Так бывает, не вспомнишь
Вчерашнего дня,
Хоть ты как свою память не мучай.
И случалось такое
Не раз у меня,
Но, а этот запомнился случай.
Поломалась машина,
Задравши капот
Там стоял я один на дороге.
И вдруг вижу мужчину,
Как будто Господь
Сам пожаловал
Мне на подмогу.
Всё такие же волосы
Вьются до плеч,
И в глазах ни хитринки, ни злости.
И к тому же ещё
Очень добрая речь:
«Я могу к вам пожаловать
В гости?»
«Что случилось?»
«Да вот, поломался «Москвич».
А вы кто?»- Прошептал я
Несмело.
«Да ну как вам сказать,
Я бродяга и БИЧ,
А ремонт — это плёвое дело».
Снявши крышку трамблёра,
Протёр он контакт.
И затем вытер ветошью руки.
И мотор заработал вдруг
Ровно и в такт,
Под сердечные
Частые стуки.
Я спросил — «Вам куда?
Я могу подвезти».
А, что мог бы придумать я лучше?
Оказалось, что нам с ним,
Как-раз по пути,
И что он мой
До Канта попутчик.
По пути завязался
У нас разговор.
Не боясь, что его я обижу:
«Ладно Бич, думал я,
Хорошо, что не вор,
Ну, а это уже к сердцу ближе».
Вся дорога пустынна была и чиста,
Потянуло к душевной беседе.
И мы с ним что-то вдруг
Помянули Христа,
А, чего не болтать
Пока едем.
И сказал я ему:
«Ты с ним очень похож,
Даже просто обличием внешне»
«Здесь, пожалуй, ты прав — Говорит —
Ну, а что ж,
Человеком Он был
В мире здешнем».
И он дальше продолжил:
«Попробуй постичь.
И ты в этом почувствуешь благо.
Наш Господь по земле
Ходил тоже, как Бич,
И как мне, был сродни, бедолагам.
Он был близок всем нищим,
А гордых учил.
Превосходством своим не кичился.
Даже ноги покорно
Друзьям своим мыл,
И на равных средь них находился.
Он Правитель Вселенной,
Вдруг стал человек,
И всех ангелов Божиих ниже
И со скорбью Он прожил
Короткий свой век,
И мне кажется, я это вижу.
Как Он брёл по дорогам,
Такой неземной,
С нами горький наш путь разделивший.
Мимо бед Он земных
Не прошёл стороной,
По велению Бога стал бывший.
На себя возложил
Нашу боль и грехи
И позволил себя за нас мучить.
Я б об этом, коль смог,
Написал бы стихи,»-
Продолжал разговор мой попутчик.
«Знаю я, ты подумать
Не смог бы вовек.
Ни в делах, ни за праздничным пиром.
Слово БИЧ означает:
Бог И Человек,
Нашим грязным отвергнутый миром.
И вот в этом с Христом
Мы во многом сродни.
Для себя не стяжаем мы блага.
Мы, как воду по жизни
Пьём горькие дни,
И в друзьях у нас чаще бродяги».
Я его поддержал:
«Ни двора, ни кола
Не имел Он с божественной силой.
Но вся слава Его
Впереди всегда шла,
На больных проливалася милость».
И делил Он с бродягами
Хлеб свой и кров,
Всем убогим был крепкой опорой.
И за нас на кресте
Он пролил Свою кровь
Фарисейской осужденный сворой.
Оболгала Его
Фарисейская пасть.
За любовь был позор уготован.
Да куда ещё ниже
Он мог бы упасть,
Если был Он рабами оплёван.
Тот, который нас создал,
Взлелеял, взрастил.
Тот, который души в нас не чает.
И который так любит,
Что всё нам простил,
Пред Всевышним за нас отвечает».
Так беседа текла,
И закончился путь.
Попрощались, попутчик приехал.
И глаза до утра
Я пытался сомкнуть,
Но конечно же всё без успеха.
Очень набожным сам
Никогда я не слыл,
Но потом после нашей беседы,
Показалось, навеки
Христа полюбил,
Добиваясь в духовном победы.
И я в прошлом безбожник
И грешник большой,
Ближе стал к опустившимся людям.
Боль чужую понять
Мы не можем душой,
Тех, кто ниже неправедно судим.
Кто ты здесь на земле,
Мне ответь, человек,
Может колосс воздвигнутый вечный?
Очень мал тебе Богом
Дарованный век
И готов ли ты с Господом к встрече?
И сумеешь ли сердцем,
Душою понять,
Что гнев в Боге излишеством будим.
Необъятное нам
Никогда не объять,
Да и много ли нужно нам людям.
С той поры, когда я
Повстречался с бичом,
Пролетело как ветер три года.
Я в колхозе тогда
Главным был ветврачом,
И своим назначеньем был гордый.
И работу я знал,
Был всегда нарасхват.
И наверно, как поняли, скоро
Я о Боге и мысли
Забыл, и слова,
Да и стёрлась вся суть разговора.
Жизнь бежала, то в гору,
То вновь под уклон.
И конечно я праведным не был.
И не только работой
Бывал упоён,
И уже не смотрел я на небо.
Я всегда был в кругу
И друзей, и подруг,
С ними пели мы пьяные песни.
Становился всё уже
Духовный мой круг,
Жизнь без Бога была интересней.
Я от первой жены
Имел трёх сыновей.
Но мы с ними встречались не часто.
По причине же жизни
Весёлой моей
И они редко видели счастье.
И вторая супруга
Любава моя,
И конечно же наши с ней дети.
Для меня хоть и были,
Как в море маяк,
Счастья видели мало на свете.
Я работой был занят,
Но больше собой.
Забывал я родные причалы.
Моя жизнь шумела,
Как моря прибой,
Разбиваясь об острые скалы.
Вечно занят я был,
Да и пьян без конца.
Я теперь вспоминаю всё с дрожью.
Но, а дети росли
Чаще всё без отца.
И я был для них бранью и ложью.
И всё глубже впадал я
В бесчестье и грех,
Продавая лукавому душу.
И всё новых искал я
Забав и утех,
Под ногами не чувствуя сушу.
И любимых своих
Не жалел, не берёг
И они меня вряд ли жалели.
А в душе у меня
Был вертеп и острог
И в ней бесы хвалу мою пели.
Годы шли, я двоих
Поженил сыновей,
А за тем выдал замуж и дочку.
И на жизни беспутной
И горькой своей
Уже было пора ставить точку.
С брака первого сын
И две дочки мои
Жить уехали вдруг за границу.
И разлука взялась
Нас слезами поить,
Так, что дом превратился в темницу.
Но вот время прошло
Черной злой полосы,
И нам очень тогда подфартило.
После долгих трёх лет
Мы с женой и наш сын
Тоже вслед за кордон укатили.
Со слезами прощались
Мы с милым селом.
И рыдали друзья и соседи.
Мы раз пять собирались
За дружным столом.
До избытка заваленным снедью.
Обещали друг другу
Звонить и писать
Что друг друга уже не забудем.
И пускались как черти
Мы петь и плясать.
Что с нас взять, если пьяные люди.
А в душе у меня
То ли кошки скребли,
Ну, а может и большее что-то.
Мы с родной улетали
Киргизской земли.
Да и страх был лететь самолётом.
И ещё моё сердце
Давила беда,
У меня оставались два сына.
Может эта разлука
Была навсегда.
И я в этом был очень повинен.
И вот в небе летим,
Не смотрю я в окно.
Стюардессы такие молодки.
Что нас ждёт и что будет
Уже всё равно.
И себе заказали мы водки.
Семь часов был полёт,
И уже мы не раз
Вновь пустую меняли посуду.
И весь этот полёт
Был для нас высший класс,
Я его никогда не забуду.
И уже под ногами
Родной Vaterland,
Мы доехали, Господу слава.
И я чинно шагаю,
Одетый как франт,
Как-никак это предков держава.
И за мною бегут
Домочадцы мои,
Всё для нас непривычно и ново.
И мы скоро хлебнули
Немецкой любви,
По-немецки не зная ни слова.
Хорошо ещё, нам
Помогала сестра.
Они жили уже здесь три года.
Но на пятки уже
Наступала пора,
В речку жизни вступать нам без брода.
Приют нашим давали
Тогда лагеря.
И в таком нас одном поселили.
По ночам я не спал
И всё думал, что зря
Мы с родимых краёв отвалили.
Не успели обжиться,
Тут Sprachi пошли
Говорить на немецком учились.
И скучали по тем,
Кто остался в дали,
И из глаз слёзы горькие лились.
Всё, что знали мы там
И умели тогда,
Не считалось у немцев основой.
И привычного все
Мы лишались труда,
И должны начинать всё по новой.
И когда я не смог
Здесь работать врачом
И на весь белый свет был обижен,
Тогда вспомнился мне
Разговор мой с бичом,
Что и Бог был когда-то всех ниже.
А тут и другая
Вдруг прилипла беда.
Со здоровьем пошли перемены.
Что расстаться с родными
Могу навсегда,
Не уйду из смертельного плена.
И я к Богу тогда
Обратился опять.
Перед Ним положил свою душу.
Думал, жизни река
Не воротится вспять,
И я слово своё не нарушу.
И мы даже с женой
Стали в церковь ходить.
И покаялись Господу Богу.
Думал я, Бог поможет
Меня излечить,
И укажет к спасенью дорогу.
На Христа уповая,
Молились с женой,
Со слезами молитвы читая.
Только Божья любовь
Всё текла стороной
И душа оставалась пустая.
Но, а беды валились
Одна за одной,
И молитвы ни в чём не спасали.
То ли прежняя жизнь
Отзывалась виной,
Толь душою мы чище не стали.
Вскоре в дом к нам большая
Беда ворвалась,
Мой в Киргизии младший сын умер.
И тогда уж совсем
С Богом связь порвалась,
И я больше о Боге не думал.
Средний сын, что со мной,
Горький стал наркоман,
Десять лет он уже наркоманит.
И в друзьях у него
Только боль и обман,
Сколько он ещё в жизни протянет.
Я в Германии здесь
Вот уже восемь лет,
И все годы судьбою я битый.
Ни желанной работы,
Ни радости нет,
Хорошо хоть одеты и сыты.
Часто сердце болит,
Что-то гложет меня,
И совсем расшалилися нервы.
И давно я не знаю
Спокойного дня.
Жизнь моя как последняя стерва.
В общем, словом одним
Сто процентнейший бич,
И противно, что с Богом не ладим.
И здесь «Мазда» моя
Как там старый «Москвич»,
Уже дышит железом на ладан.
Я упал и подняться
Уже не могу.
Очень круто заварена каша.
Без покоя в душе,
В бесконечном долгу,
Раскололась надежд моих чаша.
Но, а в этом я только
Один виноват,
Не сдержал перед Господом слово.
И все с делом мои
Разбежались слова,
Сам ушёл я от Господа снова.
Может Господу Богу
До нас дела нет,
Потому, что нет истиной веры.
Столько разных церквей
И у каждой свой цвет,
И правители в них лицемеры.
Я тону с головой
В бесконечных грехах,
Снова душу мне рвёт моя совесть.
На бумагу я боль
Проливаю в стихах,
И в них вся моя горькая повесть.
И в них слово моё
О великом Христе,
О котором мы помним не часто.
И который за нас
Умирал на кресте,
Что б познали мы вечное счастье.
Только надо вернее
Держаться пути.
С Богом быть, что б с тобой не случилось.
И тогда Он сумеет
Простить и спасти.
И елеем прольёт свою милость.
24.11.2006