро и детки,
А то Варька моя-то
Уже на сносях.
— Да она же в отключке,
Ничто и не всмомнит.
Обиженый Пашка
Буркнул Федьке под нос.
— Ладно — Ванька сказал,
— Пусть живёт, если скромно.
Если что, закопаем,
Коль напишет донос.
Просто Ванька у них
Был всегда самый главный.
И с самим участковым
Он всегда был на ты.
— Покуражились с девкой
Мы кажется славно,
Что оставили мы
От её красоты?
Бедная Алька,
Вся с синяками, в покусах
И с запёкшейся кровью,
Лежала в траве.
— Может даже от нас
Примет жизнь её пузо,
Лишь бы не было дури
В её голове.
Так сговорившись,
Они сразу умчались,
Как с берега в море
Убегает волна.
С трудом Алька глаза
Лишь открыла в начале,
Потом попыталась
Подняться она.
Но тут же со стоном
Уронилась обратно.
Её тело пронзила
Ужасная боль.
Всё тело покрыли,
Тёмно синие пятна,
Грудь горела, как будто
В раны всыпали соль.
В голове зрела мысль,
А вдруг снова вернутся.
Надо как то подняться
И скорей уходить.
Надо ж было мне, дуре,
Вот так лохануться,
Они могли б просто
Меня даже убить.
6
Алька с мольбертом
Тащилась к посёлку,
Припадая на ноги,
Вновь вставая с колен.
Путь обратный казался,
До ужаса долгим.
Сколько в жизни её
Стало вдруг перемен.
Что теперь скажет бабка,
Как ей показаться.
Лишь увидит такую
И сбрендит с ума.
И с мечтой мне своею
Придётся расстаться.
Да, дура я, дура,
Виновата сама.
Надо было в степи
Загорать догадаться.
По всему теперь телу
Есть лиловый загар.
Если б было в руках,
Чем то обороняться,
А, что руки одни,
Против сразу трёх пар.
Ну вот всё ж, наконец,
Уже крыша их дома,
Показалась в дали,
Прям со спуска холма.
И Алька заплакала,
Горько и громко,
Тут как мне бы самой
Не сойти бы с ума.
Её лифчик и трусики,
Всё было в клочья.
Она их затолкала
В халата карман.
Кисти, краски остались
Где-то там, это точно.
Лишь мольберт с полотном.
Помогал скрыть обман.
Как Алька вошла,
То бабки не было в доме,
Ушла, может, к соседке,
Иль в магазин.
Никто видеть не должен,
Бабушки кроме,
В какой Алька теперь
Оказалась грязи.
Но, а бабушка стерпит,
Поплачут обое.
Судиться в посёлке,
Нет, не станет она.
Её счастье сменилось,
Горькой страшной судьбою.
И Васильку теперь будет
Она не нужна.
Нет, не сможет она
С этой мерзкою грязью,
Как ни в чём не бывало,
С Васильком лечь в постель.
Она будет тогда
Самой страшною мразью,
Как бы Вася её,
Не любил, не хотел.
— А может быть надо
Уйти мне со свету.
Ну конечно же, это
Будет выход всему.
Было ясно, она
Не получит ответа,
Ей надо просто скорей
Погрузиться во тьму.
Алька быстро надела,
Свежий лифчик с трусами.
И скользнула в чулан,
Бельевой, там был шнур.
Вдруг услышала женщин,
С двумя голосами,
Значит бабушку ангел
Привёл не одну.
Она враз в свою комнату,
Юркнула снова.
Потом под одеяло
Залезла в кровать.
И от бабки услышала
Первое слово,
— Аля, что удалось тебе
Нарисовать?
Аля, к нам тётя Вера зашла,
Вот соседка.
Очень хочется тоже
Тебя повидать.
Живём вроде рядом,
А вот видимся редко.
А погода сегодня,
Ну прям благодать.
Аля, внученька, где ты?
Я знаю, ты дома!
Может устала,
Да спать прилегла?
— Что ж мы орём-то
С тобой тогда громко?
Ну да ладно, я ж так,
На минутку зашла.
Не сегодня, так завтра,
Увидимся точно.
Ей же в Питер не скоро
Теперь уезжать?
Хорошо, что придумали
Школу заочно,
Теперь уже многих
Стали так обучать.
А теперь и компьютеры,
Да и в них все программы.
Лишь учись, не хочу!
Не ходя за порог.
Были б живы теперь
Её папка, да мама,
Да разве б кто-то из них
Ей бы в чём не помог?
Алька слышала всё,
Но упорно молчала,
Даже бабка когда,
Было сунулась к ней.
— Да вот он, мольберт то,
Васильки рисовала.
Вот пейзажи писать,
Для неё нет родней.
Но умеет она
Рисовать и портреты.
Вот рисовала по памяти
Мать и отца.
Лет было пятнадцать
Только девочке этой,
И лет пять, как не видела,
Та родного лица.
Но по памяти всё ж
Она сделала это.
Вот, Вера, смотри,
Как на фото они.
Здесь они, как живые,
На этих портретах,
И я всё вспоминаю,
Те страшные дни.
Как все мы убегали
Из Таджикистана.
Всюду крики и кровь,
И таджикская брань.
Альке десять тогда,
Мы бежим неустанно,
А время ещё,
Почти тёмная рань.
Хорошо, было лето,
Налегке мы бежали,
На железно-дорожный
Мы спешили вокзал.
Всюду взрывы и копоть,
Даже окна дрожали
И вдруг неожиданно,
Андрюша упал.
Это сынок мой,
Единственный, милый.
А Мария сноха,
Побежала к нему.
Как с Алькой бежать-то
Хватило нам силы,
Как живыми остались,
И сейчас не пойму.
Я кинулась к ним,
Они оба не живы.
Где-то, видимо, снайпер
На крыше засел.
Да и осколки летели,
Повсюду ведь взрывы,
Из бежавших к вокзалу,
Уцелели не все.
А вокзал охраняли,
Уже наши солдаты.
Тогда в Душанбе
Был Российский наш полк.
Люди бросили всё,
И квартиры, и хаты,
Таджик вчера друг,
Теперь был словно волк.
Сутки почти
С Алькой мы до Ташкента,
А там самолётом,
На Новосибирск.
Здесь жила моя мать
И вот одномоментно,
Мы сюда, а старушка
Покинула мир.
Этот дом и остался,
От моей милой мамы.
Всё я корила себя,
Что оставили здесь.
Этот дом покупали
Ещё дети сами,
Потому и жильё
Нам от мамочки есть.
Андрюша с Марией
Ведь геологи были
И направлены были
Тогда на Памир.
Там в горах тех высоких
Руду находили,
И им рукоплескал
Весь Советский наш мир.
Я уехала с ними,
Родилась тогда Алька,
А мать не схотела,
Не любила жару.
Вот и плачу ночами,
Так мне очень их жалко,
Вот Альку замуж отдам,
А потом и помру.
— Да брось ты, Анфиса,
Ты придумаешь тоже.
Ещё правнуков нянчить
Придётся тебе.
Ты ровесников выглядишь
Намного моложе,
Витамины всё ж ела
Ты там, в Душанбе.
— Да, вместо них лучше б я там
Осталась убитой,
А они б поднимали
Кровинку свою.
И для меня всё, что было,
Теперь было б забыто.
Да вроде я не стара,
Только вот устаю.
— Ну да ладно, пойду я,
Привет большой Альке,
Если что, пусть сама
Забегает ко мне.
— Да её по гостям,
Не загонишь и палкой,
— Но тогда и сама,
Приходи вместе с ней.
7
Она не вставала,
Пока совсем не стемнело.
Но бабка хоть и с трудом,
Всё ж её подняла.
А увидев её,
Она враз побледнела,
Это что с тобой, Аля?
Что я не поняла?
Прости меня бабушка,
Меня чуть не убили.
Вахтовые насиловали
И сразу втроём.
Там, где я рисовала
И они потом были,
И оказались ужасным,
И злобным зверьём.
На себя даже руки
Наложить я хотела.
Да ты помешала,
С тётей Верой пришла.
Всё убили во мне
И не только лишь тело,
Но и даже душа,
У меня умерла.
Тут бабушка, охнув,
По стене сползла на пол.
И громко завыла,
Как тогда в Душанбе.
— За что, Ты Господь,
Нам послал эту напасть?
Неужель тех смертей
Не хватило Тебе.
Алька тоже в слезах
Сразу кинулась к бабке.
И два голоса их
Враз в один слились рёв.
— Я их всех разыщу,
Всё отдам, без остатка,
За тебя я из них,
Всю их выпущу кровь.
Я пойду к участковому,
Завтра же утром,
А ты сходишь в медпункт,
Все побои сними.
Это что же такое,
Всё дозволенно буд-то?
Да таких величать
Разве можно людьми?
Погоди ка, девчонка,
Истопить надо баньку.
С тебя всю надо смыть,
Эту пошлую грязь.
Да Егориху звать,
Поставить что б банку.
Что бы всю удалить
Нежеланную связь.
Не дай Бог, забрюхатишь
Ты от ворогов этих.
Да родится в семье
И у нас лиходей.
Людей будешь бояться,
На пути своём встретить
И прятаться станешь
От добрых людей.
Вскоре бабка сама
Мыла бедную внучку,
А Егориха смазала
Раны ей все.
— Банку ставить не надо,
Ты попарь её лучше.
А утром по-раньше
Пусть пройдёт по росе.
8
В кабинет к участковому
Пришла бабушка рано.
И прихода ждала
Сидя там на крыльце.
А Алька в медпункте,
Снимала все раны.
И укусы груди,
И на бледном лице.
Все медички и врач,
Просто были там в шоке.
— Как ты только, подружка,
Осталась жива?
Что бы им сволочам
Это вылезло боком,
От всех сожаленья
Исходили слова.
Уже скоро явился
Пешком участковый.
— Здравствуй, Глеб Николаич,
Вот по делу я к вам.
Рассказать та пыталась
Всё снова и снова,
А он всё к её лишь
Придирался словам.
А дело в том, что Иван
Уже с ним встречался,
Что бы тот был на стрёме,
Если случиться что.
Потому и понять
Бабку он не старался,
Хоть она бы ему
Повторяла раз сто.
Но Ивану сказал:
— С вас троих мотоцикл
И тогда как-нибудь
Спущу на тормозах.
И бабку он тормозил,
На все доводы цыкал,
Хоть она перед ним
Убивалась в слезах.
— Ваша девка сама
С ними там сговорилась.
И встречала гостей,
Обнажённой сама.
В том она виновата
Сама, что случилось,
Так, что внучке своей,
Лучше вставь ты ума.
И бабка Анфиса
Пошла, сгорбившись к дому,
Проклиная их всех,
Лишь на чём стоит свет.
Теперь, ироды, с вами
Будет всё по другому
И от Господа вам
Всем прощения нет.
Отомстится вам боль,
Наша кровь, наши слёзы,
И к униженным будете,
Словно к Богу, взывать.
На погибель льдом речку,
Скуют вам морозы
И на льдине вам в омут
Придёт час уплывать.
Анфиса сказала:
— Ты прости меня, боже,
Да не уж-то в душе я
Совсем без Христа?
Но и им поступать,
Так с народом негоже.
Пусть всю жизнь им жить
Не даёт маета.
Будьте прокляты вы,
Но по Господа воле.
Пусть добро выпадает
С ваших алчущих рук.
Пусть на вас перейдут
Наши слёзы и боли,
И будут в сто раз сильней,
Наших с Алькою мук.
Бабку в сердце душил
Набежавшие слёзы,
И обида склоняла
Ещё ниже к земле.
А из губ у неё
Всё срывались угрозы,
Какие приходят
К людям лишь в лютом зле.
Альке выдали справку,
Но и что с ней им делать.
Всё равно участковый
Справке хода не даст.
Как шакалы, изгрызли
Всё девочке тело,
А он говорит,
Обоюдная страсть.
— Коль завяжется что
Я всё вытравлю к чёрту,
Сказала бабушке Алька,
Себя изведу.
Ну, что ты, ну, что ты,
Родная девчонка,
Ещё и накличешь
Ты в дом наш беду.
Теперь уж как будет,
Ну, что теперь делать.
Не станем мы рук
На себя налагать.
Всё у нас заживёт
И залечится тело,
И будем мы лучшее
Предполагать.
9
Прошло месяца два,
И приехал Василий.
В посёлке в гостинице
Он снял номерок.
И сразу же Альке
О том сообщили,
А она под собою
Не чуяла ног.
Но не радость давала
Невесомость и силу,
А ноги, словно отпали,
Узнав эту весть.
В утробе она,
Уже что-то носила,
Она знала, что жизнь
В ней уже чья-то есть.
Не помогли тогда Альке,
Ни роса, ни парилка.
Чья-то новая жизнь,
Прицепилась, как клещ.
И травы тоже пила,
Настой на горилке,
Но жизнь убить не смогла,
Ни одна всё же вещь.
Алька бабку послала
В гостиничный номер,
Где поселился теперь
Друг её Василёк.
Бабка всё рассказала
И чуть Василий не помер,
Но, что б с Алькой расстаться,
Был от мыли далёк.
Через бабку же Алька
Приходить запретила,
И сказал, что б срочно
Он уехал к себе.
Коль счастье в начале
Им так подфартило,
Должно было случиться
Плохое в судьбе.
Ни на что не была
Уже Алька согласна,
Просила простить
И забыть навсегда.
Что б ни сил и ни средств
Он не тратил напрасно,
Это горе её
И её лишь беда.
Хоть и с сердцем разбитым,
Но Василий уехал.
Отказалась от встречи,
Алька с ним на отрез.
И вскоре шум от приезда,
Откатился, как эхо.
И не повторяясь,
На лет много исчез.
Ни телефон и ни адрес,
Не оставил он Альке.
И она не захочет
Всё сначала вернуть.
Как бы не было больно,
Как бы не было жалко,
Но она уже этот,
Себе выбрала путь.
Пусть будет ей плохо,
Пусть не интересно,
Пусть по жизни кружить
Её будет метель.
Но она не смогла,
С этой грязью телесной,
Влезть в чистую к Ваське
Дорогую постель.
Жизнь вновь продолжалась
И никто их не трогал.
И вот время настало,
Что бы Альке родить.
Анфиса блюла
Всю беременность строго,
Но всё же внучке старалась
Во всём угодить.
Ребёнок родился
Здоровый и крепкий.
Все четыре кило
И стосемьдесят грамм.
И как всё же бывает,
Хотя очень редко,
Была Алька несчастнейшей
Из родивших всех мам.
Она даже боялась
И взглянуть на ребёнка.
Но когда принесли
Ей ребёнка кормить,
Она даже воскликнула,
Радостно громко,
— Да такого же просто
Не могло даже быть.
Она враз поняла,
Что бы не говорили,
Теперь сбить её с толку
Никто бы не смог.
На лицо он был точно,
Как в детстве Василий,
О господи Боже,
О великий мой Бог.
Когда они ехали
Ещё в поезде вместе,
Там родителей фото
Он ей показал.
И там у них на руках,
Как было известно,
Новорожденный Васька
Таращил глаза.
Сомненья отпали,
Это вылитый Вася.
Тот же с детства ещё,
Его взгляд в глубину.
Потому он и выжить
Так в утробе старался.
И выдержал всё
И не дал слабину.
И потом за окошком,
Увидав свою бабку,
Что Альку звала,
Стоя там за окном.
Она ребёнка схвватила,
Как куклу в охапку,
С большой радостью, всё
Рассказала о нём.
В окно Алька кричала,
— Сынулька от Васи!
Егор он Васильич!
Бабуль, слышно тебе?
И жизнь теперь нашу
Он собою украсит.
И будет защитой,
Он в нашей судьбе.
Анфиса платком лишь
Глаза утирала.
— Поднимем Егорку,
Бог нам даст ещё сил.
Ведь и я тебя тоже,
Одна поднимала,
А тут сыщется, может
Глядишь, и Василь.
10
Егорка рос быстро
И весь в батю, был крепким.
Но ещё симпатичнее
В несколько раз.
— Со здоровьем таким
Нарождаются редко,
Так Егориха Альке
Твердила не раз.
— Хорошо, мы тогда,
Не поставили банку,
Загубили б мы с вами,
Такого мальца.
А тут на чудо такое,
На эту приманку,
Даст бог, ты отыщешь
Его и отца.
— Я искать никого
Не хочу и не стану.
Мой сын подрастёт,
Отомстит за меня.
И Пашке, и Федьке,
И их другу Ивану,
И они все дождутся
Их судного дня.
Участковый гоняет, вон
На мотоцикле,
Всё ж отблагодарили, мерзавцы,
Мента.
Всё и всех покупать,
Так бандюги привыкли,
Пусть пока моя крепнет
О мести мечта.
У Федьки девчонка,
Ровестница наша,
С Егорушкой нашим,
Родилась в один год.
А у тех пацаны,
И у Ивана, и Пашки,
Все тоже, суки,
Свой продолжили род.
Но их пацаны,
Только на год моложе.
А в школе то будут
Учиться одной.
И придётся встречаться,
Хотя эти рожи,
Терпеть не смогу я,
Даже рядом со мной.
Лишь бы только Егорку,
Не травили бы в школе.
А то и так по посёлку
Уже бродит слушок.
Что его от насильников
Принесла я в подоле,
И если б был он на зоне,
Был бы он петушок.
Всем же рот не закроешь,
От людей всё не спрячешь.
Но слабину я не дам,
Я всегда начеку.
Мне сдаваться нельзя,
Заклюют ведь иначе,
И повесят, как кошку,
Где-нибудь на суку.
И Егорка, что б мой
Вдруг не кинулся б драться.
А начнут коль гнобить,
Доведут пацана.
А тогда, свет туши,
Что тут может начаться,
Это будет большая,
Пребольшая война.
— Ну, да ладно гадать-то,
Поживём и увидим.
Если хочешь,
Я порчу на них наведу,
Говорила Егориха,
Пусть только обидят,
Они сами себе
И накличут беду.
Так не бывает,
Что бы зло без отдачи,
Всё там лишь и вернётся,
Откуда пришло.
Справедливость должна быть,
А как же иначе?
И добро побеждает,
Как бы ни было, зло.
11
Наш Егорка учился,
В восьмом уже классе.
Мария, дочь Фёдора,
С ним за партой одной.
Эта пара друг друга
Своим образом красит,
Для Марии, Егорка,
В классе самый родной.
Они, как под заказ,
Дополняли друг друга.
Хоть родители против
С обоих сторон.
Дети горя не знали,
Василькового луга,
Иначе б он отозвался
В них обоих, как стон.
Это просто трагедия,
Почти как у Шекспира,
Дети любят друг друга,
А их предки враги.
— За тебя я отдам
Все сокровища мира,
Только ты никогда
Мне, Мария, не лги.
Что б с тобой не случилось,
Говори только правду.
И я тебе тоже
Никогда не солгу.
В нашей жизни не всё ведь,
Бывает по нраву,
Но у совести мы,
Не должны быть в долгу.
И Фёдор однажды,
Разговор начал с Машей.
Этот парень Егор,
Он тебе не чета.
Если б знала ты всё,
То тебе стало б страшно
И твоя бы растаяла,
Словно ль дышка, мечта.
Я бы мог запретить тебе,
Даже властью отцовской,
Но лучше если б сама ты
Меня поняла.
У Егора, я знаю,
Характер бойцовский
И свои отстоять
Он захочет дела.
Но скажу тебе правду,
Что бы время не тратить.
Самое страшное,
Что может быть здесь,
Просто он оказаться
Твоим может братом.
Его мать потеряла
Со мной свою честь.
И не только со мной,
Нас тогда было трое,
На Васильковое поле
Заманила нас всех.
И мы все с ней по разу.
Тебя это устроит?
С мужиками у Альки
Всегда был успех.
У Марии глаза
Затуманило даже:
— А мама хоть знает?
Папа, что ты несёшь?
Я пойду к маме,
Пусть мама расскажет,
— Нет! Ты слушай меня!
Некуда не пойдёшь!
Тебе все наплетут,
Что её мы насильно,
Всегда в таком деле
Лишь баба права.
Приезжал её фраер,
Какой-то Василий
И сказал ей, мол, блядь ты,
Вот такие слова.
Она ж в Петербурге
В Армавире училась,
А в Петербурге, там деньги,
Нужны, что бы жить.
Ты думаешь, с нами
У ней впервые случилось?
Ну с Егором ты больше
Не будешь дружить.
— Ты врёшь всё, ты врёшь всё
И она зарыдала.
— Вся вылезет правда
И вся грязная ложь.
— Если всё, что сказал я,
Тебе этого мало,
Твой Егорка наткнуться
Может просто на нож.
Сходи к участковому,
Он тебе всё расскажет,
Коли мне ты не веришь,
То закону поверь.
— Участковый, я знаю,
Он и вас страшней даже,
О нём все говорят,
Что он лютый, как зверь.
А Егорку не трогай,
Я тебе запрещаю.
А иначе ты больше,
Мне не будешь отцом.
Я всю правду узнаю,
Я тебе обещаю
И с каким потом будешь
Ходить ты лицом?
Мать Марии лежала,
В это время в больнице.
Фёдор видимо почки
Все супруге отшиб.
От дочки родители
Свои прятали лица.
Меж собой они жили
Давно без души.
Но мать Марии, Оксана,
Всё скрывала побои,
Она мужа боялась,
Он мог и убить.
И Мария решила,
Что с ним спорить не стоит,
Но Егорку она,
Всё же будет любить.
12
Первой парою в школе,
Была физкультура,
И Марийка Егорке
Предложила сбежать.
— Отец думал, что я
Совсем полная дура,
А потом ещё начал
И тебе угрожать.
С этого начался
Разговор у них утром,
Когда они сели
За столик в кафе.
— А ты оказалась принцессою
Мудрой,
Что я сам и помечу
В семейной графе.
— Егорка, послушай,
Это очень серьёзно.
Он сказал, вероятно,
Что мы брат и сестра.
И когда он свои
Эти сыпал угрозы,
Сказал, что с тобой,
Разобраться пора.
Мол, мама твоя,
Мужиков совратила,
Средь которых, конечно же,
Был мой отец.
До рождения нашего
Это всё было,
Но, конечно он врёт,
Если нет, то конец.
Давай мы с тобою
К твоей сходим маме.
И если что было,
Расскажет она.
А если ты брат,
Это целая драма,
Со вчерашнего дня,
Всё схожу я с ума.
— Постой-ка, Мария!
Помолчи хоть минутку.
Ты хочешь меня
Теперь в том убедить,
Что мама моя,
Могла быть проституткой,
Сказал кто бы другой,
Я бы мог и убить.
Моя мама художник,
У ней холсты мировые.
И душа, как картины
Светла и чиста.
Попрошу пусть расскажет,
Все, кто был с ней, живые.
И ты узнаешь, что эта
Легенда пуста.
— Всё, теперь я сегодня
Забью на уроки.
Пока всё не узнаю,
Где правда, где ложь.
Давай, пойдём к нам,
Может есть там вещьдоки,
А то меня что-то
Прямо бросило в дрожь.
И вот уже на веранде,
За бокалами чая,
Мама с бабушкой детям
Со слезами из глаз.
На вопросы пытливым
Глазам отвечая,
Начали горький
Свой тяжёлый рассказ.
Всё рассказали,
Без малейшей утайки.
Что мама случайно
Осталась жива.
А насильники эти
Придумали байки
И порочат повсюду
Её на словах.
И что участковый,
Взятку взяв мотоциклом,
То же с той бандою
Был заодно.
Ребята сидели,
Головами поникли,
Хорошо, что всё это
Так было дано.
У Егора уже
И губа задрожала,
И если б это случилось,
Лишь только сейчас,
Его ничего бы
Не удержало
И подельникам всем бы
Настал смертный час.
Из чулана достала
Аля грязные тряпки,
В клочья рваный бюстгальтер
И в клочья трусы.
В пятнах кровавых,
— Что, так ходят на блядки?
Ещё эти твари
Мои сняли часы.
Я и жить не хотела,
Взяла в руки верёвку,
Но ещё не успела
Даже сделать петлю,
Тут бабуля с соседкой.
И я шмыг в койку ловко,
А теперь я тебя
Больше жизни люблю.
— И прошу я, сыночек,
Ты их только не трогай.
Придёт время, получат
Они всё и сполна.
И пока пусть идут
Своей зверской дорогой.
Лишь со смертью их
Упадёт с них вина.
Я им всё нагадала,
Продолжала прабабка,
Да у них и сегодня
Жизни нет никакой.
За-то в нашем отмщеньи
Нам всем будет сладко
И в душах у нас
Воцарится покой.
— Я картину тогда,
Эту вот рисовала,
Да в крови измарала,
Пока донесла
И Алька холст серый,
Из комода достала,
— На Васильковое поле
Я кровь пролила.
А писалась картина
Твоему, милый, папке.
Перед этим мы в поезде
С ним были три дня.
И, спасибо Егорихе,
Старенькой бабке,
Что средством народным
Не коснулась меня.
И ты удержался во мне,
И остался.
И теперь посмотри-ка,
Какой богатырь!
Ведь, твой папка с любовью,
Три дня там старался.
И теперь, прямо в папку,
Весь вылитый ты.
И Мария сказала
— Вот теперь мне всё ясно,
Почему меж отцом
И меж матерью гнев.
И почему те ругались,
Предо мною с опаской,
Видно ссора у них,
Шла о том самом дне.
И Мария с Егором
Стали ближе, чем были.
И Мария у них там
Почти и жила.
И мать с бабушкой то же
Её полюбили,
Хоть и раньше они
Не желали ей зла.
А у насильников тех
Дела были не к чёрту.
У них буд-то бы просто
Всё падало с рук.
И уже было видно,
Всем ясно и чётко,
Что они ворожбой
Взяты в дьявольский в круг.
И участковый был тоже,
Их не меньше, напуган,
Что-то чахнуть он начал
С известных тех пор.
Вместе с ними он был
В этом дьявольском круге,
Над всеми над ними,
Давлел этот позор.
13
Но, а время бежало,
Не шатко, не валк
И, как надо, поставило,
Всё и всех на места.
Семью Альки в посёлке,
Теперь всем было жалко,
А молва к семьям грешным
Равнодушьем пуста.
А Мария с Егоркой
Окончили школу
И они получили
Каждый свой аттестат.
Вечер их выпускной,
Грустным был и весёлым.
И о чём то хорошем
Всем хотелось мечтать.
Мария сказала:
— Так домой неохота,
Можно я заночую
Сегодня у вас?
Мамка снова болеет,
А отец на работе,
Там слов добрых не скажет
Никто мне ни раз.
— Да, конечно, Мария,
У нас ведь есть раскладушка.
А тебе я любезно,
Предоставлю кровать.
Он обнял её,
— Дорогая подружка,
Как мне хочется крепко
Тебя целовать.
— Так целуй же, Егорка,
Я дано так хотела,
Но всегда понимая
Серьёзность твою,
Сама попросить
Я бы и не посмела,
Я себя в твои руки
Всю, всю, отдаю.
И они скоро вместе,
Уже были дома.
Проснувшись, Алька спросила,
Егор, это ты?
— Мам, спи, мы с Марией,
А кто ещё, кроме?
— Ну вот, мы у самого
Края мечты.
Егорка ловил
Её тёплые губы.
А она прижималась
К Егору, дрожа.
Мария знала, как крепко
Егор её любит
И её то же в нём,
Поселилась душа.
И у них обоюдно
Поднималось желанье,
Слиться так воедино,
Сгорая в огне.
На присутствие близких,
Не обращая вниманья,
В водовороте любви
Они были на дне.
Они с друг друга стянули
Торопливо одежды
И губ не размыкая,
Упали в постель.
И такого у них,
Ещё не было прежде,
В вихре нежных духов
И кружила метель.
Егор в первый раз
Прикоснулся к ней голой.
Промежность её
Была влажной слегка.
Теперь всё позади,
Детство, страхи и школа.
И дух в Егорке проснулся
Самца, мужика.
Он вошёл в неё нежно,
Себя сдержав, сколько можно,
Марийка ойкнула тихо,
Зажав себе рот.
И в темпе быстром и сильном,
Но всё ж осторожно,
К сладострастью помчались
Они вместе вперёд.
Алька слышала всё
И от счастья ревела,
Представляя Василия
Рядышком с ней.
Она также, наверно,
Тогда Васю хотела,
Но их счастье продлилось
Только несколько дней.
И уже восемнадцать,
Лет тяжёлой разлуки.
Сама Алька красива ещё
И свежа.
И теперь в спальне сына
Слыша мерные звуки,
Рвалась к Васильку
Её с тела душа.
Утром дети смущённо,
Лишь глаза отводили,
Ели быстро, как-будто,
Им бежать уж пора,
Бабка их увидав,
Удивлённо спросила:
— Вы что ж, отмечали
Вечер свой до утра?
Та в последнее время
Уже постарела,
Да и слышала плохо,
Подолгу спала.
Но быть в курсе дел всех
Она всё же хотела.
И по хозяйству она
Выполняла дела.
Да, бабулечка, да
И опять убегаем.
Надо в школе в спортзале
Прибрать все столы.
А ты, внученька, как?
Как спала, дорогая?
Да, мои уж давно
Пролетели балы.
И Алька с глазами
Только встретившись сына,
Ему подмигнула,
Тихонько смеясь.
Но наши детишки,
В том никак не повинны.
Но души молоды вечно,
Меж собой держат связь.
14
Скоро в дом к Ивановым
Вновь ворвалось несчастье.
Алькина бабушка
Просто вдруг умерла.
Ну что же поделать,
Ведь мы все в Божьей власти,
Значит все на земле
Завершила дела.
За ней следом ушла
И бедняжка Оксана,
И осталась Мария
С отцом лишь одна.
И Фёдор с утра
Уже бывал в доску пьяный,
И бывало, что бил
И Марийку с пьяна.
Егор захотел,
Как отец, быть военным.
И в училище то же
В Петербург поступил.
А без него для Марийки,
Катастрофа вселенной
И по жизни дороге,
Абсолютный тупик.
И Алька Марию
Забрала к себе сразу.
Тем более, что
Та была на сносях.
Фёдор пьяный орал,
Уничтожу, заразу,
Ну на этом лишь только
Была смелость и вся.
Он понимал,
Что у них есть заступник
И он если захочет,
Ему шею свернёт.
Ну ему не хотелось
Быть пока ещё трупом
И друзьям он хвалился,
Что он бабу найдёт.
Но он и нашёл,
Отсидевшую тоже,
Ну, а та его крепко
Прижала в руках.
Но тоже была,
Всегда с пьяною рожей,
Хотя и на высоких
Иногда каблуках.
У новой жены его
Было имя Камила.
И люди стали их звать,
Потом, за глаза.
— Мол, вот она пара,
Верзила с кобылой,
А кто-нибудь знает,
Где у них тормоза?
Камила работала,
В гостинице горничной.
И порой чаевые
Получала с полна.
На лицо, когда трезвая,
Была не испорченной,
А может и телом,
Торговала она.
Но деньги у ней
Почему-то водились.
И вскоре мужу купила
Она жигули.
Они с Фёдором в ЗАГСе
Как надо, женились
И дальше по жизни
Уже вместе шли.
Скоро в посёлке,
Умерла и Егориха.
Кто-то скорбел,
Ну, а кто был и рад.
Говорили со злобой,
С всем селом перевздорила.
Но всё ж, сдохла колдунья,
И отправилась в ад.
Её Алька с Марией
Провожали на кладбище.
К нам на помощь всегда
Прибегала она.
Хотела и мне
Передать она дар ещё,
Да сила такая,
Не всем видно дана.
С бабушкой очень
Дружила сердечная,
Да теперь-то, наверное,
Свиделись там.
Бабка то же владела,
Речью страшною, встречною,
Всё случалось всегда,
Как твердили уста.
А я, Тётя Аля,
В эти сказки не верую.
Просто зло возвращается,
К тем, кто дал это зло.
Сколь отпустишь кому
И тебе той же мерою,
А душам бабушек наших
Пусть будет светло.
15
Егор уже год как
Учился курсантом.
И военная форма
Ему очень шла.
Он один был в один,
С тем отцом лейтенантом,
Когда у них с Николаем
Встреча произошла.
Егор ехал домой,
На каникулы летом.
И в поезде то же,
Зашёл в ресторан.
— Да, что это такое?
Или я уж с приветом?
Да и вроде бы трезвый,
Два дня, как не пьян.
— Послушай, курсант,
Николай крикнул громко,
— В первый раз тебя встретил,
Ты был лейтенант.
Или может от водки
В голове моей ломки?
Но лицо твое, плечи
И высокий твой стан!
Если б годы не эти,
И не эти б погоны,
Я б подумал, что точно
Свихнулся совсем.
Скажи мне курсант,
Лишь в каком ты вагоне,
Принесу я всё сам,
Что я пью и что ем.
— Я в вагоне девятом.
— Блин опять совпаденье!
— Ну, надеюсь хотя бы
Ты едешь один ?
— Да, какое-то в возрасте
Изображенье.
Старенький, лысый
Один господин.
— Ну и вот, хорошо,
Он нам не помешает.
Мне обязательно надо
С тобой поболтать.
Подожди с пол часа,
Меня скоро сменяют.
И мы всё успеем
С тобой наверстать.
Николай пришёл скоро,
Принёс полную сумку.
И закуски, и водки,
И напитков других.
Я сижу и кручу
В голове одну думку,
Уж не встретил ли я
Меж собой вас родных.
Лет наверное двадцать,
А может быть меньше.
Ехал в этом вагоне,
Такой же, как ты.
И была с ним одна,
Та, что лучше всех женщин.
И у них на двоих
Одни были мечты.
— Извини, дядя Коля,
Как женщину звали.
Обо всём, о таком,
Говорила мне мать.
— А женщину звали,
Как мне помнится, Аля,
И тому лейтенанту,
Подходила под стать.
Как тебя я увидел,
Я даже опешил.
Я думал всё, белка,
Будет яйца мне грызть.
Даже думал, что надо,
Купить ей орешки,
Что б она поменяла
Объекты игры.
— Нет, нет, дядя Коля,
Вы в полном порядке,
Просто женщина та,
Это мама моя.
Но меж ними случились
Тогда непонятки,
О чём мать сожалеет,
Всю жизнь, не тая.
А отец не оставил,
С мамой нам новый адрес,
Телефона и то,
Даже номера нет.
Вот так и остались,
Мы с мамой за кадром,
А жизни промчалось,
Почти двадцать лет.
А теперь и искать,
Может, нет уже смысла.
Он давно нас забыл,
Есть другая семья.
— Да, очень мне жаль,
Что у вас так всё вышло,
Только я бы искал,
Коли б воля моя.
Ну, если найдёшь вдруг,
За меня его тоже,
Как старого друга,
Крепко так обними.
Ну надо же, как вы
Бесподобно похожи,
Как буд-то вернулся,
Я в прежние дни.
Вот так же мы то же,
Тогда вместе сидели.
Пили водку с отцом,
Ну, а Аля вино.
А теперь, как и я,
И они постарели,
Ведь это, Егор,
Было очень давно.
Ну, когда дома будешь,
Привет мамке огромный
От Николая бармена,
Она должна знать.
Скажи, я, как прежде,
Всё такой же бездомный,
Да и поздно уже,
Что-то мне начинать.
16
Когда Вася и Аля,
На пироне расстались,
Верней на пироне,
Только был Николай.
Аля в посёлок
Рабочий умчалась,
А Василия дальше
Судьба повела.
В Ангарске встречала
Его уже свита
И он не доехал,
В ему назначенный полк.
Для полка небольшой
Это будет убыток,
А здесь из тебя
Будет польза и толк.
Так сказал ему сразу,
Ангарский зам мэра.
Для того и направлен
Ты был в Петербург.
Для созданья ракет
Принимать надо меры,
Потому и меняем
Твою мы судьбу.
Ты теперь человек,
Совершенно секретный
И чем ты будешь занят,
Люди знать не должны.
На все вопросы к тебе,
Не должно быть ответов,
Ты номенклатура,
ФСБ и страны.
Сейчас едем к родителям,
Сутки на отдых.
И потом на заводе,
Тебя ждёт кабинет.
Завод тоже секретный,
Таких в мире подобных,
На сколько я знаю,
Нигде больше нет.
Вот, знакомься, Андрей.
Он твой телохранитель.
Без него никуда,
Даже и в туалет.
Так положено, брат,
Так, что уж извините.
Но не всем выпадает,
Такой в жизни билет.
Вы теперь главный козырь
У Мин-обороны.
Всё потом остальное
Они вам донесут.
И на генеральские
Эти сменят погоны.
С новой формой они,
В кабинете вас ждут.
Вот и всё, что я мог,
Ввёл вас коротко в дело.
Не уполномочен
Я больше ни в чём.
Завтра к вам подойти
Не смогу я, так смело,
А сегодня своё
Подставляю плечо.
Родители встретили,
Очень радостно Васю.
Надежда Ивановна
И Анатолий Ильич.
У нас подъезды скоблят
И стены все красят,
А то уж давно
Олупился кирпич.
На дверях поменяли
Уже все домофоны.
И что напротив стояли,
Все убрали ларьки.
А то народ тут толпился,
Как стадо бизонов,
Да пиво глотали
С утра мужики.
17
И вот, Василий, директор
Большого завода,
Где ещё и ещё
Возводились цеха.
За что к нему проявили
Такую угоду,
За собою не знал он
Такого греха.
Да, в электронике, можно
Сказать, он был Богом.
Изобрёл даже что-то,
Были все на ушах.
Это крупных людей
Приводило к порогу.
Но с ними общаться,
Не желала душа.
Но стало заметно,
Что за ним была слежка.
В школе и возле дома,
Люди в штатском порой.
Даже, думал Василий,
Ну в чём же он грешный,
А если не грешный,
То в чём он герой.
Теперь то он знал,
Его изобретенью
И дальнейшим делам,
Нет и в мире цены.
Потому и ходили,
Сторожа за ним тенью,
Он был бриллиантом
Нашей новой страны.
Когда он всё уладил,
Вошёл в суть всего дела,
Решил он и Альку
Свою навестить.
Андрей телохранитель,
За ним шагал смело,
Как незаметная,
Крепкая нить.
Потому и в гостинице
Вася снял номер.
Заходить был не должен,
Он в чужие дома.
Что б потом не давили
На его всех знакомых
И хорошо, что и Алька
Пришла не сама.
Уезжая, Василий
Своей Альке записку.
Оставил в защёлке,
На зеркальном трюмо.
Телефон отца с мамой,
Кланяюсь низко.
У них же узнаете
И адрес вы мой.
Клочок белой бумаги,
Бегло был не заметен.
Но, кто пыль вытирал,
Тот и смог бы найти.
Хорошо, что и Фёдор,
Жену новую встретил
И что Алька столкнулась,
Тоже с ней на пути.
Камила в работе,
Была очень дотошной.
И порядок всегда
Наводила с умом.
Из-за тех, в чистоте
Допускал кто оплошность,
Двадцать лет эта тайна
Была на трюмо.
А Камила её
Обнаружила сразу.
И смекнула, за это
Могут денег ей дать.
И хоть Альку всегда
Называла заразой,
Но тихо подъехала к ней
Словно тать.
Мол, так вот и так,
Для тебя здесь записка.
Кто оставил, не знаю,
Но имя твоё.
Кто оставил её,
Живёт видно не близко,
Но она ей, Камила,
Её продаёт.
— Что ты хочешь за это,
Краской вспыхнула Аля.
Да рублей дашь пятьсот
И спасибо на том.
Хорошо, коли так,
Но никто, что б не знали,
Я деньги отдам,
Заходи пока в дом.
В тот же день и Егорка
Вернулся под вечер.
Мария с Алькой не слазили
С его каменных плеч.
И он им, с дядей Колей,
Рассказал свою встречу,
Ну, и Алька не стала
Свою тайну беречь.
Так давайте позвоним,
Ну кто нам преграда.
Объяснимся, как можем,
Может, всё и поймут.
Но нам их разыскать
Обязательно надо.
А то, что не искали,
Объясним почему.
Это ж надо такое,
Двадцать лет этой тайне.
За все двадцать лет,
Только раз стёрли пыль.
И отец рассчитал
Только лишь на случайность,
Он наверно об этом,
Даже думать забыл.
Телефон взяли сразу,
Как-будто бы ждали.
Женский голос ответил:
— Дымок, да, алё!
А у Альки из глаз
Уже слёзы бежали
И там видимо то же
Не остались без слёз.
Им Василий сказал:
— Буду ждать её вечно.
Она моя муза
И в глазах моих свет.
Там с ней так поступили
Бесчеловечно,
А я даже не дал
Сволочам тем ответ.
Я просто не мог
Рисковать своим правом.
Я сам себе теперь даже
Не принадлежу.
А эти шакалы,
Наслаждаются славой,
И от этого в сердце
У меня просто жуть.
Аля в трубку сказала:
— Алё, здравствуйте, мама.
Я сноха ваша, Аля
И Егор, он ваш внук.
Там долго молчали
И ответили прямо:
— Просто выпала трубка,
Простите, из рук.
— Аленька, девочка,
Мы так долго вас ждали.
Ведь Василий один
И страдает без вас.
Он приедет за вами,
Мы об этом мечтали,
Что всё же наступит
Этой встречи наш час.
К нам счастье пришло,
В такой ласковый вечер.
Я Василию сразу же
Перезвоню.
Теперь будем ждать,
С вами мы скорой встречи.
Я хранила надежду
И сегодня храню.
Потерпите немного
И мы всё наверстаем.
И все разговоры,
Пусть пока подождут.
У нас с дедом квартира,
Почти вся пустая
И тут будет для вас
И тепло, и уют.
18
Прошёл год с той поры,
Когда Алька звонила.
И с тех пор, как они
Уезжали в Ангарск.
Здесь родители Васи,
Их просто пленили,
И конец наступил их
Всех прежних мытарств.
Там Василий купил
Павильон Алевтине.
Для выставок многих
Больших мастеров.
Аля тоже сама
Рисовала картины
И их покупать,
Много был кто готов.
Мария с Алей работала,
В павильоне том, вместе.
А потом был декрет
И теперь она мать.
У них с Егоркой сынишка
Родился чудесный,
И похож на кого,
Можно сразу понять.
Даже можно сказать,
Что в отца он и деда.
Видно, крепок всегда
Их семейный дымок.
Ну главное, что б
Мимо шли все их беды
И за себя постоять
Из них каждый бы мог.
Егорка продолжил
Свою дальше учёбу.
Отец им построил
Огромаднейший дом.
Когда Егорка закончит,
Отец хочет, что бы,
Он с ним занимался
Совместныим трудом.
И ещё на их номер
Позвонила Камила,
Видать, тот номерок,
Всё же приберегла.
И новость такую
Она сообщила,
Что в тайне своей
Давно Алька ждала.
Она сообщила,
Что три друга пьянчуги
И ещё участковый,
Продажный их мент,
На лёд рыбачить поехали
Рыбу Белугу.
И там все подо льдом
Оказались в момент.
И машина утопла,
Та, что Федьке купила,
Хоть предупреждали,
Что опасен был лёд.
Так что, где-то в Оби
Их теперь всех могила
И навряд ли их трупы
Когда кто найдёт.
Конец 24.05.2025