Шёл год
Две тысячи тридцатый.
Всё было также,
Как всегда.
Народ вовсю
Сидел в Whatsappе
И выходил лишь
Иногда.
Айфон у всех
Был смыслом жизни.
И сутками велась там
Связь,
Всё остальное было
Лишним,
Все жили с этим
Не борясь.
Всем был не нужен
Телевизор,
Где шло одно только
Враньё.
И не путёвки
И не визы,
Летало только
Вороньё.
Всему тому
Была причиной,
Болезней всяких
Острый всплеск.
И каждый за своей
Личиной,
Скрывал невежество
И лесть.
Уже привыкли люди
К маскам,
Без них из дома
Никуда.
Без них впадали люди
В краску,
Порой сгорая
От стыда.
А маски шили
Все и всюду,
На будни,
В праздник, на приём.
И так уж к ним
Привыкли люди,
Без них не покидали
Дом.
Но поднималась
Смертность выше,
В день сотни тысяч
Не придел.
Народ расторг
Всю связь с Всевышним,
И на глазах у всех
Редел.
Пустели церкви
И мечети.
Закрыты были
Детсады.
Все по домам сидели
Дети,
За дверью прячась
От беды.
Закрыли все границы
Страны,
По всей планете,
Всей земле.
Но процветали
Наркоманы,
Их стало больше
В этом зле.
Видать для них
Была лазейка,
Хоть всюду был
Переполох.
Опять коррупция —
Злодейка,
Всей грудью
Делала свой вздох.
Народ охвачен был
Мытарством,
Но все сидели
На цепи.
Поднялись цены
На лекарства,
И продолжали всё
Расти.
Дороже стали
Все услуги.
Среди людей
Пошла вражда.
Родные сорились
Друг с другом,
Как раньше в жизни
Никогда.
И всё сильней
Пылали страсти,
Среди людей
Немой вражды.
И также лютовали
Власти,
Взяв всё и всех
В свои бразды.
Никто не мог
Подать и голос,
Всё пресекалось
На корню.
Лишь оппозиция
Боролась
Вступив ногами
На стерню.
Но там свои поранив
Ноги,
Свой укорачивали
Шаг.
И дальше шли
По той дороге,
Где и все люди,
Не спеша.
Вся власть
Была не колебима,
Ни забастовок нет
Ни смут.
И демократия
Шла мимо,
Её был короток
Маршрут.
И было так
По всей планете,
Все люди были,
Как рабы.
За дерзость получали
Плети,
От покорителей
Судьбы.
И налагаемые
Штрафы,
Людей вгоняли
В кабалу.
А власть всех выше,
Как жирафы,
Творили зло
В своём углу.
Уже практически
Бессменна
Была повсюду
В мире власть.
Все ждали чуда
От вселенной,
Что всех спасёт,
Не даст пропасть.
Молились все уже
Не Богу,
Все поняли,
Что Бога нет.
Но, что придёт к земле
Подмога,
С других космических
Планет.
Все жили
Только лишь надеждой,
Что ещё теплилась
В душе.
Что снова станет
Мир, как прежде,
Пошлёт к ним космос
Атташе.
Все люди были,
Как бараны,
Барана режут,
Он молчит.
И у людей
На сердце раны
Никто не брался
Залечить.
2
Но вот во глубине
России,
Спасения забрезжил
Свет.
Проснулся в ком-то
Разум сильный,
Он был ветврач
И был поэт.
Студентам говорил
Учитель
Ещё в далёкие
Года,
— Что рак, всех на земле
Мучитель.
Что всех страшнее
В нём беда.
И кто найдёт
Только причину,
Возникновения
Его,
Не важно,
Женщина ль, мужчина,
Боготворить
Начнут того.
И в Ньюйорке,
В самом центре,
На двадцать метров
В высоту,
Там монумент
Возвысят ценный.
Вот вам задача
На мечту.
И что б стремились вы
Особо,
Тогда ещё
Сказал нам он
— Из золота
Сильнейшей пробы,
Тот будет
Символ вознесён.
Так страны все решили
Мира,
Когда ВОЗ
Собирал конгресс.
И рак всё изучали
Шире,
Но не продвинулся
Прогресс.
Всё становилось
Только хуже.
От рака смертность лишь
Росла.
Был рак внутри,
Был рак снаружи
И пожирал людей
До тла.
Лечений всяких
Было много
И путь к здоровью
Не был прост.
Но все неверной
Шли дорогой,
Больных лишь поднимался
Рост.
И то устраивало
Власти,
И может быть
Тот самый ВОЗ.
Владельцам клиник
Было счастье,
А в людях нарастала
Злость.
За дерзкой притаясь
Личиной,
С больных людей
Сдирали всё.
Но не могли
Найти причины,
Что рака крутит
Колесо.
Крутилось множество
Гепотиз,
Канцерогены,
В веществах,
А всё скрывал в себе
Гипофиз,
И тут тебе и ох
И ах.
Ветеринар тот
Докопался,
Что центр всех болезней
Там.
За дело взяться
Не решался,
Мошна его
Была пуста.
А нужно было
Много денег,
Исследовать всё,
Подтвердить.
Но так и умер бы
В нём гений,
Но деньги удалось
Добыть.
3
Ветеринара звали
Фёдор,
Хоть он талантлив,
Но был прост.
Был юмористом,
Был он бодр,
Свой занимал по праву
Пост.
Он на лечебнице
Был главным,
Всегда старался
Всем помочь.
И вообще
Был парнем славным,
И выпить тоже
Был не прочь.
Животных он
Лечил успешно,
Был знаменит
В своём краю.
Но не был он
Властям приспешник,
Гнул линию
Всегда свою.
С ним очень многие
Дружили,
И он надёжен был,
Как друг.
И его мненьем
Дорожили,
Друзей лишь расширялся
Круг.
И вот ему
Попался физик,
Тот дома
Содержал песцов.
И этот факт
Их очень сблизил,
Они друзья,
В конце концов.
А физик тот
Василь Семёныч.
Под ним научный
Институт.
Он сам известнейший
Учёный,
И институт
Его редут.
И врач лечил
Песцов у Васи,
И тот был тоже
Не в долгу.
То с другом вместе
Водку квасят,
То с шашлыками
На лугу.
Сдружились в общем
Очень крепко,
И в суете тех страшных
Лет,
Держались так,
Как дед за репку,
Так и за физика поэт.
И вот ветврач однажды
Федя,
Раскрыл Семёнычу
Секрет,
Что он одной идеей
Бредит,
Идеи этой
Выше нет.
Что если б вместе бы
Им взяться
И творческий
Создать тандем,
Могли б и с властью
Разобраться,
И жизнь исправить всю
За тем.
Вернуть народам всем
Свободу,
И от болезней
Их спасти.
Болезней он нашёл
Природу,
И как им преградить
Пути.
И если вместе
Им удастся,
Создать, что знает
Только он,
Болезней
Незачем бояться,
И это к вечной славе
Трон.
Но это надо делать
В тайне,
Ведь будет
Множество врагов.
Размах в делах
Необычайный,
Страшней всех
Адовых кругов.
Мы будем делать
Мастерские,
В них будем исцелять
Людей.
Ещё нигде
Умы мирские
До этих не дошли
Идей.
А гениальное
Всё просто,
Всё на поверхности,
Вблизи.
Гипофиз это
Импульс роста
Для всех болезней
Жалюзи.
Магнитный нужен
Усилитель,
Контакт с программой
ДНК.
Ещё нам будет нужен
Литий,
И вот и всё,
Мой друг, пока.
Короткий импульс
Волн магнитных,
Пройдёт сквозь Лития
Кристал.
В них щёлочи
Захватит нити,
Уйти назад,
Не даст им сталь.
Сталь нержавейка,
Не пропустит
Назад магнитных
Этих волн.
И будет создавать по сути,
Вокруг больного
Мощный свол.
Болезни все
В среде лишь кислой,
С магнитом нити
Щелочей,
Пройдут сквозь
Клетку и без риска
Излечат с ног всё
До очей.
Но главное,
Гипофиз всё же
Он будет также
Облучён,
И он даст импульс
Клеткам кожи,
И рак на гибель
Обречён.
Вся кожа будет
Волн рубашкой,
И в клетках сменится
Заряд.
И там болезням
Будет тяжко,
Все клетки
Станут в нужный ряд.
Сойдутся минусы
И плюсы,
Как даст программу
ДНКа.
Исчезнут опухоли,
Флюсы.
В теченьи может быть
Денька.
Все воспаления,
Все шрамы,
Потом пройдут
Сами собой.
Лишь бы в компьютерной
Программе,
Не получился
В чём-то сбой.
Все паразиты,
Что есть в теле,
Со всяких поползут
Щелей.
— Ну как мой друг,
Скажи, ты в деле?
Давай по стопочке
Налей.
Василь Сёмёныч,
Он был страшен,
На лоб ползли его
Глаза.
Он был безумством
Ошарашен,
Но всё же
Прошептал он «да».
Они махнув по полной
Стопке,
Друг в друга
Вперили глаза.
И вновь Семёныч,
Хоть и робко,
Пробормотал
— Я только за.
— Гипофиз тканям
Даст сигналы,
Продолжил Фёдор
Тему дня.
Прочистятся
Враз все каналы,
Всю эластичность
Сохраня.
И новые полезут
Зубы,
У тех кого их
Больше нет.
И человек, коль старый
Зубр,
Смахнёт с себя
Все тридцать лет.
И все разгладятся
Морщины,
Все бородавки
Отпадут.
И импотентные
Мужчины,
Былую силу
Обретут.
Практически от всех
Болезней,
Людей излечит
Аппарат.
И медицина
Вся исчезнет,
Но кто-то ведь
Не будет рад.
Врачи быть нужными
Не станут.
И медикаменты
Все прочь.
Мы сможем всех
Без всяких таинств
И излечить
И всем помочь.
Кабины мастерских
Повсюду,
Мы будем ставить,
Как грибы.
Что бы доступны
Были люду,
Любых достатков
И судьбы.
На государственном
Мы будем
Обеспечении
С тобой.
Родным своим
И близким людям
Семье помочь
Сможем любой.
Ни в чём не будет
Недостатка,
И будет власть
В руках у нас.
И заживём мы
Мирно, сладко,
И к облакам
Взлетит Парнас.
На нас молится
Будут люди,
Хотя я знаю,
Что не все.
Врагов их то же
Много будет,
Во всём злодействе
И красе.
4
Василь Семёныч
Был согласен.
— Всё надо в тайне
Мастерить.
Но всё достать
В потребной массе,
Всё ж будет сложно
Утаить.
Хотя магнитный
Усилитель,
Достать нет собственно
Труда,
Листа два нержавейки,
Литий,
Всё это тоже
Не беда.
Но мастерить
Саму кабину,
И комп с программой
ДНКа,
Механизацию
Продвинуть,
Так не получиться
Слегка.
Потом, где это
Будем делать?
Как сферу
Выполнить с листа?
Здесь шаг
Отчаянный и смелый,
Здесь не под стопочку
Мечта.
Втянуть бухгалтера
— Проблема.
Завскладом взять
— Проблема два.
И программист,
Толковый — Эмма,
Тут вообще
Одни слова.
У нас частенько
Да же шутит,
Весь институтовский
Народ.
Всё, что случится
В институте,
То знает Эмма
Наперёд.
А то, что было
И подавно,
Всем разнесёт
За пол часа.
Она по сплетням
Самый главный,
Хотя она
Сама краса.
— Ну что ж поделаешь,
Коль надо,
Ответил Фёдор,
Помолчав.
— Давай бухгалтера,
Завскладом,
И Эмму тоже
Подключай.
Двоим не справится
Нам точно.
Ведь эксклюзивный
Аппарат.
Когда поставим
На поточный,
Тогда хоть тысячный
Отряд.
Но мы уже
Патент получим,
Продемонстрируем
Весь ход.
Сперва излечим
Самых лучших,
Ну, а за тем
И весь народ.
Но лучшие разведки
Мира,
Начнут охоту
Каждый день.
Что б свой кусок
Иметь от пира,
И наплевать им
На патент.
Ведь на кону
Будет такое,
Что люди сдвинутся
С ума.
И никому не даст
Покоя.
Тут либо смерть,
Либо тюрьма.
Поэтому
В начале тайна,
Потом дойдём мы
И до слов.
И брать нельзя
Людей случайных,
С людьми ещё
Продумай вновь.
Пусть каждый знает
Только дело,
Что лишь поручено
Ему.
Мы сами сложим всё
Умело,
Не доверяя
Ни кому.
Их могут выкрасть,
И пытать их,
Их могут просто
Подкупить.
Всё есть у них
В кровавых лапах,
А после могут
И убить.
Им главное
Узнать идею,
И выведать за тем
Секрет.
Не жаль любых им будет
Денег,
Коль на кону
Стоит весь свет.
Давайте соберёмся
Вместе,
Обсудим всё
И всё решим.
И всем должно быть
То известно,
Что враг у нас
Неустрашим.
И с каждым может
Всё случиться,
Быть могут пытки,
Даже смерть,
А от неё не
Излечиться,
И нам такое
Не суметь.
И потому
Молчать, как рыбы,
А кто не может —
Сразу вон.
Работать будем
За спасибо,
Потом хоть в сутки
Миллион.
Мы сразу
С первого потока,
Как лишь пойдут
У нас дела.
Получим денег вместе
Столько,
Что не погрузишь
На ЗИЛа.
Их пересчитывать
Не будем,
Определять будем
На вес.
Поможем всем нам
Близким людям,
А дальше мир
Наш будет весь
Богаты будем мы,
Как черти,
И знамениты,
Словно Бог.
Вы только скажем им
Мне верьте,
И что б ни слова
За порог.
5
И вот он день
Их общей встречи.
Завсклад,
Бухгалтер, программист.
И сам ветврач
Толкает речи,
Что б каждый совестью
Был чист.
Василь Семёныч же
Учтиво,
На всех глядит
Так с высока.
Как буд-то он
Придумал диво,
И он здесь главная
Рука.
Всё Фёдор разложил
По полкам,
И в общем рассказал
Всю суть.
Но всё ж никто
Не понял толком,
Кто должен в тело
Жизнь вернуть.
Но самой главной
Всё же тайны,
Не знал и физик
Ни шиша.
И это было
Не случайно,
В ней и скрывалась
Вся душа.
Душа живого
Аппарата,
В нём самый главный
Элемент.
И эту тайну
Федя спрятал,
И не включал её
В патент.
В далёком как-то
Заполярье,
Он заказал огромный
Шлем.
Он регулировал
Полярность,
Через гипофиз
Всех систем.
Шлем сделан
Из эвдиалита.
Такой магический
Кристал.
И от воздействия
Магнита,
Гипофиз силу в нём
Черпал.
А главное во всём
Гипофиз.
И без влияния
На мозг,
Всё остальное
Было пофиг,
Здоровым стать
Никто б не смог.
Где он заказывал
Ту каску,
Никто не знал тогда
Зачем.
Мол прочитал
В какой-то сказке,
Что он спасёт
От всех проблем.
Но лишь под действием
Магнита,
Коротких квантовых
Лучей,
Эвдиалит
К то му же литий,
Спасут от слепоты
Очей.
А квантовый компьютер
Встроит
В себя огрехи
ДНКа
И весь обмен,
В пять раз удвоит,
Враз электронная
Рука.
Иммунитет
Раз в десять выше,
Поднимет лишь
За пять минут.
Кто слеп — прозреет
Глухой услышит,
И всё здоровье
Враз вернут.
Но это всё
Держал он в тайне.
Нельзя ведь верить
Никому.
Что б не узнал никто
Случайный,
Что лишь его дано
Уму.
Он сам не знал
Откуда это,
Кто эти знания
Давал.
И так в нём жил
И дар поэта
И кто стихи все
Посылал.
Он не вымучивал
Сюжеты,
Они рождались
В голове.
И так ли же
У всех поэтов,
Приходят сны,
Как в естестве.
И он записывает
Сходу,
Что шепчет голос
В глубине.
Что пишет он
Нужно ль народу?
Или так бредит он
Во сне?
Ну это всё порой,
Как мука.
Не отмахнуться,
Не уснуть.
И карандаш хватая
В руку,
Старается он
Сон вернуть.
Но вскакивает
Тут же вскоре,
Опять испишет
Пол-листа.
Порою сам с собою
Спорит,
Но побеждает
Маета.
Намается
Он за ночь в волю,
Днём рвёт
Проклятые листы.
И нет ни радости,
Ни боли.
Слова беззвучны
И пусты.
Но через день,
Через неделю,
С тех слов слагается
Вдруг песнь.
И сил хватает
Еле-еле,
Дождаться
За компьютер сесть.
Слова сливаются
В узоры,
И завораживают
Всех.
Одним они
Помогут в горе,
Другим дадут
Настрой на смех.
Но не оставят
Равнодушным,
Ни тех, кто мал,
Ни тех, кто стар.
Кого-то
Сделают послушным,
Взбодрят кого-то,
Кто устал.
Иль просто
Упадут на ноты,
И песнь для хора
Создадут.
Там в армии
Поют их роты,
Когда в строю
Своём идут.
6
И вот завсклад
Игнат Макарыч,
Задал свой каверзный
Вопрос.
— И сколько так
Работать даром,
Сказать так
С фигою под нос?
А если ничего
Не выйдет?
Ну вдруг провалится
Весь план?
А вам ещё
Товар весь выдай,
Афера тянет
На обман.
Тут Федя стал
В лице багровым,
Он встал,
Что б слышно было всем,
И он сказал
Четыре слова,
— Кто не верит,
Нет проблем.
Потом продолжил,
— Ну, а если,
Свершится чудо
Из чудес,
Тогда всех ждёт нас,
Крупный вексель,
Мир на ладони будет
Весь.
И ради этой
Перспективы,
Наверно каждый бы
Рискнул.
Кто будет петь
Таким мотивом,
Что б сам себя
Не обманул.
Вам выпала
Такая слава,
Вам выпала
Такая честь.
Что не имеете вы
Права
И сомневаться,
В том, что есть.
Пусть все сомнения
Исчезнут.
Пред нами
Миссия Христа.
Мы мир спасём
От всех болезней.
Здесь не бесплодная
Мечта.
Игнат Макарыч,
Я прощаю,
На первый раз
Вам ваш вопрос.
И сразу всем вам
Обещаю,
Что я не буду
С вами прост.
Должна быть жёсткой
Дисциплина,
Беречь всем тайну,
Как глаза.
Кто нас захочет
Просто кинуть,
Того ждёт страшная
Гроза.
Уже вы знаете
Все много,
И повторяю
Ещё раз.
Пойти теперь
Другой дорогой,
Уж не получится
У вас.
Я всё поставил здесь
На карту,
Всё, что лелеял
Много лет.
Теперь мы вместе все,
Как Спарта,
Для нас другого
Просто нет.
— Как вы?
Спросил он Веру Львовну.
Бухгалтер закатив
Глаза.
Сказала — С Вами
Безусловно,
За всё, что сказанно
Я за.
— Пусть это даже
Авантюра,
В себе так думала
Она.
Но в слух скала
— Я не дура,
К тому же
Даже не пьяна.
И быть участницей
Проекта,
Я просто дьявольски
Горда.
И я за свой
Отвечу сектор,
И только да,
И снова да.
— А что нам скажет
Дама Эмма?
За тем спросил её
Ветврач.
— Держусь за вас я,
Словно клеммы,
И мой контакт
Всегда горяч.
Ведь я давно уже
Хотела,
Чего-то крупного
В делах.
Я за — решительно
И смело.
Пусть даже нас
Постигнет крах.
— Тогда, опять
Сказал им Федя,
— Сей скрепим кровью
Документ.
Семёныч думал,
Федя бредит,
Но он сказал,
— Один момент.
И он достал
Иглу из шкафа,
И палец первый
Свой проткнул.
Перо в крови он
Всем потрафив,
Затем легонько
Обмакнул.
И подписался
Чистой кровью,
Под документом
На столе.
— Для вас не будет
Это новью?
Спросил он всех
На веселе.
— Тогда вы
Присоединяйтесь.
И дал им в руки
По игле.
И впредь от слов
Не отрекайтесь,
Что б не погибнуть вам
Во зле.
Когда лист всеми
Был подписан.
В ячейку
Положили в банк.
Того теперь,
Кто будет крысить,
Ждёт очень горькая
Судьба.
7
И вот работа
Закипела,
И каждый делал
То, что мог.
Всё отдавая
Ради дела
И вскоре виден был
Итог.
Размер кабины
Три на два,
В ней две стальные
Полусферы,
При входе слышны
Лишь слова.
— Прошу разденьтесь
В полной мере.
Теперь зайдите прямо
В круг,
Сейчас сомкнутся
Полусферы.
Прошу не бойтесь,
Я ваш друг
И вы должны
Полны быть веры.
Затем магнитный
Усилитель,
Сквозь литий,
В сферу гнал волну.
Стоящий чувствовал,
Как нити
Тех волн взрывали
Тишину.
Потом опять
Был слышен голос.
— В светящийся пред вами
Шар,
Один вложите с тела
Волос,
Только спокойно
Не спеша.
— Сейчас покалывает
Кожу,
Всё дальше слышались
Слова.
И вы на десять лет
Моложе,
Система ваша
Вся жива.
Вы оздоровлены
И тело
Опять энергии
Полно.
Мы благодарны вам
За смелость.
Не забывайте
Лишь одно.
Ещё в течение
Недели
Все перемены
Будут в вас.
Конец сеанса,
Вы у цели,
В здоровый мир вам,
В добрый час.
Затем вновь открывалась
Сфера,
И человек покинув
Круг,
Вновь одевался
В полной мере,
И слышал, как стихает
Звук.
И выходил он
Из кабины,
Зеваки же
Сплошной толпой,
Ему потом
Смотрели в спину,
А человек,
Хоть песни пой.
Свободен был,
От всех болезней,
Он шёл
И просто ликовал.
И вид его
Такой помпезный,
Сражал толпу всю
Наповал.
Таким стал первый
Выход в люди.
— Теперь в патентное
Бюро,
Мы предоставим всё
На блюде,
И нам они
Дадут добро.
И презентацию
Устроим,
Всю прессу
Соберём вокруг.
Что б знали все,
Мир новый строим,
Не страшен больше нам
Испуг.
Так ликовал,
От счастья Фёдор,
Друзья все
Вторили ему.
И каждый был
И горд, и бодр,
Как победивший
Светом тьму.
— Вернём все деньги
Институту,
Вот лишь закончим
Весь проект.
Не сомневайтесь
Ни минуты,
Институтский наш
Директор.
И вы родная
Вера Львовна,
Валютой мы
Завалим вас.
Теперь дышать всем
Можно ровно,
Я думаю,
Настал наш час.
Но на душе моей
Тревожно,
Сейчас проснутся
И враги,
Вдвойне быть надо
Осторожней,
Ведь это хуже,
Чем долги.
Врагов, как долг,
Не снять со счёта,
Те ждать не станут
Лучших дней.
Я знаю
Будет с нами что-то,
Мне это с каждым днём
Видней.
Когда чуть-чуть
Богаче станем
И в гору лишь
Пойдут дела,
Тогда для нас
Наймём охрану,
Что б избежать
Большого зла.
Пока же ночью
Всем ни шагу,
В квартире дверь
Не открывать.
Хоть полицейский,
Хоть бродяга,
И сразу службу
Вызывать.
Так ясно вам,
Игнат Макарыч?
У нас вы скептик
Ещё тот.
И всем скажите,
С кем вы в паре,
И кто при вас ещё
Живёт.
И не встревать всем
В разговоры,
Кто лично с вами
Не знаком.
Вокруг таиться
Будут воры,
И люди с дьявольским
Душком.
8
День презентации
Назначен,
Был на седьмое
Ноября.
Затем банкет,
Он был оплачен,
Бухгалтеру
Благодаря.
Приглашены были
Все шишки,
От мэра,
И до всех тузов.
Корреспонденты,
Чьи делишки,
Прознать всё
И со всех азов.
Телевидение
И съёмки,
Героев снять
Во всей красе.
Что б знали все потом
Потомки,
С живущих ныне,
Тоже все.
8
Но праздник тот,
Не состоялся.
Весь город
Всколыхнула весть.
И город в ужасе
Держался,
Что изверги
Такие есть.
Нашли убитой
Веру Львовну,
И её старенькую
Мать.
В квартире,
Всей залитой кровью,
Кто ж смог так
Страшно убивать?
У женщин двух
Вспороли брюхо,
У Львовны не было
И глаз.
А мать её,
Давно старуха
И языка лишилась
Враз.
Кто был здесь, видно,
Очень дерзкий,
И всех хотел он
Запугать.
И написал
На занавеске,
— Я всех вас буду
Убивать.
Полиции
Машин пятнадцать,
Стояло во дворе
В тот день.
— Да, видно с нами
Будут драться,
И враг уже
Занёс кистень.
И это только лишь
Начало,
Сказал ветврач
Своим друзьям.
А Эмма в голос прям
Кричала,
— За что, за что
Такое нам.
А мы хотели
Вечной славы,
Поднять все наши
Имена.
А это, что?
Шабаш кровавый,
И очень подлая
Война.
Василь Семёныч
Был растерян,
И теребил в руках
Платок.
Он повторял
— Нет, я не верю,
Ну кто ж такое
Сделать мог.
Игнат Макарыч
Тихо плакал.
Он был по жизни
Одинок.
И за убитых страшной
Лапой,
Никак утешиться
Не мог.
И он своим друзьям
Признался,
Что с Верой те
Давно близки.
И часто с нею он
Встречался,
И он просил
Её руки.
А Вера Львовна
Всё тянула,
Оставить не хотела
Мать.
И вот теперь
Навек уснула,
Ну кто же мог так
Убивать.
И почему
Сперва бухгалтер,
Она ведь просто
Финансист.
И в этом деле
Только стартер,
Во всём чиста,
Как белый лист.
И ни одной не знала
Тайны,
Так в общих только лишь
Словах.
Иль это всё же
Не случайно?
Быть может дело всё
В деньгах?
На всё ушла
Большая сумма,
Быть может
Миллионов пять.
И может кто-нибудь
Подумал,
Деньжат по-лёгкому
Сорвать.
Всё ж как друзья бы
Не таились,
Но просочилась
Тайна их.
Ведь всё же
Рядом все крутились,
И кто-то
Оказался лих.
Ну кто, ну кто?
Народу много,
И сотни всяких есть
Путей.
Никак у них
Одна дорога,
Что так вела их всех
К мечте.
И вот казалось бы
Вершина,
И празднуй
И ликуй теперь.
Но вот нашлась
Одна скотина,
Безжалостный
И злобный зверь.
9
Потом взялась
Прокуратура
Их дёргать всех
По одному.
А полицейская
Структура,
Не дай же Боже
Никому.
Сначала вызван
Был сам Фёдор.
Трепали нервы
Часа два.
Туда пришедши
Был он бодр,
Ушёл, живой
Едва-едва.
И по делам
Особо важным,
Следак тогда его
Спросил.
И показал листок
Бумажный,
Где видно из последних
Сил,
Была начертана
Лишь буква,
Быть может эр,
Быть может вэ.
Одна лишь буква
Цветом клюквы,
Но нет идеи
В голове.
Чертила видимо
Старуха.
Листок был сжат
В её руке.
Рука её
Была под брюхом
С листком зажатом
В кулаке.
Убийца чистым быть
Старался
И что у бабки
Есть листок,
Он видимо
Не догадался,
Иначе б тоже
Уволок.
Бумаг там было
Очень много,
Они валялись
На полу.
От комнаты
И до порога
В ведёрке мусорном
В углу.
И хоть и вспоротое
Брюхо,
И с болью хоть
Не совладать,
Но умудрилась всё ж
Старуха,
Хоть букву кровью
Написать.
Потом зашёл
Василь Семёныч,
Вопрос был задан
И ему.
Что если взять всех
Поимённо,
Принадлежит это
Кому?
Семёныч взял листок
И руки,
Вдруг сильно
Начали дрожать.
С нечленораздельным
Звуком,
Он начал мысль
Продолжать.
Быть может и не наши
Даже,
В отделе
Кадров поглядеть,
Пусть мол листок
Сей там покажут,
Но букву не понять-то
Ведь.
И может это
И не имя,
Быть может должность
Или что.
Поговорить бы вам
С другими,
У нас сотрудников
За сто.
— Да, да.
Конечно всех опросим,
Ну что ж,
Пока, имею честь.
И завтра снова,
Ровно в восемь,
Вы все должны быть
Вместе здесь.
Игнат Макарыч
Был допрошен,
Последним из троих
Друзей.
Он говорил — Была
Она хорошей,
И то, что нравился
Он ей.
И что она ему
Любима.
И что сам сватался
Он к ней.
И что она
Неповторима,
И нет её ему
Родней,
И если б были они
Вместе,
То не случилось бы
Всё так.
Мол не хочу себе я
Лести,
Но всё же твёрдый
Мой кулак.
10
А утром
Город снова в страхе,
Игнат Макарыч
Был убит.
Глумился вновь
Бандит над прахом,
Был в горло
Кол ему забит.
Конец был острый
За затылком,
И в брюхе в сделанной
Дыре,
Торчала горлышком
Бутылка.
И лист
С такой же
Буквой рэ.
Опять полиция
И люди.
И за вопросом,
Шёл вопрос,
Да сколько ж это
Длится будет?
И сколько ждать ещё
Угроз?
Народ шумел
Вскипала буча,
Какой уж не было
Давно.
Вы б разошлись,
Прошу вас, лучше,
Кричал сержант
Им всем одно.
Мы разберёмся,
Обещаю.
Убийцу верьте,
Мы найдём.
Нас просто так
Не застращаешь,
Не тёмной ночью
И не днём.
Тот утром вызов
Был отложен,
На допросы
Нету время.
— Ну чем же мы
Теперь поможем,
У двух друзей
Спросила Эмма.
Нас было пятеро,
Лишь трое,
Осталось нас
И как нам жить?
— Засаду надо
Нам устроить,
Что бы друг друга
Сторожить.
Ответил Федя им
Обоим.
И если попадётся
Гад.
То мы ему
Разбор устроим,
И будет хуже он,
Чем ад.
— Да, я согласен,
Встрял Семёныч.
Возьмём у сторожа
Ружьё.
Бойцов бы надо
Из омона,
Сказала Эмма
Ё-моё.
— Омон бы, было бы
Не плохо,
Что бы самим
Не рисковать.
Сказал Семёныч
Им со вздохом,
— Да кто их станет
Направлять.
11
На утро им всем
Позвонили.
Явиться срочно
Всем в отдел.
Их не стращали,
Не винили,
Но лишь понять
Следак хотел.
Как пробирается
Убийца,
Когда все двери
Взаперти?
Иль из своих кто,
Кровопийца,
То как скорей его
Найти.
Мы у убитого
Завскладом,
Нашли такой же вот
Листок.
С написанным конечно
Гадом,
Как буква эр
И завиток.
Как-будто бы
Не вся здесь буква,
Как недописана
Она.
Листок не брал
Убитый в руки,
Вот экспертиза нам
Дана.
Замки не взломаны,
А целы,
Иль у убийцы
Есть ключи?
Так кто же занят
Этим делом?
А мы опять
Молчим, молчим.
Убийца, ясно
Он из ваших,
Вот разгадать бы
Букву эр.
В своей среде
Ведь вы почаще,
Чем мы, вращаетесь
Теперь.
Убийца этот
Не наивный.
И он конечно же
Не лох.
Почувствовать
Интуитивно,
Как бы застать его
Врасплох.
Вот что теперь вам
Делать надо.
И больше ни каких
Идей.
Я чувствую,
Убийца рядом,
Среди всех близких
Вам людей.
Но не могу понять
Мотивы,
За что он
Это всё творит?
Другой здесь нет
Альтернативы,
Лишь конкурентов
Устранить.
Что б вашим
Завладеть патентом,
Единоличным быть
Творцом.
Что бы другим
Не дать ни цента,
Кто может быть
Таким лицом?
Вот и всмотритесь
Чётче в лица,
И будьте всюду
На чеку.
Всё может снова
Повториться.
Понятно здесь
И дураку.
А вы учёные
Большие,
Сказать могу,
Вы выше звёзд.
С болезнями
Беду решили,
А этот ход
Быть должен прост.
Вот вы мадам,
Вы программистка,
И быть у вас
Должно чутьё.
— Да знаю я,
Что враг наш близко.
Найдём его мы
Ё-моё.
Вот нам ещё бы
Пистолеты,
Что б защититься
Если что?
— На это разрешенья
Нету,
Отвечу вам я
На все сто.
Сказал им следователь
Строго,
А то устроите
Пальбу.
И может оказаться
Много,
Заснувших смертным сном
В гробу.
Дома возьмём
Все под охрану.
Пока не пойман
Наш злодей.
Пока вот так.
Держать не стану.
И больше никаких
Идей.
Друзья заметили
Все сразу,
Как их следак
В конце всех дел
Вновь повторял всё
Эту фразу:
— И больше никаких
Идей.
Видать был человек
Безгрешный,
Такой пузатый
Толстячок.
Он был
Безвредный и потешный,
Как в церкви
Маленький дьячок.
12
С патентом
Выпала задержка,
Хотя всё было
Решено.
Пока чинят убийства
Дерзко,
Должно быть ходу
Не дано.
Кабина первая,
По плану,
И с пломбами
Со всех сторон,
Сдана под строгую
Охрану,
И охранял её
Омон.
Но ждали все теперь
Развязки.
И презентацию
Чудес.
Но дело глубоко
Завязло,
Страдал престиж,
Страдала честь.
У Фёдора
Жена и дети,
От страха за свою
Семью,
Всё к чёрту бросили
На свете,
Предав навек
Любовь свою.
Они и раньше
Жили плохо,
Теперь и вовсе,
На ножах.
И Фёдор с облегченья
Вздохом,
Один остался
На бобах.
Признаться Федя
Сам был бабник,
Но неплохой
Ветеринар.
Был матершинник
И похабник,
Но он имел
И Божий дар.
Свои пел песни
Под гитару,
Писал хорошие
Стихи.
Был по годам
Ещё не старым,
И был любовником
Лихим.
За каждой он не бегал
Юбкой,
А женщины
Всегда при нём,
И ворковали,
Как голубки,
Хорошим и весенним
Днём.
Во всём был одарён
От Бога,
И очень был
Трудолюбив,
И с подчинёнными
Был строгим,
За-то и очень
Справедлив.
Он в людях не любил
Лентяйства
И, сам работая,
Как вол,
Не позволял им
Разгильдяйства,
А кто был против,
Гнал их вон.
Его коллеги
Уважали,
И понимали,
Что он прав.
И от души лишь
Руки жали,
А не за буйный
Его нрав.
С женой они
Прожили долго,
Наверно целых
Двадцать лет.
Здесь в этом городе
На Волге,
Считали —
Краше его нет.
Своим гордились
Волгоградом,
По его улицам
Родным,
Ходили в праздники
Парадом,
В кафешки все
По выходным.
Сам Фёдор был
Не против выпить,
Но не пьянчуга,
Не алкаш.
Любил пивко
С сушённой рыбой,
Как каждый
Русский парень наш.
Потом пришло
Такое время,
И начали ломать
Народ.
Хотя все знали,
Что не в тему,
Но людям не давали
Ход.
По всяким случаям
Запреты,
Уже ни выйти,
Ни пройти.
Полка бессмертного
Портреты,
Уж больше не могли
Нести.
Власть несменяемая
Всюду,
Народ давила,
Как тиски.
И люди тайно
Ждали чуда,
Своей спасительной
Руки.
Позакрывали
Все кафешки,
И лишь на вынос
Можно брать.
И люди стали все,
Как пешки,
Такими легче
Управлять.
За каждый промах
Были штрафы.
Народ не спорил
И дрожал.
Лишь только власти
Были правы,
Больничный комплекс
Дорожал.
На лицах бледных
Были маски,
И вирусов повсюду
Тьма.
Как в страшной
Самой детской сказке,
Народ уже
Сходил с ума.
Жена у Фёдора
Татьяна,
Его пилила
Каждый день.
То потому,
Что Федя пьяный,
То спать ему
С женою лень.
Частенько было,
Что с работы,
Домой не приходил он
Спать.
Татьяна знала,
Что кого-то,
Там будет Федя
Ублажать.
А Федя был
Хотя и грешен,
В нём чувств кипела
Новизна.
Он был во всех
Делах успешен,
Но воля Фёдору
Нужна.
Тут власть людей
Закабалила,
Что больше не хватало
Сил.
Домой придёшь —
Жена пилила,
И он свободы лишь
Просил.
Вот потому в нём
И проснулась,
Идея исцелять
Людей.
Но всё печалью
Обернулось,
И промахом
Его идей.
Его коллег,
Нещадно режут,
Жена покинула
Его.
Уверенности
Нету прежней,
Всё на кону
И кто кого.
13
Василь Семёныч,
Парень ушлый.
Он не живёт —
Играет роль.
Всегда усердный
И послушный,
Но так, как-будто
Он король.
Слегка завистливый
И злобный.
Хоть сразу это
Не видать.
Что б было лишь
Ему удобно,
Для пользы мог он
И солгать.
Но он настойчивый,
Упорный,
Не донжуан,
Не скандалист.
Речей не произносит
Вздорных,
И с совестью
Наверно чист.
Не от хорошей
Видно жизни,
Пороки те
Рождались в нём.
Но он, как мог,
Служил отчизне,
В работе он
Горел огнём.
Ему в противовес
Вот Эмма.
Лицо, фигурка
Всё при ней.
Всегда блистает,
Как эмблема,
В любое время,
Нужных дней.
О всех со сплетнями
Судачит,
И вечно знает
Обо всём.
Но истинность свою
Та прячёт,
Как дно скрывает
Водоём.
Ей лет уже
Давно за сорок,
Три раза замужем
Была.
С мужьями расставалась
Скоро,
И по теченью
Вновь плыла.
Она подруга
Веры Львовны.
Мать Львовны препод
По физмат.
Дружила с мамой
Эммы кровно,
Кругом один
Матриархат.
По нации — они
Еврейки.
И при советах
Эммы мать
В Израиль
Рванула всей семейкой,
Там себе счастья
Добывать.
Отец у Эммы
Молдованин,
И двое братьев
Ещё есть.
Отца все звали
Дядя Ваня,
Любил порядок он
И честь.
А Эмма вот
Не захотела,
Став программистом,
И при том
Немного торговала
Телом,
Приличный свой
Имела дом.
Красою
Необыкновенной,
Сводила всех мужчин
С ума.
Она была,
Как пуп вселенной,
Но в ней таилась
Злая тьма.
Она всегда могла
Проснуться,
И миру показать
Оскал.
Затем,
Что б снова
Улыбнуться,
Что бы другой
Её ласкал.
И снова выгнется,
Как кошка,
И замурлычет
Под рукой.
И сердце заживёт
Немножко,
С красоткой ласковой
Такой.
14
Уже с неделю
Было тихо.
Следак же
Получил письмо.
Что рядом очень
Бродит лихо,
И в руки просится
Само.
Письмо пришло
От ананима,
Там говорилось,
Кто есть враг.
Не проходите
Только мимо,
Вы институтских,
Пышных врат.
Там есть такой
Василь Семёныч,
Вот он убийца — то
И есть.
Он в этом деле
Закалённый,
Свою давно утратил
Честь.
Он хочет завладеть
Патентом,
И конкурентов
Режет всех.
Его схватить нужно
Моментом,
И вы увидите
Успех.
Следак вновь вызвал
Эту тройку,
Ещё оставшихся
В живых.
И стал в воинственную
Стойку,
Что б дать кому-нибудь
Поддых.
Без предисловий
Начал сразу,
— Вот эта буква
Всё же Вэ,
Так кажется
Вернее глазу,
И мысль возникла
В голове.
Василь Семёнович,
Директор,
В дома к работникам
Он вхож.
Вот он как раз-то
И конкретно,
На кровопийцу
И похож.
И буква Вэ
Где имя Вася,
Теперь тюрьма
Его удел.
Вот и конец
Всех катавасий,
И больше
Никаких идей.
И тут же вызвал он
Охрану.
И жертву взяли
Под арест.
Сказал
— Добьёмся всех признаний,
На этом деле,
Ставим крест.
Пугать довольно
Честных граждан,
Довольно
Убивать людей.
Как я, так поступил бы
Каждый.
И больше никаких
Идей.
— А вы друзья,
Пока свободны.
И Фёдор с Эммою
Ушли.
Эффект сей был
Громоподобным,
Они поверить
Не могли.
Больше всего
Кипела Эмма.
— Ну кто подумать
Только б мог?
Вот и решилась
Теорема.
Да, ничего себе
Итог.
Я сразу чувствовала
Что-то,
Всегда не нравился
Он мне.
Но приходилось ведь
Работать.
И на его быть
Стороне.
Под стражу взят,
А он ни слова,
Да дальше бесполезно
Врать.
Таких, как он,
Сама готова,
И резать я,
И убивать.
Людей невинных,
Беззащитных,
И зверски резать,
Как свиней.
Ну что ж теперь
Конец бандиту,
Гниёт пусть
До конца там дней.
15
Не мог связать всё
Федя в кучу.
Ему той ночью
Не спалось.
Оделся,
Шапку нахлобучил.
Едва лишь
Сдерживая злость.
И позвонил домой он
Эмме.
Сказал — Не сплю,
Встречай гостей.
— Сама с ума схожу
Всё время.
Такой расклад,
Таких мастей.
Возьми такси,
Хотя тут рядом.
Я жду, сейчас
Поставлю чай.
Да водки тоже
Выпить надо.
Давай скорее
Приезжай.
Не нахожу себе
Покоя.
Меня знобит всю
И трясёт.
Пусть Бог спасёт
Своей рукою,
Беду пусть мимо
Пронесёт.
Тебе всегда я Федя
Рада,
Один ты истинный
Мужик.
Таких любить
Безумно надо,
И лишь с такими
Надо жить.
И Эмма отключила
Трубку.
Поставив чайник
На плиту,
Короткую надела
Юбку,
И шаль,
Как белую фату.
На кофте
Вырез был глубокий,
Её выпячивалась
Грудь.
Её прием,
Довольно ловкий,
К постели самый
Верный путь.
Не первый Федя,
Не последний,
Коль поспособствует
Господь.
Порой
Несовершеннолетних,
Она здесь ублажала
Плоть.
И тех, кто был
Намного старше,
И что годились ей
В отцы.
И у отцов тех
Патриарших,
Ещё маячили
Концы.
Она нарезала
Колбаски,
На стол поставила
Пирог.
Бутылку водки,
«Взрослой сказки»
И всё, что б приготовить
Грог.
И села дожидаться
Федю,
К двери лишь тайной
Подошла,
Сказала
— Всю пиши беседу.
Что бы понять,
В чём все дела.
И что б ни шороха,
Ни звука,
Сейчас нельзя его
Вспугнуть.
Иначе всё,
Прощай наука,
И на большой
Не выйти путь.
И скоро в двери
Позвонили,
— А вот и я,
Могу зайти?
— Да, ну конечно,
Друг мой милый,
Вот и сошлись
У нас пути.
И на его повисла
Шее,
Как-будто было так
Всегда.
Проснулись качества
Евреев,
Не знать ни чести,
Ни стыда.
Пойдём к столу,
Там всё готово,
И всё обсудим
Не спеша.
Потом займёмся мы
Любовью,
Что бы растаяла
Душа.
16
А в тайной комнате
На страже,
С Израиля был
Эммы брат.
Не мог бы догадаться
Даже,
Не лучший друг,
Не худший враг.
Когда лишь затевалось
Дело,
Смекнула Эмма
В миг один,
Что брат её
Лицом и телом,
Был с Федею
Один в один.
Туда послала
Феди фото,
Что бы пластический
Хирург,
Подправил бы
У брата что-то.
Хирург же тот
Был папин друг.
Он тоже бывший
Молдованин,
Теперь он,
Как и все еврей.
Просила Эмма,
Устаканить
Всё это дело
Поскорей.
Она сказала,
— Коль удастся,
Богаче всех
Будет страна.
Лишь надо только
Постараться,
Ей Богом миссия
Дана.
Израиль будет
Править миром,
Библейский
Завершит завет
Но надо наточить
Секиру,
Достойный дать
Врагу ответ.
И вот брат Эммы
Уже рядом.
Он всех друзей
И порешил.
Теперь им
Выведать всё надо.
Все тайны
Фединой души.
Потом и с ним
Покончить можно,
Заветный получить
Патент.
Но надо очень
Осторожно,
Как только выпадет
Момент.
И вот такой
И выпал случай.
И брат сестре своей
Твердил,
Любовью ты его
Замучай,
Что б он быстрей
Заговорил.
17
Когда был взят
Василь Семёныч,
Тот арест был только
Игра.
Он был лишь
Картою краплёной,
Брать нужных
Не пришла пора.
Но следователь тот
И Фёдор,
Держали тайну
На уме,
И что б ни дать
Бандитам ходу,
Семёныч спрятан был
В тюрьме.
Иначе б и его
Убили.
Там были все
Обречены.
Вот потому так
И решили,
Что все позиции
Сданы.
Что б враг
Расслабился ликуя,
И что б не верный
Сделал ход.
И комбинацию
Такую,
Составили всю
Наперёд.
И потому
Сам Федя ночью
Уехал к Эмме
Ночевать.
Но всё же знал он
Между прочим,
Его им надо
Убивать.
И потому
У дома Эммы,
Дежурили
Бойцы омон.
Для штурма,
Федя даст им время,
В беде окажется
Лишь он.
Но надо было
Брать с поличным,
Всё ж гражданин
Чужой страны,
И было б очень
Не прилично,
За промах
С этой стороны.
По странам всем
Гуляли страсти,
Что русские
Изобрели.
Израильские
Тоже власти,
Семейству
Эммы помогли.
Сказали — В случае
Провала,
Их постараются
Спасти.
Пока лишь только
Для начала,
Снабдили брата
Всем в пути.
В Россию въехал
Дипломатом,
И от всего
Был защищён.
Но всё же
Был он только братом,
Кто в бандитизме
Уличён
Да, брата звали
Анатолий,
Он знал четыре
Языка.
И он не думал
О проколе,
Он победит
Наверняка.
И он снабжён был
Пистолетом,
Чему бандит был
Очень рад,
Стрелял он капсулами
Метко,
А в капсулах
Был сильный яд.
И пробивая кожу
Тела,
Тот в тело впрыскивался
Враз.
И потому
Здесь был он смелым.
И что никто его
Не сдаст.
Теперь по сестриной
Указки,
Во всеоружьи
Начеку,
Он там сидел
И ждал развязки,
Но неизвестно
Дураку,
Что Федя был
Не лыком шитый.
На шее с кнопкой
Медальон.
И в дом ворвутся
Враз джигиты,
Лишь кнопочку
Надавит он.
18
По рюмочкам
Разлили водку.
— Давай с тобой
На брудершафт.
Крутилась Эмма,
Как молодка,
И с плеч её
Скользнула шаль.
И вывалились
Томно груди.
И руки враз
В локтях скрестив,
Они, как преданные
Люди,
Глотали свой
Аперитив.
Потом горячим
Поцелуем,
Она ему закрыла
Рот.
— Мы кайфовать
Сегодня будем,
Ну, как тебе
Скажи мой грог?
Давно люблю
Такой напиток,
Что б водка
Не была крепка.
Когда крепка,
То хуже пыток,
А так даже пьянит
Слегка.
Всегда мешаю
С водкой воду.
И можно сахар
Или мёд.
Видать не в масть тебе
По ходу?
Ветврач я знаю
Спирт лишь пьёт.
— И запиваю всё
Глюкозой,
Порой глюкозой
Развожу.
У Эммы выступили
Слёзы.
— Возьми меня,
Я вся дрожу.
И он поднял её
На руки,
И нёс к постели
Не спеша.
За дверью где-то
Были звуки,
Но их не слышала
Душа.
Хоть не теряя
Осторожность,
Он должен был бы
Слышать их,
Но оторваться
Невозможно,
От сладких было
Губ таких.
Ведь человек,
Когда он в страсти,
Становится
И нем, и глух.
Вся плоть его
Желает страсти,
И что ему
Какой-то звук.
Он Эмму положил
На койку,
С него сдирала та
Белье.
И Федин «Ванька»
Сделал стойку,
А Эмма выла
— Ё-моё.
Давай, давай,
Скорее милый,
Войди в меня,
Я вся горю.
Меня ты просто
Изнасилуй,
Вот так, вот так.
Благодарю!
И Федя мял её,
Как тесто,
Входя до глубины
Души.
А та стонала,
Как невеста,
— Теперь тихонько
Не спеши.
То вновь просила,
— Да, быстрее,
Ещё, ещё,
Сейчас, сейчас.
Обмякла вдруг,
Как парус с реи,
И чистой радостью
Лучась.
Потом они
Раскинув руки,
Лежали мокрые
В поту.
И было тихо всё,
Ни звука,
Они летели
В пустоту.
И Эмма отдышавшись
Сразу,
Быка схватила
За рога.
И вновь,
Как-будто бы
В экстазе,
Её на член легла
Нога.
— Хранил ты в тайне
Это чудо,
На протяжении
Всех дней.
Нет я бахвалится
Не буду,
Но ты на свете
Всех сильней.
Я мужиков
Познала много,
И было много
Молодых,
Но ты здесь
Превосходишь Бога,
И я не видела
Таких.
Она ему быть
Может льстила.
А может быть
И не лгала.
Была у Феди
В чреслах сила,
И Эмма это
Поняла.
— Что от меня
Ещё скрываешь,
Ну ладно милый,
Ну колись.
Ну что ты Федя
Так вздыхаешь?
Ну всё прости,
Только не злись.
— Да вроде я
И не скрываю.
И от кого,
Да и зачем.
И Эмма, суть
Не прерывая,
Спросила
— Расскажи про шлем?
И он ей коротко
Поведал,
С чего он сделан,
Его суть.
Поняв,
Что та идёт по следу,
И вышла на конечный
Путь.
Но он не лгал,
Сказал всё точно.
Всё ей по полкам
Разложил.
Ведь Федя знал,
Что этой ночью,
Они захватят
Рубежи.
Та вроде бы,
О шлеме знала,
Мол что он тюльку
Ей поёт.
Разочарованно
Сказала,
И это тайна?
Ё-моё.
Да я и не скрывал
Обычно,
От вас, что знаю,
Сам давно.
И осознал её
Привычку,
На это слово
Ё-моё.
Не обращал
Ни раз вниманья,
А тут втемяшилось
В мозгу.
И он опять
Для оправданья,
Сказал — Вам врать я
Не могу.
Хотя не вам,
Теперь тебе лишь,
Теперь одна ты
У меня.
Я думаю,
Что ты мне веришь,
Ведь в банке подписи
Хранят.
Ну те, что мы писали
Кровью,
И кто нарушит
Клятву там,
Не поведу я
Даже бровью,
И сам отступника
Предам.
Ну что ж,
Темнить наверно хватит?
Всегда с тобой
Был честен я.
И ты скажи мне
То же, к стати,
А как фамилия
Твоя.
Вот я к примеру
Коновалов.
И мне здесь
Нечего скрывать.
И Эмма враз
С лицом багровым,
Вдруг стала что-то
Лепетать.
— Да по отцу я
Суручану,
А вот по матери,
Вальдблюм.
Неправда ли
Немного странно?
И где-то вновь
Раздался шум.
— Так значит буковка
Твоя там,
На окровавленном
Листке?
И Эмма вдруг
Ругнулась матом,
— Ты возомнил себя
Здесь кем?
И ловко спрыгнула
С кровати,
— Тупой ты Федя,
Идиот.
— Ты, Эммочка,
Накинь халатик,
А то ведь брат
Сейчас войдёт.
Ведь вы убить меня
Собрались,
Продолжил Фёдор
Напирать.
— Ну, думаю,
Что зря старались.
Патент вам мой
Не отобрать.
И я скажу тебе
По дружбе,
Семёныч
Был не виноват.
Не зря ведь хлеб
Едят спецслужбы.
И сам покинул он
Кровать.
И тут вошёл брат
Анатолий.
— Ну что,
Закончена игра?
Хочу сказать,
Убью без боли,
Что б не расстроилась
Сестра.
— Ведь, как-никак,
Её ты трахнул,
Она была
Восхищена.
Ну что, дрожишь
Уже от страха?
Или качаешься
С пьяна?
Увидев брата,
Он опешил,
С ним он лицом
Один в один.
— Да, Эмму трахнул,
Знаю грешен,
Я б и тебе
Теперь всадил.
Лишить тебя,
Что б чести сразу.
Я б непременно
Сделал так,
Но не хочу быть
Педерастом.
Как ты,
Взбесившийся мудак.
А сам коснулся
Медальона,
И тут выламывая
Дверь,
Бойцы ворвались
Из омона,
И Толик вскрикнул
Словно зверь.
Но на пол сбит он был
Прикладом,
— Федюня! Жив!
Кричал боец.
И Эмму положили
Рядом,
— Ну вот теперь войне
Конец.
Вошел и следователь
Тоже.
Взглянув на скованных
Людей,
Вновь фразою
Сказал похожей,
Ну больше
Никаких идей.
19
Василь Семёныч,
Вместе с Федей,
Устроившись
В углу в кафе,
Вели неспешную
Беседу,
Всё осмысляя
В голове.
День презентации
Назначен,
Всё под охраною
Властей.
А ведь могло быть
Всё иначе,
Не разгадать коль их
Мастей.
Израиль шлёт
Протеста ноты,
Но дело в шляпе,
Нечем крыть.
В России то ж
Не идиоты,
Что б их не раскусить
Игры.
Им принесли
Графинчик водки,
Её по рюмочкам
Разлив,
На грустной
Помянули нотке
Друзей, кто не остался
Жив.
Они лишь пили
Но не ели,
Друг другом
Возмущаясь вслух,
Ну как они
Не доглядели,
Ведь каждый был
И слеп, и глух.
Потом сходили
На могилы.
И там положили
Цветы.
Прося, что б их
Друзья простили,
Что не дождались те
Мечты.
Потом пожав
Друг другу руки,
Клялись, что на любой
Стезе,
В какой бы не были
Разлуке,
Не забывать
Своих друзей.
Пролог
Всё совершилось,
Как мечтали.
Была и слава,
И почёт.
Но люди все
Другими стали,
Все беды стали
Нипочём.
Россия быстро
Богатела,
Заказы шли
Со всех сторон.
И дело спорилось
Умело,
И поднимала их
На трон.
Семёныч избран
Президентом,
Великой и большой
Страны.
А Федя властвовал
С патентом,
Всех побеждая
Без войны.
В Россию деньги шли
Рекою.
Повсюду всю
Сменили власть.
И под Семёныча
Рукою,
В России перестали
Красть.
Повсюду
Возрождали сёла,
Не пустовала что б
Земля.
Дороги строили там,
Школы,
Под новой властью
Из кремля.
Всех сократили
Депутатов,
Вернули деньги,
Векселя.
Им всем в деревне
Дали хаты,
Что б начинали всё
С нуля.
Народу все
Вернули недра,
Что б в каждом доме
Свой был газ.
Сажали всюду
Елки, кедры,
Что б местность
Радовала глаз.
Большие строились
Заводы,
Для изготовки
Мастерских.
Опять сдружились
Все народы,
Нет разногласий
Никаких.
Не стало ни каких
Болезней,
С модернизацией
Кабин.
Надёжней стали
И полезней.
Народ их очень
Полюбил.
Кабины были
Для лежачих,
И даже для
Грудных детей.
Повсюду поднимались
Дачи,
И прекратился рост
Смертей.
Они стояли,
Как киоски,
Как автоматы
С газводой.
И кучерявились
Берёзки,
Над всем простившимся
С бедой.
И люди стали жить
По долго,
Намного все
За сотню лет.
И посчитал
Своим я долгом,
Всё написать,
Ведь я поэт.
09.12.2020