Отсидев два полученных
Срока,
Так сказать, от межи
До межи,
В голове его встала
Морока,
Как же дальше теперь ему
Жить.
Он с рождения Лёшка
Сорокин,
А по прозвищу — Лёшка
Якут,
Считал два все отсиженных
Срока,
Как законченный им
Институт.
Он родился на горном
Урале,
Где и летом
От холода дрожь
И был сам хоть немного,
Не мало,
Но и всё ж на якута
Похож.
У него были редкие
Зубы,
И с какой-то раскосиной
Взгляд.
По характеру был
Очень грубый.
И не раз был сельчанами
Клят.
Он с рождения батю
Не помнил,
Но, а мать была вечно
Пьяна.
И он рано вступил на путь
Тёмный,
В эти годы болела
Страна.
Зашумела вокруг
Перестройка,
Что придумал Генсек
Горбачёв.
В каждом деле
Была неустойка
И народ был
Опасно суров.
В магазинах
Пустели все полки,
Мыло, водка, табак
На талон.
И рыскали люди,
Как волки,
Во всём этом
Нуждался и он.
Мать с утра посылала
За водкой.
Говорила — Где хочешь,
Найди.
Ведь была она вовсе
Не кроткой,
Если что,
Нагоняй впереди.
Могла та рубануть
И лопатой,
Если спрячет Алёшка
Топор.
И могла просто выгнать
Из хаты,
Если он затевал с нею
Спор.
Когда выпьет,
Бывала спокойной,
То всё песни орёт
Или спит.
К этой жизни
Довёл муж покойный,
Бил её,
Когда сам был избит.
А избитым бывал
Очень часто.
На селе все чурались
Его.
Хоть, как мастер,
Был очень рукастый,
Если был он с утра
Не того.
Потому, что он пил
Беспробудно.
Ему все были выпить
Должны.
Расчитаться же с ним
Было трудно.
Подходил он
С любой стороны.
То в счёт будущего
Дай бутылку,
То за прошлое были
Должны,
Он сверкал своим лысым
Затылком,
Как орден,
Добытый с войны.
Но мастер он был
На все руки.
Хоть паять
И хоть стенку сложить.
Хоть мотор починить,
Не от скуки
И богато бы мог бы
Он жить.
Лёшке было в то время
Пол года,
Как отец не вернулся
Домой.
От рук он каких-то
Уродов,
Скончался холодной
Зимой.
Избит он был до
Полу-смерти,
Остальное доделал
Мороз.
Мать сильней запила
В круговерти,
Но по нём
У ней не было слёз.
И скорей у неё
Была радость,
Избавленья
Страдальческих мук.
Что с души её сгинула
Гадость,
Вечных страхов
От мужниных рук.
Схоронили его
За посёлком,
Кто избил —
Никого не нашли.
Ведь для многих
Он был просто волком
И убить кто угодно
Могли.
Время было
Тяжёлое, злое.
Был до крайности
Злобен народ.
Что порой и за слово
Простое,
Могли кулаки пустить
В ход.
Участковый ходил
По деревне,
Собирал на убийство
Досье,
А потом напивался
В харчевне,
Чем и кончились
Поиски все.
Ни в ком не было в том
Сожаленья,
У всех вроде бы спало
С души.
Многим он приносил
Униженья,
Что хотелось его
Удушить.
Схоронили беднягу
Без гроба,
Как злого бездомного
Пса.
Мать с Алёшкою
Жить стали оба,
Без ведущего их
Колеса.
2
Мать Алешки,
Анфиса Петровна,
Если б водку бы так
Не пила,
По природе своей
Была стройной
И многим бы фору
Дала.
У неё была белая
Кожа,
На Урале какой там
Загар?
И была на артистку
Похожа,
Но разил от неё
Перегар.
Мужики к ней
Ныряли не редко,
Кто во вдовьем
Нуждался тепле.
К ней потом приходили
Соседки,
С грязным матом,
И с сердцем во зле.
Жизнь бежала
Ни шатко, ни валко.
Скоро Лёшка и в школу
Пошёл.
На селе всем его
Было жалко,
Ну, а чем же
Поможешь ещё.
Он ходил в полудраной
Фуфайке
И в шапке,
Где выпал весь мех.
Детвора,
В своих группках
И стайках,
Его поднимали на смех.
И один он кидался
С отвагой,
На любую у школы
Толпу.
И враз разбегалась
Ватага,
Для него очищая
Весь путь.
У него был дружок,
Колька Смагин,
Но противоположность
Ему.
Такой не был он полон
Отваги,
Но сильней того был
По уму.
И подружка была ещё,
Светка,
Тоже с детства ещё
Без отца.
И втроём собираясь
Не редко,
Обещали дружить
До конца.
И клялись,
Что бы хоть не случилось
И сколь не прошло б ещё
Лет.
К друг другу
Хранить свою милость,
Друг другу слать отовсюду
Привет.
Лёшка дрался
За них за обоих
И в обиду он их
Не давал,
Но на жизнь
Промышлял он разбоем,
А друзей в своё дело
Не звал.
Так он рос настоящим
Бандитом,
Нагоняя на всех
Жуткий страх.
Но всегда было всё
Шито-крыто
И держал он удачу
В руках.
Мать от водки
Совсем постарела,
И в глазах свой утратила
Блеск.
Но упругим ещё
Было тело
И огонь не погас ещё
Весь.
И Алёшка застал как-то
Мамку,
С незнакомым ему
Мужиком,
Та стелилась пред ним
На изнанку,
А тот морду ей бил
Кулаком.
Он кричал ей
— Ты сука, Анфиса,
Ты про свой,
Что забыла, должок?
Затаилась, как старая
Крыса,
Не найдёт тебя твой, мол,
Дружок.
За твой грех я сем лет
Целых чалил,
За тебя я там зону
Топтал,
А ты тут живёшь
Без печали,
И мой весь пропила
Капитал.
Ты сказала,
Что ждать меня станешь,
Только лишь бы не села
В тюрьму.
Ты, зараза, и чёрта
Заманишь
И запудришь глаза
Хоть кому.
А Алёшка всё видел
В оконце,
Как за волосы тянет он
Мать.
И погасло в глазах его
Солнце,
И с собой он не смог
Совладать.
Топор враз он схватил
У крылечка
И пинком распахнул
Резко дверь.
Ему крикнул он — Тварь,
Покалечу!
И влетел в дом,
Как раненый зверь.
Не успел тот мужик
Оглянутся,
Как топор
Меж лопаток застрял.
Тот успел ещё только
Ругнуться,
Сразу замертво на пол
Упал.
3
Там ещё, до замужества
С Гришей,
На просторах челябинских
Нив,
Сей мужик был тогда
Её крышей,
На свободе её
Сохранив.
Утирая и слюни,
И Слёзы,
Начала свой Анфиса
Рассказ.
Коль теперь
Миновала угроза,
Всё пора рассказать,
В самый раз.
Вот она с очень стройной
Фигурой
Нет другого милее
Лица,
И умом она тоже
Не дура,
Всё решила в себе
До конца.
В барах та заводила
Знакомства,
С тем, кто щедро
Деньгами сорил.
Но не знал о её
Вероломстве
И с собою домой
Приводил.
И потом усыпляла
Клиента,
И в окно
Подавала сигнал,
И подельник
Единым моментом,
Всю квартиру
Потом обчищал.
Парики та меняла
И краски,
Уличить её было
Нельзя.
И текла у них жизнь
Словно в сказке,
И счастливыми были
Друзья.
Но однажды она
Оплошала,
То ли был очень крепким
Клиент,
То ли снадобья мало
Попало,
Он проснулся в ненужный
Момент.
Лишь в окно
Подала она знаки,
Он сорвал с неё сзади
Парик.
— Я поставлю сейчас тебя
Раком,
И напарник услышал вдруг
Крик.
Это он то и был,
Тот мужчина,
Что в спине с топором
На полу,
Толь башкиром он был,
Толь грузином,
Нет препятствия в нации
Злу.
Он рванулся
По лестнице сразу,
Надо было
На пятый этаж.
А Анфиса
Схватила вдруг вазу,
От удара
Та лопнула аж.
Клиент сразу же рухнул,
Без стона.
В ране пенилась
Чёрная кровь.
Что же делать,
Она вне закона,
Всё богатство прощай
И любовь.
Ведь любила она
Иноверца,
Для него лишь
На дело и шла.
Но Алёшка уже
Был под сердцем
И она рисковать
Не могла.
Тут влетел
Наконец и подельник,
Ситуацию враз
Оценив.
— Говорил я, нельзя
В понедельник,
Они не счастливые
Дни.
А ты мне, всё фортуна,
Фортуна.
Вот и всё же настиг нас
Злой рок.
Драгоценности
Ей в руки сунув,
Он сказал:
— На себя возьму срок.
Ты нашу заначку
Не трогай,
Коль родится малыш,
Береги.
Не дождешься —
Спрошу с тебя строго.
А теперь ноги в горсть
И беги.
Что в квартире,
Там хватит надолго
И ты тихо живи,
Поскромней.
Заметать нам следы
Нету толка,
Под окном была группа
Парней.
Я слышал, звонили
В ментуру,
Да и вон они едут,
Козлы.
Ты давай, убегай,
Не будь дурой.
Вот гудят уж сирены
Вдали.
— Я дождусь обязательно,
Жора
И тебе малыша
Сохраню.
Но, как мы,
Он не должен быть вором,
Пусть в мою пойдёт лучше
Родню.
— Да, твоя родня
Те же ворюги,
Но лишь под покровом
Святых.
Иль забыла ты
Батюшки ругань
И взгляд глаз его злобных,
Пустых.
Все попы,
Как и судьи, без чести,
Хоть и носят
Свой чёрный хитон.
— Если что,
Мне на зону шли вести,
Сказал мне
На прощание он.
Дальше мать продолжала,
Рыдая.
Так, что этот мужик,
Твой отец.
Я любила его
Молодая,
Но всему есть когда-то
Конец.
Семерик тогда Жоре
Влупили,
Мол, клиент, его старый был
Друг.
И подружку те
Не поделили
И он не сдержал своих
Рук.
Убивать не хотел,
Это точно,
Но, мол, друг его первый
Напал.
Была ваза тяжёлой
И прочной,
И к несчастью, вот враз,
Наповал.
Если б всё рассказать,
Без утайки,
Могли б всплыть
И другие дела,
Потому и придумал он
Байку,
Что бы жить я спокойно
Могла.
Мой отец, а твой дед,
Был священник
И при церкви большой был
Приход.
Но со мной поступил,
Как изменник.
Навсегда проклиная
Мой род.
Мы когда только
Встретились с Жорой,
Он, как конь,
Сразу встал на дыбы.
Не могла я его
Переспорить,
— Тогда вон — он сказал
— Из избы.
Не получишь ты
Благословенья,
Ни от матери,
Ни от меня.
И жила я от них
В отчужденьи,
Только Жоре лишь верность
Храня.
Но жить начинали мы
Бедно,
Ни работы, ни денег
Совсем.
Мы крутились в делах
Беспобедных,
Словно белки в своём
Колесе.
А потом и пришла к нам
Идея,
Обворовывать
Старых хапуг.
И стало у нас
Много денег,
Хоть и спать не давал нам
Испуг.
Мы втянулись
И было всё гладко.
И уже нами правил
Кураж.
Жизнь казалась
Счастливой и сладкой,
Но случился в тот день
Абордаж.
И всё изменилось
Мгновенно.
Как проклятие батюшки
Нам.
Но я к нему
Не пошла на смиренье,
Всё равно не простили бы
Там.
У отца деньги были
В кубышке.
Ведь приход был довольно
Большой.
Но за просьбой
Была гнева вспышка,
Он черствел
И умом, и душой.
И к тому же
Любить иноверца,
И к тому ж иноверца
Снабжать.
Ему б не позволило
Сердце
И всем сердцем
Была против мать.
Вот и жили мы так,
Как умели,
И когда я осталась
Одна.
Кто хотели меня,
Те имели
И я уже опустилась
До дна.
Пристрастилась
К зелёному змию.
То один, то другой
Кавалер.
Но они проходили
Все мимо.
И другим подавали
Пример.
Мне нужны были
Новые ласки,
И тот, кто вина мне
Нальёт,
Но уже я смотрела
С опаской,
На мой, ставший огромным,
Живот.
И потом повстречала я
Гришу,
Что тебе
Неродным был отцом.
Он сказал:
— Я тебя не обижу,
Не был я никогда
Подлецом.
Он в милиции был
Капитаном,
Ещё был он
Налоговиком.
И мне всё он твердил
Неустанно,
Что так ещё
Не радел ни о ком.
Обещал золотые мне
Горы,
И вскрыть в банке
Ячейку помог.
К Жоре мы поступили,
Как воры
И вот всей этой жизни
Итог.
Он, когда наши деньги
Увидел,
То наверное спялил
С ума.
И впервые
Меня он обидел,
И сказал — пойдёшь в зону
Сама.
И ещё, коль всё будет,
Как надо,
Коль не будешь
Перечить ты мне,
Тебе будет
Свободой награда.
Иль размажу тебя
По стене.
Вскоре он промотал
Деньги эти.
Иномарку купил
И разбил.
На Багамах сидел
Целым летом
И с блядями и пил,
И кутил.
Его вскоре с работы
Попёрли,
И уволен был с органов
Он.
Но меня, всё ж держал он
За горло,
Говоря — я и бог твой,
И трон.
И потом предложил мне
Уехать,
Будь неладным, вот в это
Село.
Что, мол, в городе
Нету успеха,
Но ему и в селе
Не везло.
По приезду в село
Ты родился,
Он меня бил, тебя
Не щадя.
За тебя,
На меня пуще злился,
Сам покой себе
Не находя.
Называл меня
Шлюхой, бандиткой,
Избивал, у тебя
На глазах.
И уже жизнь казалась мне
Пыткой.
Пусть в могиле
Сгорит его прах.
Все его
Ненавидели люди
И однажды был ими
Убит.
И душа пусть в огне
Гореть будет.
Как могла я его
Полюбить?
4
Лёшка слушал её
Не моргая,
Иногда взгляд бросая
На труп.
— Как же, мамочка, так,
Дорогая?
Кровь слизнул он
С прокушенных губ.
Всё проклятье
Поповское, милый.
Проклял род наш,
Священник — твой дед.
Мир развёрзся для нас,
Как могила,
И нигде нам
Спасения нет.
— Я пойду к участковому,
Сдамся
И скажу, защищал
Я тебя.
Но, а ты пока дома
Останься.
С ним побудь,
Напоследок любя.
Участковый
Спросил Лёшку — шутишь?
— Да иди, посмотри,
Не шучу.
За поимку и орден
Получишь,
Я ведь бегать от вас
Не хочу.
Что случилось уже,
То случилось.
Лежит с топором он
В спине.
Это я оказал ему
Милость,
Мою мать
Избивал он при мне.
— А годков тебе сколько,
А Лёшка?
— Будет скоро шестнадцать,
А что?
— Для взрослой зоны
Не хватит немножко,
В малолетку пойдёшь,
На постой.
Да и срок
Могут срезать немного.
Характеристику
Сам напишу.
Но нелёгкая это
Дорога.
Там привет передашь
Корешу.
Коль к нему попадёшь
Ты на зону,
Он теперь
Козырной и пахан.
С ним тюремные мягче
Законы
И не вынут твои
Потроха.
Ну пойдём к убиенному,
Что ли?
Следока, труповозку
Позвать.
Головной ты наделал
Мне боли,
Ах едри ж твою
В задницу мать.
Жора так и лежал,
Как свалился.
Кровь застыла вся
Чёрным пятном.
Так он к смерти своей
Торопился
И был сыном убит,
Топором.
Протокол участковый
Составил,
Стали ждать
Вместе все следака.
Хорошо, что б приехал
Исправный,
А то могут послать
Мудака.
И тогда здесь сидеть
Нужно долго,
Таких умников
Много везде.
Хоть от них никакого
Нет толка,
За-то держат всех
В жёсткой узде.
5
По посёлку молва
Пролетела
И к Анфиске
Собрался народ.
И Колька со Светкой
Успели.
Все шептались:
— Вот Лёшка урод.
А другие — Да, правильно
Сделал.
Не позволил он
Мать обижать.
— Сам пошёл к участковому
— Смелый,
А ведь запросто
Мог убежать.
То, что Лёшка был смелый,
Известно,
Было каждому в этом
Селе.
Даже тем, кто бывал здесь
Не местным,
Приезжавшим к ним
Навеселе.
Был характер у Лёшки
Особый,
Первый в драку
Ни раз не вступал.
А вступив,
Так наполнен был злобой,
Что любой пред ним падал
Амбал.
Но лежачих уже
Он не трогал,
И к тому, кто лежачих
Лупил,
Относился придирчиво
Строго,
Называя обидно:
— Дебил.
Светке с Колькою
Жаль было Лёшку.
Все ведь в дружбе навеки
Клялись.
Поболтать с ним хотелось
Немножко,
На прощанье бы хоть
Обнялись.
Они кончили все
Восемь классов,
Но их, Лёшка, был старше
На год.
И в учёбе средь них
Не был асом,
Что его теперь бедного
Ждёт.
Вскоре прибыл следак
С труповозкой
И умчались в район
Через час.
И с собой увезли они
Лёшку,
Уже в сумрачных в небе
Лучах.
В СИЗО Лёшка пробыл
Пол года,
Потом в Челябинске,
В городе суд.
На суде было много
Народа,
Все гадали,
Сколь парню дадут.
Но дали не так уж
И много.
Пять лишь лет,
Но за-то строгача.
Шёл этап по железной
Дороге,
По всем рельсам
Чечётку стуча.
И попал он как раз
На ту зону,
Где был участкового
Друг.
Там имел послабленье
Закона
И был избавлен
От каторжных мук.
Хоть не робкого был он
Десятка,
Но нуждался в защите
И он.
В тюрьме без поддержки
Не сладко,
Там особый
Звериный закон.
6
Колька Смагин
Подался в ментуру,
В высшей школе
Был Колька курсант.
Изучал МВД он
Структуру,
Был в делах ментовских он
Талант.
На четвёртом уже
Был он курсе,
Когда Лёшка
Вернулся с тюрьмы.
И он очень нуждался
В ресурсах,
Ведь тюрьма довела
До сумы.
Ни работы нигде,
Ни зарплаты.
Мать три года в психушке уж
Как.
Где и выйти нельзя
Из палаты,
Санитарский был всюду
Кулак.
И однажды вдруг встретил
Он Свету,
У той же больницы,
Где мать.
И к ней он рванулся
С приветом,
Что б подругу родную
Обнять.
— Здравствуй Лёшка!
Откинулся что ли?
Светка кинулась то же
К нему
И обнялись,
До хруста и боли,
Повели разговор,
Что к чему.
— Я теперь медсестра
В психбольнице.
Здесь три года уже
Твоя мать.
— Помоги, Светка, мне
Ухитриться,
Хоть увидеть её
И обнять.
Так скучаю по ней я
Безбожно,
Я один, словно перст
Без гроша.
Помоги, я прошу,
Если можно,
Ведь родная она мне
Душа
Даже Лёшка, не знаю,
Опасно,
Без врача вход туда
Запрещён.
И врача упросить,
Труд напрасный,
Своих принципов
Держится он.
В коридорах
Везде санитары,
Да и камеры всюду
Следят.
Обещать не хочу тебе
Даром,
Если что
И меня не простят.
Психбольница,
С особым надзором
И над ней
Милицейский контроль.
Кто проникнет —
Считается вором.
Его ждёт незавидная
Роль.
Хотя знаю,
Помочь тебе надо,
Я в ночной завтра смене.
Приди.
Санитары
Чай пьют до упада,
Ты сигнала особого
Жди.
Отключу я
Систему слеженья,
У тебя будет
Десять минут.
Пока не заметят
Вторженья,
А то спуску потом
Не дадут.
К стати, где ты живёшь,
Не спросила?
— Да скитаюсь,
По всяким углам.
Слушай Лёшка,
Друг старый и милый.
Мы поделим, что есть,
Пополам.
У меня не большая
Квартира,
Но места нам хватит
Двоим.
Там от спальни всё есть,
До сортира,
Отдохнём там с тобой,
Поедим.
Что так смотришь ты,
Взглядом пропащим?
Я серьёзно зову,
От души.
Ты от пищи отвык
Настоящей,
Я ж могу тебе
Мясо стушить.
Есть в заначке
Бутылочка рома.
Тёплый душ,
Тишина и постель.
Вновь почувствуешь ты
Себя
дома,
Пропади она вся
Канитель.
— Я согласен,
Ответил ей Лёшка.
— Но я всё ж
Не останусь в долгу.
Если вдруг
Станет плохо немножко,
То и я,
Чем смогу, помогу.
— Вот бы Кольку увидеть
Ещё бы,
Да уехал он
В Новосибирск.
Ну побудем пока
С тобой оба,
Впереди ожидает нас
Риск.
Потому
Отвлечёмся от мыслей,
Что нам наши туманят
Мозги.
Хорошо, что и так пока
Вышло,
Пусть завидуют
Наши враги.
7
Лёшка мылся
Урча, отдуваясь,
Напевал себе что-то
Под нос.
А Светка, полов
Не касаясь,
Несла за подносом
Поднос.
Стол заставила
Разною пищей,
Не с того,
Что богатой была,
Хоть была она всё же
Не нищей,
Но другу бы всё
Отдала
Лёшка вышел
В махровом халате,
Разрумяненный,
Как помидор.
— Ну, и что,
Не тюремная хата?
Так кайфует какой-нибудь
Вор?
Обернулась к Алёшке
Светлана,
— А что ты знаешь,
Как празднует вор?
Для меня это больше,
Чем странно,
Влез тут Лёшка
В её разговор.
— Вор в законе,
Он больше министра,
Он и нищ,
В то же время богат.
Исполняют слова его
Быстро
И не смеет никто
Оболгать.
Дисциплина,
Железная даже.
От своих он не прячась,
Живёт.
И в большой
Не нуждается страже
И он сам,
Кого хош, стережёт.
Кайфовать может он
И в палатке,
И в дворце порой жизни
Не рад.
Там, где вор
Меж своих, всё в порядке,
Да и подлости там
Не творят.
И столы накрывают
Такие,
Что министрам до них
Далеко.
И законы там
Только мужские,
Быть в законе вором
Нелегко.
— Ну и ладно,
Довольно об этом,
Пора уже, друг мой,
К столу.
Твоим я довольна
Ответом,
Но и всё ж, криминал
Не люблю.
Наливай!
Давай выпьем за встречу!
Ведь не виделись
Целых пять лет.
Говорят так,
Что время всё лечит,
Но в словах этих
Истины нет.
Вот и мать твоя то же
Страдала
И в психушку её
Упекли.
Она вдруг
Невменяемой стала,
Когда ты оказался
В дали.
Для неё это время
Не лекарь.
И ещё пусть пройдёт
Десять лет.
Не поможет ни врач,
Ни аптекарь,
От тоски исцеления
Нет.
Потому попытаемся
Всё же,
Что бы встретился
С мамой своей.
Может быть
Ей хоть это поможет,
За удачу полнее
Налей.
8
В это время,
Пока здесь шла пьянка,
Колька тоже
Друзей вспоминал.
В жизни взял он
Высокую планку,
Истреблять средь людей
Криминал.
Он был особой
Какой-то закваски.
И работать мечтал он
В УГРо.
Любил с детства,
Когда читал сказки,
Что в них побеждает
Добро.
Был не важен
Престиж и карьера,
Но сам доступ,
Прославить закон.
И высокая честь
Офицера,
Утверждался лишь в этом
Сам он.
Думал он,
Что вот Лёшка в тюряге,
Просидел своих
Целых пять лет.
Как бы он в той тогда
Передряге,
Поступил —
Он не видел ответ.
С одной стороны
— Он убийца,
А с другой стороны —
Его друг.
Вспоминал он друзей своих
Лица,
Был во всём
Заколдованный круг.
И что выше —
Долг чести, иль дружба?
Это важный
И тонкий вопрос.
Бывает ведь разная
Служба
И он к ответу ещё
Не дорос.
Но он знал,
Не поступится честью,
На том,
Что он выбрал, пути.
Но если всё
Заключается в мести,
Компромиссы
Там можно найти.
Николаю
Честь, Родина, Слава,
Совсем не пустые
Слова.
Потому не имеет он
Права,
Что бы кругом пошла
Голова.
Всегда сердце
Должно быть горячим,
Но холодной всегда
Голова.
И нельзя в его службе
Иначе,
Хоть близки
И о дружбе слова.
Но он должен быть
Преданным делу,
Обязательство —
Форма и честь.
Он быть должен —
Решительным, смелым,
Каких мало,
Но всё-таки есть.
Пред глазами
Лицо стало Светки.
Да, красива она,
Хороша!
У таких и сомненья
Не редки,
К кому их благоволит
Душа.
То она вроде с ним
Была ближе,
А то к Лёшке тянулась
Порой.
— Как давно уже я их
Не вижу,
Да была б она лучше
Сестрой.
Но она не сестра
И к ней тянет,
Но не станет у них
На пути.
С кем станцует
Любви она танец?
И захочет с кем счастье
Найти?
9
И пока он был весь
В размышленьях,
Там случилось
Само всё собой.
Лёшка приняли с Светкой
Решенье,
Обвязаться одною
Судьбой.
Уже Светка слегка
Захмелела,
Да и Лёшку ударил
Дурман.
Светка сразу любви
Захотела,
Даже пусть это будет
Обман.
Лёшка встал
И повёл её в спальню.
Белизной там сверкала
Постель.
И обнял девку
Сиделец опальный,
Он её вожделел
И хотел.
И она поддавалась
Охотно.
А Лёшка немного был
Груб.
И сомкнулись
Уста у них плотно,
В поцелуе их чувственных
Губ.
И они оказались
В постели,
В только в том лишь,
В чём мать родила.
Их кружило
Любовной метелью,
На всё спустили они
Удила.
Он входил в неё
Страстно и резко,
Как уставший без женщин
Зэка.
Буд-то в ней
Вымещая отместку,
Что судьба его так
Нелегка.
Ему Светка, карябая,
Спину,
Стоная, громко кричала:
— Хочу!
Ей давно так
Хотелось мужчину,
Что бы был ей в любви
По плечу.
Уже был у ней Лёшка
Не первый
И наверное уж
Не второй.
Но в огонь так кидаются
Стервы,
Когда в сердце
Любимый герой.
В любви не была та
Безгрешной,
Но её сводил Лёшка
С ума.
И с покорностью Светка
Поспешной,
Всё ему подставляла
Сама.
И ей нравилась
Грубость партнёра
И неистов он был,
И силён,
Светка знала о том,
Что нескоро,
Позиции сдаст свои
Он.
И в любви он такой же,
Как в драке,
Был напорист, как танк он
И смел.
Он на зоне,
В тюремном бараке,
Так петуха одного
Отымел.
До того,
Что попал тот в больничку,
Где сшивали прямую
Кишку.
Там мечтала потом
Мед сестричка:
— Вот такому бы дать
Елдаку!
С пол часа
Бил копытами Лёшка,
В Светке жажду
Не мог он унять.
Ну ещё, ну ещё,
Хоть немножко,
Продолжала она
Повторять.
Наконец-то
Взвинтилась в оргазме,
Исторгая
Безумный восторг.
И стонала, как буд-то
В маразме,
А Лёшка был счастлив
И горд.
Но не было в этом
Резона,
И никто из них даже
Не знал,
Что вновь Лёшке
Корячится зона,
Но за новый уже
Криминал.
10
Они знали, должно
Получиться,
А иначе кранты
И труба.
Лёшка тихо стоял
У больницы,
Но над ним
Надсмеялась судьба.
Ночь была тихая
Очень
И ждал он от Светки
Сигнал.
И в окно напрягал свои
Очи,
И вот вдруг помигала
Она.
Лёшка кинулся в тёмные
Двери,
В уме вспоминая
Весь план.
Санитары б не вышли лишь,
Звери,
Что бы в их не попасть бы
Капкан.
Было б всё так,
Как мы бы хотели,
Как прекрасно бы
Людям жилось.
Никой бы ни в чём
Канители,
По желанию
Радость иль злость.
Но живём мы,
Страдая и мучась,
И хоть сколь ни желай,
Ни проси.
Мы надеемся только
На случай,
Что ждём, как в пустыне,
Такси.
Когда Лёшка уж был
У палаты
И осталось лишь только
Войти,
Он заметил фигуру
В халате,
Что вдруг встала
Пред ним на пути.
Здесь нельзя потерять
Ни минуты,
Если крикнет,
Тогда всё, кранты.
Лёшка тут же рукою
Согнутой
Двинул в облик тот
Из темноты.
Санитар лишь легонечко
Ойкнул,
И рухнул у Лёшкиных
Ног.
А Лёшка стоял уж
У койки
И унять своё сердце
Не мог.
Но Анфиса ждала уже
Сына,
Сообщила Светлана
Ей весть.
Была перед ним та
Повинна
И хотела прощенье
Обресть.
Встреча эта была
Не случайной,
А лишь по веленью
Судьбы.
— Слушай, я расскажу тебе
Тайну,
Что у нашей хранится
Избы.
В банке большой,
Трёх литровой,
Тысяч сто где-то
Долларов в ней.
Гришка был хоть скотиной
Суровой,
Но хранил
На момент чёрных дней.
Под орешиной,
К западу банка,
Крышка залита вся
Сергучём.
Это те,
Что мы взяли из Банка,
Что б потом
Не нуждаться ни в чём.
Остальное он пропил,
Зараза,
Он не знал,
Что я знаю тайник.
Если б может
Не умер так сразу,
То давно бы в него он
Проник.
Как он умер,
Я тоже хранила,
Для тебя я сынок
Берегла.
Но меня ждёт
Уж скоро могила,
Но свои поднимай ты
Дела.
Встретишь деда,
Пусть снимет проклятья,
Все грехи я возьму
На себя.
Дай тебя
Заключу я в объятья,
Я тебя ожидала,
Любя.
Ты прости свою
Грешную мамку,
Приходи на могилку
Без зла.
Я тебе бы не только
Ту банку,
Но и сердце б своё
Отдала.
И тут вдруг
Загудела сирена,
Слышен топот был множества
Ног.
— Кажись влез я опять
По калена.
Мать сказала:
Храни тебя Бог.
Лёшка выскочил
Враз из полаты,
Там уже санитаров
Заслон.
Все гневом жестоким
Объяты,
Это сразу почувствовал
Он.
На него, навалившись
Всей кучей,
Сбили с ног,
Потом связан был он.
Здесь и более б
Сдался могучий
И он сдался,
Хоть был и силён.
Вскоре прибыл
Наряд милицейский
И впихнули его
В Воронок.
Вновь вердикт теперь будет
Судейский
И тюремный последует
Срок.
11
Светку эта беда
Не коснулась,
Она как бы была
Не причём.
Но домой, когда Светка
Вернулась,
Из глаз слёзы полились
Ручьём.
Она вспомнила
Лёшкины ласки,
Необузданно — жёсткую
Страсть,
За конец этой
Маленькой сказки,
До упаду
Она напилась.
И потом ещё
Сутки ревела,
То себя,
То его было жаль.
Потом наконец
Присмирела,
Но в душе поселилась
Печаль.
Она думала,
Что их навеки,
Развела на две части
Судьба.
И не знала,
Что с тем человеком,
Её ждёт ещё в жизни
Борьба.
Она так же работала
Снова
И была на хорошем
Счету.
И плохого не слышала
Слова,
Та, за ночку трагичную,
Ту.
А тут вскоре скончалась
Анфиса,
Так, как буд-то лишь сына
Ждала.
Жаль, что так
Не пришли к компромиссу,
Были б все
По другому дела.
Так и Лёшка остался б
Со Светкой
И она бы
Счастливой была.
Но судьба
Благосклонна к нам
Редко,
Она чаще
Коварна и зла.
Лёшке сразу
Влупили десятку,
Так как место имел
Рецидив.
Всё снова пошло
По порядку,
Как сначала,
На тот же мотив.
Этап, потом строгая
Зона,
А там то друзья,
То враги.
И во всём беспредел
Без закона,
Если можешь,
То честь береги.
А не сможешь,
То тут же опустят
И будешь весь срок
Петушком.
Сердце ЗЭКа,
Для жалости пусто,
Не жалеют в тюрьме
Ни о ком.
Каждый сам за себя,
Если можешь,
Но блатные
Кучкуются там.
Одному из них врежешь
Коль в рожу,
То тебя разорвут
По кускам.
Но, а те, коль берут
Под защиту,
То им надо за это
Башлять.
Деньги есть —
Значит всё шито, крыто.
Жаль, что поздно
Раскаялась мать.
Путь к деньгам тем,
Получит не скоро.
И знакомого нет
Пахана.
Ну что ж,
Надо действовать споро,
Если дашь слабину,
То хана.
12
Лёшка снова сидел
Уж два года.
И ещё впереди
Восемь лет.
Как хотелось
Глоточка свободы,
Без которой и жизни
То нет.
Но, а в Новосибирске
В то время,
Николай получил
Свой диплом.
Собой пополнил
Он сыщиков племя,
Что б всем сердцем
Бороться со злом.
Был направлен
В одну он контору,
Как следак
По особым делам.
Перед ним
Были в страхе все воры,
Он дела все
Расследовал в хлам.
Он и во взвании рос
По немногу
И уже вскоре был он
Майор.
Он твёрдо шагал
По дороге
И боялся его
Каждый вор.
Но в Челябинске
Не был давно он,
Всё никак не давали
Дела.
Вопреки ментовским всем
Канонам,
В край родной всё ж
Судьба привела.
Он, как Лёшка тогда,
Встретил Светку,
От неё только он
И узнал.
Что их друг отсидел
Пятилетку
И опять на десятку
Попал.
Что осталось от этой
Десятки,
Теперь уже пару лишь
Лет.
Как ей было тогда
С Лёшкой сладко.
Он ей пишет
И шлёт всем привет.
Что у Светки родился
Мальчишка,
И что в этом его Лёшки
Труд.
Пацана назвала она
Мишкой,
Во второй класс
Теперь уж пойдут.
Что мальчишка
Драчун, как и Лёшка,
Но за-то по уму
Весь в неё.
На гитаре
Играет немножко,
К тому ж очень красиво
Поёт.
— Как получилось так,
Светка,
Что вдруг Лёшка
Тебе стал родней?
— Я ждала его всю
Пятилетку,
Что б счастливой быть
Несколько дней.
А годы ведь, Коля,
Уходят,
У женщин ведь короток
Век.
Ты таких сам лишаешь
Свободы,
А он просто
Родной человек.
И к тому ж,
Мне его стало жалко.
Что он видел,
В той страшной тюрьме.
По спине лишь
Охранников палки,
О свободе мечту
На уме.
Расскажи о себе лучше,
Коля
И каких ты достиг уж
Высот?
Ты совсем стал другой,
Как был в школе
И сердце женское
Где тебя ждёт?
Иль женат
И давно уже дети,
Сколько их
И как их имена.
— Нет, Светлана,
Я вольный, как ветер,
Не ждут ни дети меня,
Ни жена.
Ты ведь знала,
Что ты мне по нраву.
Только Лёшка
Был ближе тебе.
Себя он геройством
Прославил
И угодно так было
Судьбе.
А я теперь по делам
По особым.
Старший следователь,
Майор.
И служить так
Поклялся до гроба.
Для меня теперь враг
Каждый вор.
Старики у меня
За границей,
Их сестра увезла
Во Вьетнам.
Она консул и там
Поселиться,
Она предлагала всем
Нам.
Но я, как ты видишь,
Остался.
Мне милее родная
Страна.
И к тому ж,
Сам себе я признался,
Как жена, только ты мне
Нужна.
Но мой поезд ушёл
И по шпалам,
За ним мне не стоит
Бежать.
— Да ведь женщин
Хороших не мало,
Что б любить тебя
И уважать.
Всплеснула руками тут
Светка,
— Сошёлся на мне что ли
Клин?
И жена ещё будет
И детки,
Что бы ты,
И остался один.
Закопался в своих там
Бумагах,
Ничего и не видишь
Вокруг.
Лёшка просто попал
В передрягу
И с тобою
Он общий наш друг.
Я не знаю,
Как ты, а я верю
В предназначенье
Судьбы.
Открыты многим мои
Были двери,
Но мужем Лёшка лишь
Должен мне быть.
Вот дождусь
И сойдёмся с ним сразу.
Ведь я не так ещё, в общем,
Стара.
И моргнуть не успею я
Глазом,
Как у Мишки родится
Сестра.
И изменится всё
Понемногу,
Лёшка пишет,
Что б только ждала.
Что решил
Обратиться он к Богу,
Что б творить
Только божьи дела.
И ему почему-то
Я верю.
В словах нет его
Мыслей пустых.
Укротить можно
Даже и зверя,
Если он под покровом
Святых.
Коля, где ты сегодня
Ночуешь?
— Да в гостинице я
«Интурист».
— Один там лежишь
И тоскуешь,
Мож ко мне,
Если в помыслах чист?
— Светка — дура,
Ты что, в самом деле?
Даже мыслей таких
Не держу.
И в своей мне неплохо
Постели
И я честью твоей
Дорожу.
— Но когда
Одиночество гложет
И в мозги ударяет
Вино,
То случится
Ведь всякое может.
Как обычно бывает
В кино.
К счастью мы
Не в кино, дорогая.
И ты, что б спокойно
Спала,
У меня есть забота
Другая,
И меня ждут по службе
Дела.
Ты сказала,
Познала ты многих,
Я не пью
И ни раз не был пьян.
И я Лёшку оставлю
Безрогим,
Хотя он по натуре
Баран.
13
Николай рано утром
Уехал.
Светке слова о том
Не сказав.
Вот ещё одна пройдена
Веха,
У Кольки слезились
Глаза.
— Она думала, дура,
Останусь,
Осчастливить хотела
Меня.
А сама превратилась
В путану,
На того ли ты ставишь
Коня.
Если б он
Ночевал рядом с нею,
То она б соблазнила
Его.
Но чужое
Он брать не умеет,
Не простит он
Себя самого.
Буду нужен,
То пусть меня ищут.
Услужить им
Всегда я готов.
Хоть я рад
Разделить с ними пищу,
Больше буду держаться
Постов.
Светка хоть огорчится
Немного,
Но с другом женщину я
Не делю.
О себе возомнила так
Много,
Но предательства я
Не люблю.
А в колонии,
Где сидел Лёшка,
Появился загадочный
Поп.
Он в церквушке
Играл на гармошке,
Тех, кто слушал,
Кидало в озноб.
Он пел очень странные
Песни,
Видно, сам эти песни
Слагал.
Слушать было его
Интересно,
Он в них душу свою
Открывал.
И Лёшка однажды
Услышал,
Песнь о том,
Что поведала мать.
Что он дочку свою
Лишил крыши
И отправил её
Умирать.
Что связалась она
С басурманом
И за это он выгнал
Её.
Что живёт та с ментом
Капитаном,
А тот, зверь, её кровушку
Пьёт.
Лёшка в церковь
Ходил очень часто
И сближался всё ближе
С попом.
Он и к праздникам шёл
На причастье,
Исступлённо молился
Потом.
Того в миру
Имя батюшки — Пётр,
Да и мать ведь
Петровна была.
И был Лёшка
Пред батюшкой кроток,
Во всём сдерживал
Он удила.
И однажды пристал
С разговором,
Рассказал, кто была его
Мать.
На него посмотрел поп
С укором,
— Что ж ты раньше
Не смог рассказать?
Ты никак, Лёша,
Внук мой родимый.
Твоя мать,
Моя блудная дочь.
Благодать
Проплыла меж нас мимо,
Светлый день обратив
В тёмную ночь.
Ты мне сердце
Немного залечишь.
Мне поможешь
Мой грех замолить.
Даровал нам Господь
Эту встречу,
Что бы жизнь твою
Изменить.
И поп стал подкармливать
Внука,
К делам тайно его
Приобщал.
И учил всем церковным
Наукам,
И другим всем
Премудрым вещам.
Лёшка сам знал,
Что жить как-то надо,
Что пора поменять свою
Жизнь,
Вот лишь вырвусь
Из этого ада
И тогда Русь святая,
Держись.
Понимал он,
Что церковь прокормит,
Жить легко
Под покровом святых.
И защиту найдёшь там
От шторма,
Не ментов тебе,
Не понятых.
И творить можно всё,
Что захочешь.
Сделать можно
Приличный размах.
И в деньгах
Положенье упрочить,
Если умно играть
На умах.
— Как вы Батюшка
Здесь очутились?
Как-то Лёха спросил
Старика.
— От епархии
Вышла немилость,
Архирей там
Владыка рука.
Кто-то кляузу видно
Накапал,
Приход крупный
И разный народ.
Наложить
Захотел кто-то лапу.
Из епархии нашей,
Урод.
В церкви тоже борьба,
Как и в Мире,
И друг друга,
Как волки, грызут.
Он сегодня ничтожнейший
Клирик,
А завтра в сан
Самый высший введут.
И за место под солнцем
Дерутся,
Им плевать,
Что подумает Бог.
Находу могут
Переобуться,
Достойный бы был лишь
Итог.
И давать то же надо
На лапу,
Так с низов
И до самых верхов.
У католиков
С низу до Папы,
У нас до патриарших
Голов.
Кто щедрее,
Тот в звании выше,
— Значит дед,
Что-то ты не додал.
И вот протекла твоя
Крыша,
И ты потерял капитал.
— Ну вот, вижу, внучок,
Ты вникаешь.
Жадность фраера
Тянет к низам.
Чем больше другим
Расточаешь,
Тем больше получишь
И сам.
Что бы жить на широкую
Ногу,
Надо только одно
Понимать.
Отдавать то, что богово —
Богу,
Но и кесаря
Не забывать.
Или срок досидишь,
Что осталось,
Иль в УДО мне удастся
Помочь,
То останется самая
Малость,
Тебе стать священником
Смочь.
У меня пока есть ещё
Связи
И пусть хоть они
Не ахти,
Но издавать ещё могут
Приказы,
Что б поставить тебя
На пути.
И как только станешь
Свободным,
Упадёшь кому надо
К ногам.
Будешь каяться там
Принародно,
Что б понравилось
Даже Богам.
Сейчас такое
В чести у начальства.
Будь кроток,
Как агнец святой.
И чтоб никакого
Бахвальства,
Болтовни никакой что б,
Пустой.
Как лишь свалится
Ряса на плечи,
Тогда можно
Спокойно вздохнуть.
И потом проявляй
Красноречье,
Если нужно кого
Обмануть.
14
Дело катится долго ли,
Скоро,
Но, а время течёт,
Как вода.
Колька снова вернулся
В Контору,
В работу влез с головой,
Как всегда.
Благо этой работы
Хватало,
Преступность росла,
Как грибы.
Колька выглядел часто
Усталым,
Уставал он от этой
Борьбы.
О друзьях он почти
И не думал,
Порой так же,
Как и о себе.
В одиночестве
Был он угрюмым,
Во всём покоряясь
Судьбе.
В их отделе была
Секретарша,
Но на два кабинета
Одна.
На десять лет
Николай её старше,
Но к нему привязалась
Она.
Имя девушки было
Татьяна,
Та была, как тростинка,
Стройна.
Была в чине она
Капитана,
И прекрасна, как в небе
Луна.
Очень ей Николай был
По нраву,
С него не сводила та
Глаз.
Вдохновляла её
Его слава,
Очередной подшивая
Приказ.
Награжденье
Шло за награжденьем.
То на орден,
А то на медаль.
И на Колькин раз
День рожденья,
Она пришла,
Хоть её он не звал.
Он не звал вообще
Сослуживцев.
Он привык, что один он
Всегда.
А с друзьями он был
Неуживчив
И к себе их не звал
Никогда.
Всех в отделе собрав
По спартански,
Ящик фруктов припёр
И вина.
И всех угостил он
Шампанским,
Пролетела лишь Таня
Одна.
У неё было срочное
Дело,
Приболела толь бабка,
Толь мать.
И на пьянку она
Не успела,
Дома Кольку решила
Застать.
Она в подарок взяла
Статуэтку,
Где сильный бык,
Поверг грозного льва.
Для него этот символ
Был метким,
Не к чему были да же
Слова.
Таня в дверь
Позвонила смущённо,
Ведь не званный
Она, всё же, гость.
Николай дверь открыл,
Но был сонным.
— Я тебе приготовила
Тост.
Сразу громко сказала
Татьяна
И было поздно уже
Отступать.
— Может завтра с утра
Лучше рано,
Мне Танюша так хочется
Спать.
Нет, товарищ полковник,
Сегодня,
Рано утром в другой
Будет раз.
Вот, прочтите,
Коль будет угодно,
Из главка подписан
Приказ.
Но о нём никому
Неизвестно,
Я для вас сберегла,
Как сюрприз.
Потому лишь вперёд,
Только с песней,
И пусть мой это будет
Каприз.
Я хотела при всех,
Опоздала.
Но до завтра я ждать
Не могу.
Потому вот и к вам
Прибежала,
Вы теперь
Предо мною в долгу.
Колька поданный взял
Лист бумаги.
Пропуская Татьяну,
Прочёл.
За мужество, честь
И отвагу!
Предоставлен
Особый почёт.
Колька знал,
Так читал он в приказах,
Но для значимых очень
Особ.
Через звание прыгают
Сразу
В день рожденья
Порадовать что б.
И ему видно так
Подфартило,
Хотя он был достоин
В стократ.
И улыбалась ему
Таня мило,
А разве можно за это
Карать.
— Хорошо — Он сказал.
— Оставайся!
Но придётся готовить
Еду.
— Николай,
Ты пока одевайся,
Я минут через десять
Приду.
Таня быстро пошла
К магазину,
Что рядом на стыке
Дорог.
Взяла мясо,
Вино, апельсины
И огромный
Вишнёвый пирог.
Вскоре мясо
Журчало, румянясь,
Был по блюдцам разложен
Пирог.
И ходил Николай,
Приосанясь,
Вот всё,
Чем он Тане помог.
За столом, друг у друга
Напротив,
Так сидели с улыбкой
Они.
— Можно тост я скажу,
Ты не против?
— Ну давай говори,
Не тяни.
Ты ж его приготовила
Вроде,
Я боюсь, что ты сможешь
Забыть.
— Давай выпьем за то,
Что б в природе,
Ты смог бы меня
Полюбить.
И бокал подняла свой
Татьяна,
— Но а я, я люблю уж
Давно,
Буду пить,
Пока стану я пьяной
И останусь с тобой
Всё равно.
15
Застолье закончилось
Быстро,
Таня встала,
Качнувшись слегка,
— Ты меня и на пушечный
Выстрел,
Не пускал к себе
Ближе пока.
Но я брешь
В обороне пробила,
Пошла первой я
На абордаж.
Я тебя, Николай,
Полюбила
И хочу до беспамятства
Аж.
Может, думаешь,
Вот девка, стерва,
Сама тащит парня
В постель.
Знаю, я у тебя
Буду первой,
Ты же женщин ещё
Не имел.
Ты с бандитами, Коля,
Бесстрашен,
А пред женщиной
Робок, как мышь.
Может, хочешь кого ты
По краше?
Помоложе,
Ну что ты молчишь?
Николай улыбался,
Смущённо.
И сказал:
— Мы не очень спешим.
Как-то странно всё
И упрощённо,
Вслед за этим
Пойдут малыши.
А с моею работой
Суровой,
Где толпа поджидает
Врагов,
К семье я не очень
Готовый.
— Ну, а так,
Без семьи ты готов?
Спросила Татьяна,
Снимая,
С себя кофты
Узорную ткань.
Я хочу,
Это ты понимаешь?
Ты на груди мои
Только глянь.
Потом она скинула
Юбку
И на бёдра мои
Посмотри.
Где найдёшь ты
Такую голубку?
Остальные ведь все
Снегири.
Да и сам ты
Снегирь леденелый,
Но я в тебе лёд
Растоплю.
К Николаю прижавшись
Всем телом
И дрожа,
Та сказала — Люблю?
Николай сгрёб Татьяну
В охапку,
Вожделенье
Владело и им.
Он уже был
В экстазном припадке,
Им владел
Сексуальный интим.
Он сорвал с себя
Брюки, рубашку,
Себя больше не в силах
Держать,
Он упал в её стройные
Ляжки,
Прижимаясь,
Всем телом дрожа.
Как я раньше тебя
Не заметил?
Шептал он
И мял её грудь.
Ты прекрасней всех женщин
На свете
И со мною
Всегда только будь.
Он её целовал
Страстно в губы
И она застонала
Под ним,
И рывком он вошёл в неё
Грубо,
Это был его первый
Интим.
Потому,
Акт продлился не долго,
Всего может пару
Минут.
Но мужским понимал Коля
Долгом,
Что процесс надо сей
Затянуть.
Но Татьяна сказала,
— Довольно,
Ты сотрёшь меня всю
В порошок.
Ты нечаянно мне
Сделал больно,
Там твой очень огромен
Дружок.
С виду б я никогда
Не сказала,
А ты, Коля, просто
Гигант,
У меня аж до сердца
Достало,
Вот в этом твой главный
Талант.
Чем крутить
Воровскою судьбою,
То на поприще женском
Таком,
Никогда бы не знал ты
Отбоя,
Таким обладая
Дружком.
Но теперь
Я тебе не позволю
И тебя никому
Не отдам.
Потихоньку привыкну я
К боли
И внутри всё наладится
Там.
Утром Таня ушла
На рассвете,
Николай осчастливленный
Спал.
— Будет всё у нас, Коля,
И дети,
И большой наживём
Капитал.
Но тебя надо взять
В свои руки,
Тобой надо, мой друг,
Управлять.
Если бабы пронюхают,
Суки,
То тобою начнут
Промышлять.
Им потолще бы всем,
Да длиннее,
Но она своего
Не отдаст.
И она уже знала,
Сумеет,
Над красавцем таким
Держать власть.
16
Но, а в колонии поп
— Старый Пётр,
Нашёл к сердцу начальства
Ключи.
В жизни не занимался он
Трёпом,
Если, что обещал,
— Получи.
И вот Лёшка уже
На свободе,
Так лишь черти порою
Шалят.
И как говорится
В народе,
Был он не мят
И не клят.
С характеристикой
Чистой,
Осветлённый,
Вернулся домой.
Где Светлана от слёз
Вся раскисла,
Так как было ей плохо
Самой.
Но вот голубки опять
Вместе,
К ним лицом повернулся
Закон.
Привёз Лёшка
Хорошие вести,
Скоро станет священником
Он.
Что был он
В Епархии с дедом,
Где дали на службу
Добро.
Но что бы достичь им
Победы,
Поступить надо было
Хитро.
Архирею дал
Крупную взятку,
Деньги надо туда
Увезти,
Но всё получилось что б
Гладко,
Деньги нужно
Сначала найти.
И он рассказал всё
Светлане,
Что в психушке
Поведала мать.
В село завтра поедет
Он рано,
Под орешиной
Деньги искать.
Там должно быть
Не меньше ста тысяч.
Настоящих зелёных
Рублей.
Отчим у мамки
Открысил
И на старость свою
Прижалел.
С лица Светка смахнула
Улыбку.
— Ну конечно же,
Лёша, езжай.
Только видела сон я
К убытку,
Если нет ничего,
Будет жаль.
И вот Лёшка приехал
В посёлок
И пришёл он в родимый
Свой дом.
Путь к деньгам этим
Был очень долог,
После их, что тут было
Потом?
Дом почти весь
Рассыпался прахом.
Крыша то же зияла
Дырой.
От орешины пень,
Словно плаха,
Стоял лишь
С облезшей корой.
Что у Лёшки аж ёкнуло
Сердце
И в глазах даже стало
Темно.
Это кто ж так трудился
Усердно,
Как здесь не был уже он
Давно.
Неужели исчезла
И банка,
И начал он торопливо
Копать.
Не могла ж обмануть его
Мамка,
Ведь была не в себе
Его мать.
Но нет,
Что-то звякнуло вскоре
И он яму пошире
Разрыл.
Была банка пуста,
Вот те горе!
И Лёшка, зверея,
Завыл.
Кто мог знать,
Кто мог видеть заначку,
Отыщу если,
Тут же убью.
Но решить эту надо
Задачку.
Иначе жизнь
Не поднять мне мою.
Когда Лёшка сидел
Пятилетку,
А мать была очень
Больна.
Ходила к ни в дом
Часто Светка,
Да не уж-то же, сука,
Она.
Ну конечно,
Квартирку купила,
Мед училище,
Мебель сполна.
И мать там не зря
Очутилась,
Ну конечно же, только
Она.
То-то утром, когда он
Собрался,
Так с усмешкой смотрела
Она.
Сон, мол, видела —
— Не догодался!
— Зря так шутишь со мной,
Сатана.
Лёшка быстро,
С привычной сноровкой,
Помчался в Челябинск
Назад.
И он только успел
К остановке,
Как Автобус стал на
Тормозах.
Ехать было
Часа три-четыре.
Он метался,
Как раненый зверь.
Вот уже у её он
Квартиры,
Грубо звонит в закрытую
Дверь.
— Открывай! Сука, подлая
Баба!
Открыв, Светка
Упала в слезах,
— Дай, тебе объясню всё,
Хотя бы,
На лице её был
Жуткий страх.
Она знала,
Что он догадался,
Кто ещё мог так близко,
Быть к ним.
С его мамкой никто
Не общался,
Они жили, как волки,
Одни.
С тех пор, как его
Посадили,
Только Светка,
Там быть и могла.
И в психушку она
Угодила,
Проболтав про те деньги
Дела.
— Виновата, прости меня,
Лёша,
Ведь у нас же с тобой
Теперь сын.
Ты мне самый родной,
Мой хороший,
Лёшка хмыкнул
С прищуром в усы.
— Сколько денег
Потратила, сука?
Если все,
Тут же сразу прибью.
— Тридцать одну только
Штуку,
Остальные я дома
Храню.
Когда мамке твоей
Стало плохо,
Вот она и сказала всё
Мне,
Коль помру,
Передай это Лёхе,
Она бредила,
Словно во сне.
Я врачей тогда вызвала
Скоро,
Они в психушку
Её увезли.
Лёшка глянул в глаза ей
С укором,
— Ты меня только, сука,
Не зли.
— Лёшка, милый,
Простишь меня если,
Всё отдам до копейки
Сполна.
Вот, смотри,
Я зашила их в кресле,
В дом его потащила
Она.
— Здесь ровно семьдесят
Тысяч,
Снизу с кресла
Срывала та ткань,
— А ну, отойди к чёрту,
Крыса,
Какая ж ты подлая
Дрянь.
Потому и в постель
Затащила,
Что б умаслить,
Дознаюсь коль вдруг.
А в психушке не тыль
Сообщила,
Санитару, что был тебе
Друг?
На суде только мне
И сказали,
Что ты и твой друг
Санитар,
Помогли,
Что б меня повязали,
Но ему я отвесил
Удар.
Я ещё думал, врут
Может, твари,
В отношении
Светка тебя,
Но ведь кто-то ж
Позвал санитара,
Так меня продала ты,
Любя.
Но скорей ты меня
Не любила,
Так загладить хотела
Вину.
Но, видать, есть небесная
Сила,
На такую, как ты,
Сатану.
Вскоре Лёшка достал
Плотный свёрток,
Посчитал
Ровно семьдесят штук.
Могла бы всю жизнь мне
Испортить.
На неё вся надежда вот
Тут.
И тот сверток
Тряся, бросил в сумку.
Ладно, это хоть ты
Сберегла.
Хватит хоть, что б
Исполнить задумку.
А Бог даст,
Там поправим дела.
Я теперь к архиерею
Поеду.
Он деньги давно уже
Ждёт.
Возвращусь где-то завтра
К обеду.
Даст Бог,
Нам с тобой повезёт.
17
Наконец уже Лёшка —
Священник,
Принимает богатый
Приход.
Расточает слова
Откровений
И церковный толпится
Народ.
Коттеджный это
Посёлок Близкий,
А рядом город
Новосибирск.
Вот где можно работать,
Без риска,
Только деньги
Греби и греби.
И Светка с Мишкой,
Конечно вместе,
Уже мальчику десять
Лет.
И Светка уже не
Невеста,
Она жена,
В чём секрета нет.
Без законной нельзя
Супруги,
К прелюбодейству
Могут причесть.
А так все развязаны
Руки
И святая не рушится
Честь.
Сама и Светка теперь
Зажата,
В огромном Лёшкином
Кулаке.
Но, как только он станет
Богатым,
Молодую найдёт
Налегке.
Ему покамест нельзя
Без Светки.
И профессия Светки
Нужна.
Он всё продумал
Мошенник редкий,
Долг отработать она
Должна.
Всем понравился
Новый священник
И начитан он был,
И речист,
Кто же знал,
Что он Богу изменник,
Что душою своей
Он не чист.
Но всё ж нёс он исправно
Все службы,
Не была его церковь
Пустой.
Заводил он, с кем надо,
И дружбу,
Хотя с виду был очень
Простой.
Кому надо
Отстёгивал суммы,
В пять раз больше,
Чем все до него.
Что и как,
Он давно всё придумал,
Не боялся уже
Ничего.
И свой главный проект
Начал тоже.
Он при церкви
Построил приют.
Одиноким,
Кто сам жить не может,
Им охотно места всем
Дают.
А квартиры к себе
Прибирали
И все их сбережения
Средств.
Их в приюте потом
Устраняли
И людишек терялся тех
След.
Прихожан слушал
В исповедальне,
Знал секреты и нужды
Больных.
И всех их исход ждал
Печальный
И приют «Под покровом
Святых».
Исповедников тех
Было много,
Их всех слушал
Отец Алексей.
Но сокрыто всё было
От Бога,
Достигнув,
Лишь нужных ушей.
В комнате
В Исповедальне,
Один был устроен
Секрет.
Священник нажмёт лишь
Педальку
И всё, исповедника
Нет.
Под ним люк открывался
Огромный
И жертва падала
Сразу же в низ.
А внизу была сеть
На постромках,
Что спасала упавшему
Жизнь.
Потом с него брали,
Что надо
И подпись, их заверял
Сам юрист.
Всем, кто в деле,
Давалась награда
И священник
Пред всеми был
Чист.
Внизу жертвы потом
Умерщвляли,
Хоронили останки
В лесу.
Так три года уже
Промышляли,
У народа всего
На носу.
Но никто и подумать
Не мог бы,
Так пристоен священник
И свят.
Если б знал кто
И то, не помог бы,
Ведь не станешь
Ментов в церковь звать.
А в приюте Светлана
Клиентам,
Кто уже был не нужен
В делах,
Тем колола снотворное
В вену,
Превращая тех жителей
В прах.
Так и жили бандиты
И воры,
Но и многим всё ж стало
Видать
И повсюду пошли
Разговоры,
Старики стали вдруг
Пропадать.
Но у Лёшки всё куплено
Было
И в больницах врачи,
И менты.
В нём была уже лютая
Сила
И был он со всеми
На ты.
18
Всё дошло и до
Новосибирска.
Подозрение крепло
В среде.
Что вершатся разбой
И убийства,
Но не знали,
Кого, кто и где.
Всё расследовал
Смагин — Полковник,
Был назначен,
Как лучший следак.
Он начал копать
С дел церковных,
Узнавая всё,
Где, что и как.
«Под покровом святых»
Был в приюте.
Обходя стариков
И старух.
И наслушался там
Много жути,
Что его замирал даже
Дух.
И когда там увидел
Светлану,
До него как-то сразу
Дошло.
Для него это не было
Странным
И он понял, от куда
Всё зло.
Но надо было
Смотреть документы,
Разгребая весь созданный
Ад.
Знал, в приюте
Том, все пациенты,
Все мысли его
Подтвердят.
И когда стал
Допрашивать Светку,
У той хлынули слёзы
Ручьём.
— Это Лёшка всё,
Изверг он редкий,
Только я здесь почти
Не причём.
Устранять приходилось
Убогих,
Но они все и так
Не жильцы,
— И сколь загубила ты?
Многих?
И как прятали все вы
Концы.
Документы все были
В порядке,
На всех подпись
С печатью врача.
Но вся правда,
Здесь в чёрной тетрадке,
Она встала,
Зубами стуча.
На стене отодвинула
Полку,
А за ней был
Глубокий лючок.
Тут о всех незаконных
Лишь только
И кого надо брать
На крючок.
— Коля, милый,
Я всё осознала.
Ты меня не посадишь
В тюрьму?
У меня вот и сын ещё
Малый,
Скоро будет двенадцать
Ему.
Никогда бы
Такой дребеденью,
Вольно я б не взялась
Управлять,
Но я Лёшке должна была
Деньги
И пришлось это всё
Вытворять.
И она рассказала про
Деньги,
Что в банке на схроне
Нашла.
У неё подгибались
Коленки,
Далеко она, видно,
Зашла.
Николай всё записывал
Чётко,
Что б потом,
Весь клубок размотать.
Приобщил и тетрадку
Учёта,
Ещё многих придётся
Достать.
Здесь замешаны все
И ментовка,
И из частной больницы
Врачи.
И ещё из гостраха
Плутовки,
Но все вместе они
— Палачи.
Светка также ему
Намекнула,
Что в исповедальне
Есть люк.
Если там вдруг
Окажется Коля,
То с ним может случиться
Каюк.
И вообще,
Лучше взять бы охрану.
Со всех сторон
Ожидает беда.
— За меня ты не бойся,
Светлана,
Тебя тюрьмы
Ожидают года.
— А вот ты, обо мне всё
Печёшся.
Сожалея, сказал
Николай.
— Этим ты ничего
Не добьёшься,
Так что ты мне
Добра не желай.
— Но ведь мы обещали
Друг другу
И в детстве друг другу
Клялись.
Что в беде подадим
Свою руку.
— Значит карты у нас
Не сошлись.
На пожизненный срок
Это тянет,
Но хотя это дело
Суда.
— С ребёнком моим
Что же станет?
— Его не коснётся
Беда.
К себе заберу я
Мальчишку,
Вот и всё.
Чем могу я помочь.
Воспитаю достойно
Сам Мишку
И отцом стать ему я
Не прочь.
Это в память
О нашей той дружбе,
Где в нас не было
Всех этих мук.
Но я предан России
И службе,
Хотя вам я и клятвенный
Друг.
19
Впереди
Было главное дело,
Лёшку надо с поличным
Им взять.
Омон делал всё тихо,
Умело,
Самому Николаю
Подстать.
Коля был уже
В исповедальне,
Для этой службы
В назначенный час.
Рычаг был отключен
Педальный,
В неопасности был он
Сейчас.
Подошёл вскоре батюшка
К стойке,
За которой стояло
Окно.
Исповедник спросил,
— Помнишь Кольку,
Как дружили мы
Очень давно.
Что же наделал ты,
Лёха?
Даже здесь,
Под покровом святых.
Это просто
Чудовищно плохо.
Я скажу тебе,
Без понятых.
Пойдёшь третий раз ты
На зону
И теперь до конца
Твоих лет.
Теперь по новому
Лёшка закону,
Смертной казни у нас
Уже нет.
Хотя б тебя
Растрелял бы я лично.
Сколь невинных ты душ
Загубил?
А ведь пост
Занимаешь приличный,
Но ты дьяволу, Лёшка,
Служил.
— Коля, всё про меня ты
Пронюхал,
А сам висишь ты
На волоске,
Садануть бы тебе
Сейчас в ухо,
Сказал Лёшка в какой-то
Тоске.
Но ладно,
Прощай тогда Коля,
Полковник я, Смагин,
Злодей.
Неужель ты не чувствовал
Боли,
Убивая невинных
Людей.
Лёшка дрыгал педальку
Ногою,
А голос Кольки
Звучал и звучал.
— Да, что ж это, сука,
Такое.
И Лёшка вверх к колокольне
Помчал.
Колька тоже бежал за ним
Следом
И вот оба уже
Наверху.
Думал, что одержал ты
Победу,
Но скажу тебе, как
На духу.
Жаль, тебя не прибил
В малолетстве,
Ты ведь с детства
Такой мусорок.
И жил зря здесь
С тобой по соседству,
Но на новый
Не сяду я срок.
Что ты знал
В мусорской своей жизни,
Нет, ты для меня
Не закон.
За копейки ты служишь
Отчизне,
Да за звёзды
Поганых погон.
А я служу прихотям,
Коля.
И ради прихоти
Все служат мне.
Ты сказал,
Я не чувствовал боли,
А ты знаешь,
Как больно в тюрьме?
Все два раза
Я сел из-за мамки.
В первый раз
Я её защищал.
А второй,
Я хотел пролезть в дамки,
Я по матери
Очень скучал.
За эти годы
Ты сделал карьеру,
А я, всеми там брошенный
Зэк.
Ты большим, Коля, стал
Офицером,
А мне, что же ничем
Не помог.
Передачку послал бы
Какую,
Тебе вряд ли бы кто
Отказал.
Ты ведь знал
И по вам я тоскую,
Что так смотришь
С укором в глаза.
Светка, сучка,
И та обманула,
Спала со мной,
Что б задобрить меня.
На сто тысяч меня
Киданула,
Сотню раз меня в сердце
Кляня.
У нас теперь сын с нею
— Мишка,
Хороший, смышлёный
Пацан.
Помоги, если сможешь,
Парнишке
И прости ты меня,
Подлеца.
Но пойти не могу я
На зону
И шагнул он под самый
Карниз.
Я сделаю всё
По закону
И камнем он бросился
В низ.
Тут пришли, доложили,
Что Светка,
Себе в вену вколола
Свой шприц.
Всё сделала ловко
И метко,
На виду изумлённых
Всех лиц.
И замертво сразу
Упала,
— Трупы в морг,
Им сказал Николай.
— Вот друзей у меня
И не стало,
Да и были ль,
Пойди ка узнай?
Пошли громкие всюду
Аресты,
Всех высокопоставленных
Лиц
И по телеку сыпались
Вести,
О томах уголовных
Страниц.
20
Колька с Мишей,
Пришли на могилы,
Сын к родителям,
Колька к друзьям.
Сказал Колька:
— Простим давай, милых,
Но, как жили они,
Жить нельзя.
И мы завтра с тобой
Уезжаем,
Ты моих мне
Заменишь друзей.
И мы вместе
С тобой зашагаем,
По новой, достойной
Стезе.
Николай позвонил
И Татьяне,
Что приедет он к ней
Не один.
Он спросил,
— Возражать та не станет?
Был короткий ответ:
— Поглядим.
Был особый приказ
По их главку,
Что Смагин теперь
Генерал.
— Ну что ж,
Теперь будет всё славно,
А то бегать уже я
Устал.
И ещё был приказ,
Тоже сверху,
Управленье возглавил что б
Он.
Он начнёт в жизни
Новую веху,
Как предпишет
Судьба и закон.
Конец 19.08.2021