В год давний двадцать третий
В Крыму в семействе скромном
Девчёнка появилась
Красивая на свет.
И мир её приветил,
Любовию огромной,
Была она счастливой
Все восемнадцать лет.
Родители назвали
Девчёнку ту Татьяной,
И Бог всегда был с нею
По жизни на пути.
В ней не было печали
И не было изъянов,
И все ей помогали
Учиться и расти.
С рассвета до заката
Трудились все до пота,
И Богу воздавали
За всё почёт сполна.
Семья была богатой,
Но жили все работой,
А тут взорвалось небо
И началась война.
Каким-то диким воем
Ревели самолёты,
И дымом всё объяла
Жестокая беда.
Их гнали под конвоем,
А немцы им, пилоты
Махали, уходите,
Бегите в лес, туда.
То гнали немцев наших,
У них отняли волю,
И всё пришлось им бросить
В селеньях дорогих.
И пили немцы чашу,
Наполненную болью,
А Родина отвергла
Их подданных своих.
В Шамси, в селе киргизском
Жил и взрослел парнишка,
Приехал он с Алтая
С семьёю в тёплый край.
Им выпал путь не близкий,
Вёрст тысяч восемь с лишком,
Киргизия была им,
Как тёплый Божий рай.
Парнишку звали Петей,
И он был работяга.
В своей нелёгкой жизни
Порой писал стихи.
О долгом, тёплом лете
С кустами сладких ягод,
И Бог ему великий
Прощал его грехи.
Стать лётчиком хотелось
Парнишке удалому,
Но был парнишка немцем
К печали роковой.
И сердце изболелось,
Что путь его из дома,
Был в трудармейский лагерь
Под ружья и конвой.
Урал. Мороз лютует.
Охрана ещё злее.
Промёрз грунт на два метра
А ямы надо рыть.
Ни рук, ни ног не чуя,
От холода немея,
Трудились наши немцы
И им хотелось выть.
Но жизнь идёт упрямо,
Шли годы отходные,
И встретилися Таня
С тем пареньком Петром.
То были папа с мамой,
Родители родные
И в следствии их встречи
На свете мы живём.
И там же на Урале
Родились мы с Андреем
Под спецкомендатурой
Мы были все тогда.
Уехать не давали,
А нам тогда скорее
Покинуть эту зону
Хотелось навсегда.
И вот мы греем спины
Уже в Таджикистане.
Богатая и солнцем
И фруктами страна.
Там родились два сына
Ещё Корней и Ваня,
Для нас два милых брата
Прекрасных, как весна.
Немного оклемались,
Поправили здоровье,
Но там мы почему-то
Смогли недолго жить.
И снова с мест сорвались,
Где прирастали кровью,
И покорять рванули
Другие рубежи.
Теперь мы в Кыргызстане,
В стране тогда привольной
Жила там в месте с мужем
И мамина сестра.
Повествовать я стану
На сердце с лёгкой болью
О том, о чём с годами
Пришла моя пора.
Землянка в три наката
И амбразуры окон,
А наверху на крыше
Полынь да лебеда.
Так жили мы когда-то
В том памятном далёком
И нам казалось, были
Мы счастливы тогда.
Родная наша мама
И милая такая,
Она была над нами,
Как клушка у цыплят.
Любила нас голубка,
Во всём нам потакая,
И был весь мир, казалось,
Её теплом объят.
Росли мы озорные,
Нас шестеро мальчишек
И не было, к несчастью,
Сестрёнки ни одной.
И помню я до ныне,
Как мы сигали с крыши,
И как качалось небо
Большое надо мной.
Отец у нас был строгим,
Так нам тогда казалось,
Но он был на работе
С темна и до темна.
Обязаны мы многим
Все за его усталость,
Родительскую чашу
Он пил свою до дна.
А как же быть иначе,
Без строгости отцовской,
Не знаю кем бы стали
И как бы мы росли.
С оравой пацанячей,
В которой дух бойцовский
Нельзя быть малодушным —
Порядок соль земли.
Он в нас души не чаял.
Отцовскою любовью,
Он нас сильнее жизни
Конечно же любил.
Я помню, как ночами
Ложил он к изголовьям
Для всех для нас игрушки,
Что сам и мастерил.
За жизнь свою не помню
Отца ни разу пьяным,
Ещё ни слова мата
Не слышал никогда.
Зато в кульках огромных
И в сумке, и в карманах
Он приносил конфеты
Нам с радостью всегда.
Весь мир казался звонким
И жизнь казалась сладкой,
Одно лишь огорчало
Меня в который раз.
Что не было сестрёнки,
И с завистью украдкой
Смотрел я на девчёнок
На улице у нас.
Друзья мои ругались
С сестрёнками своими.
Казался мне кощунством
Их жизненный уклад,
А я же, восторгаясь,
Был просто болен ими,
И этим частым ссорам
Был попросту не рад.
Нет, спорить я не буду,
Доказывать не стану,
Но если очень хочешь,
Исполнится мечта.
И вот случилось чудо:
Сестрёнкой долгожданной,
Нас наградило небо,
Как с чистого листа.
О как же мы гордились,
О как мы были рады,
Но вскоре я покинул
Родимые края.
Но эту Божью милость
Как знамя на параде
Несёт ещё и ныне
К сестре любовь моя.
Но шли года лихие,
И нас меняли годы.
Шагали мы по жизни,
Покорные судьбе.
И вот писать стихи я
Начал судьбе в угоду,
Когда я был студентом
Ещё в Курган-Тюбе.
Андрей тогда брат старший
Был на армейской службе,
И очень тем гордился,
Что был он рядовой.
Он стойким был на марше
И очень верным в дружбе,
И за друзей армейских
Ручался головой.
Но жизнь людей ломает
И брата поломала,
Не смог он разобраться
В себе сам не спеша.
Теперь мы понимаем,
Но брата вдруг не стало.
В семье тяжёлой жизни
Не вынесла душа.
Троих детей оставил
В своей он жизни прошлой,
И у детей тех были
Проблемы без конца,
Ведь жизнь — борьба без правил,
И так бывает тошно,
Особенно оставшись
Навеки без отца.
Корней братишка третий
У нас идёт по счёту.
Судьбою он доволен,
Как летним, ясным днём.
Свою любовь он встретил,
И с ней живёт в почёте,
И всё его семейство,
Все рядышком при нём.
Я часто вспоминаю
То детство хулиганье,
Где мы с Корнеем были,
Как не разлей вода.
Он младше был, но знаю,
Что мы стирали грани,
И нипочём нам были
Той разницы года.
Всех тягот в детстве вволю
Нам с ним вдвоём досталось.
В каникулы ходили
Работать на поля.
Кончалась в мае школа,
Мы с детством расставались.
И каждое так лето
Лопата и земля.
Поливщиками были,
Мы с ним в родном совхозе.
Я где-то с класса пятого,
Затем Корней со мной.
Мы жили, не тужили
То в глине, то в навозе,
А брат Андрей наш старший
Всё время был больной.
Больное сердце с детства,
Страдали с мамой оба,
И эту он болезнь
В наследство получил.
К спасенью было средство,
Оно помочь могло бы —
Физических не должен,
Андрей был тратить сил.
А тут беда случилась
И, как всегда, нежданно,
Всю осень проливные
Прошпарили дожди.
И крыша обвалилась
В землянке окаянной.
И мы не знали сами,
Что ждёт нас впереди.
Наш Ваня брат четвёртый,
За ним шёл пятый Гриша,
И самый младший Яша
За Гришкою шёл вслед.
И вот с такой когортой
Остались мы без крыши,
Наследники голодных
Послевоенных лет.
Но вместе с той печалью
Пришла к нам и подмога.
Всё дедушка для дома
Нам нового прислал.
Мы строить дом начали,
Хвала и слава Богу,
Я думаю, что с дедом,
Тогда нас Бог спасал.
И бабушка, и дед наш
Нас всех любили сильно,
И часто приезжали
С гостинцами всегда.
И потому теперь в нас
О той любви обильной,
В сердцах осталась память
На вечные года.
И вот с начала лета
Пошла у нас работа,
Мы делали из глины
С соломой саманы.
Трудились мы с рассвета
Все до седьмого пота,
И так мы уставали,
Что нам не снились сны.
Братишкам нашим младшим
Ивану, Грише, Яше,
К их счастью не досталось
Тяжёлого труда.
А нас же ангел падший
Поил из горькой чаши,
Но под упорством нашим
Сдавалася беда.
Дом получился новый
Просторный и красивый.
И собственная комната
Была у нас ребят.
И зажили мы снова,
В своей семье счастливой,
Весь мир такой огромный
По-прежнему любя.
Но радость омрачалась:
Болела часто мама.
С такой оравой трудно
Ей было совладать.
И вновь беда стучалась
В ворота к нам упрямо,
И снова покидала
Нас Божья благодать.
Но время шло, мы тоже
Конечно подрастали,
Я кончил девять классов,
Уехал поступать.
Судьбой был путь проложен
Мне жить в Таджикистане,
И ветврача науку
Достойно постигать.
И вот, с поры той самой
Я больше не был дома,
Сестрёнка и братишки
Взрослели без меня.
А я скучал за мамой,
Её тоской влекомый,
И счастлив, помню, не был
Ни одного я дня.
В тоске наверно к маме
Была тоска по близким,
По всем, кого оставил
В родимой стороне.
И бредил я горами,
И по краям киргизским
Скучал, и часто снился
Наш дом отцовский мне.
А время шло, мы жили,
Кто близко, кто не очень.
Я техникум закончил
И сам пошёл служить.
И братья все служили,
При этом между прочим
Умели доброй славой
И честью дорожить.
Меня ж судьба-дорога
Забросила далёко,
А если сказать проще,
На остров Сахалин.
Но я же, слава Богу,
Привык быть одиноким,
И жить я научился
От Родины в дали.
И я бы там остался
И было бы всё просто,
Но я успел до службы
Жениться, вот беда.
И потому казался
Мне адом этот остров,
Два года моей службы,
Как вечные года.
У нас ещё при этом
Был славный мальчик-крошка,
Жены и сына фото
Хранил я на груди.
Она снималась летом
И в платьице с горошком
Казалась мне безмерной
Любовью впереди.
Жена писала письма
Скупые, словно сводки.
Прививки завтра сыну,
Цена на огурцы.
А я бродил по листьям,
Боль запивая водкой,
И чтобы не сорваться,
Едва сводил концы.
Вот год прошёл с немногим,
Мне отпуск в части дали.
Сподобил добрый батька
Наш командир полка.
И я уже в дороге,
Лечу в родные дали,
Взлетает сердце птицей
Наверх под облака.
Жена моя зазноба
Жила в Узбекистане,
И я скучал по солнцу
Не меньше, чем по ней.
Ты Сахалин попробуй
И всё понятно станет,
Ведь там в году бывает
С полсотни тёплых дней.
Без радости особой
Жена меня встречала,
Любовь её остыла
Наверное ко мне.
Любить меня до гроба
Когда-то обещала,
В кровати отвернулась
Она лицом к стене.
И вот уже лечу я
С женою в край киргизский
В совхоз, где с детства вырос,
В родной мой Джанги-Джер.
Ни ног, ни рук не чуя,
Ведь родина так близко,
Её ещё сильнее
Люблю я и теперь.
Село моё родное!
Вот вижу я соседей,
Родителей и братьев,
И милую сестру.
Про жизнь, про всё больное
Пошла у нас беседа,
И спать в тот день пошли мы,
Все только лишь к утру.
В отцовском милом доме
Так сердцу было сладко.
Тогда казалось снится
Всё это только мне.
И плакал я украдкой
От запахов знакомых,
И от портретов близких
Висящих на стене.
Стоял ноябрь в разгаре
Но солнце ещё грело,
Гуляло бабье лето
Как девки на селе.
Я в руки брал гитару
Играл я неумело,
Но сердцу становилось
Немного веселей.
Гитара дорогая,
Её купил мне папа.
Тогда в далёком детстве
Я был гитарой горд.
Она мне помогала
Девчёнок наших лапать,
И был такой я важный,
Как тот английский лорд.
Тогда мы бедно жили
В шестидесятых где-то.
Страной в то время правил
Никитушка Хрущёв.
И он тянул с нас жилы,
И глупые декреты,
Сельчанам не давали
Разбогатеть ещё.
Мы ели хлеб с горохом,
А то ещё с мякиной,
И с всякой прочей дрянью
Бывало пополам.
Тогда всем было плохо
И людям, и скотине,
И нищета бродила,
Как мыши по углам.
Порою просто плача
Держались еле-еле,
Но как родные были
Друг с другом мы дружны.
И к тем, кто побогаче,
Всей улицей на «телек»
Ходили не стесняясь,
Не чувствуя вины.
Пасли селом скотину
Делились сеном, рожью.
И это непременно
С сердечной добротой.
И первая машина
Горбатый «Запорожец»
У нас тогда считалась
Престижной и крутой.
И по всему Союзу
Тоска с сумой бродила,
Я помню, как в деревне
Роптали мужики.
Повсюду кукуруза,
Но хоть она родила,
А так куда не кинься,
Повсюду тупики.
Теперь за эти годы,
Пока я не был дома,
Село так изменилось,
Что я сошёл с ума.
С садами огороды,
На крышах нет соломы,
И все покрыты жестью
И шифером дома.
Такие перемены —
Приятные картины,
Все улицы в асфальте,
И грязи прежней нет.
Куда ни глянь антенны,
А у ворот машины,
И всё это случилось
За семь каких-то лет.
И люди все в нарядах,
Но чаще не знакомы,
Моих друзей-товарищей
Уже из детства нет.
Но всё-таки отрадно
Идти от дома к дому,
По нашей славной улице,
Ища забытый след.
Друзья переженились,
Подруги вышли замуж.
И просто разбежались
По свету кто, куда.
А как мы веселились,
Теперь бы так куда уж.
Они канули в вечность
Те светлые года.
Братишки повзрослели,
Родители седые,
А Леночка сестрёнка
Пошла лишь в первый класс.
Ветрами отшумели
Те годы молодые,
Но чем-то очень светлым
Они остались в нас.
Закончился мой отпуск,
Я улетел на остров,
А там уже и дембель
Нагрянул, как рассвет.
Мне выписали пропуск,
И я простился просто
С друзьями боевыми
Тех двух армейских лет.
Шли годы, и мы жили
Кто, как конечно может.
У каждого сложилась
Какая-то семья.
Мы всеми дорожили,
За всех всегда тревожась,
И были для нас домом
Родимые края.
Год семьдесят девятый
И нет прискорбней года.
Ворвалась страшным криком
К нам в первый раз беда.
Стучат, звенят лопаты,
Осенняя погода,
На кладбище прощались
С Андреем навсегда.
Уже писал я выше,
Он сам с собой не ладил,
И от семейной жизни
Давно сходил с ума.
Я голос брата слышу,
Как будто бы он рядом,
Всегда он говорил мне:
«Мой дом мне как тюрьма».
Безмерно сожаленье,
Безмерно это горе.
И только Бог рассудит
На ком лежит вина.
Пришёл конец терпенью
Терпение не море,
Все вычерпаны силы
И жизнь его до дна.
Племянница спросила:
«Каким он был мой папа?»
Я ей тогда ответил,
Что был он лучше всех.
Но смерть его скосила,
Кровавой хищной лапой,
И он унёс с собою
Всю боль свою и грех.
Года бежали дальше,
И зарастало горе,
И у семейства Гедерт
Пошли на лад дела.
И не было в нас фальши,
Как нет преград в просторе.
Любовь к родным и близким
Нас за собой вела.
Мы жили все в достатке,
Взрослели дети наши,
У мамы с папой тоже
Устроились дела.
И жизнь казалась сладкой,
А счастье полной чашей,
Летели годы-кони,
Звенели удила.
Корней имел два сына
И доченьку малышку,
У Вани было двое
Прекрасных сыновей.
Чисты и неповинны,
Богатыри из книжки
И самых настоящих
Все Гедертских кровей.
У Гриши тоже трое:
Две дочки и сынуля,
А так же хохотунья,
Красавица жена.
И лёгкою игрою
Их жизнь обернулась,
И пили счастья чашу
Свою они до дна.
Младшой братишка Яша
Учился в институте.
Такой голубоглазый
Красавец-молодец.
Он был надеждой нашей.
Но время фигу крутит,
Что бы её подсунуть
Некстати под конец.
И у меня всё было
Отлично по началу.
Прекрасные три сына
Красавцы-удальцы.
Жена меня любила
И сердцем привечала,
Но вскоре словно лошадь
Схватила под уздцы.
И дальше всё не лучше
Не мог я жизнь устроить,
В семье не находил я
Покоя и любви.
И чёрт беды попутчик,
Кружил пчелиным роем,
Во мне чужие мысли
И холодность в крови.
И я нашёл другую
Любовь себе и радость.
И опостылел дом мне
И в месте с ним жена.
Мне женщину такую
Как раз и было надо,
Собою заслонила
Всю боль мою она.
И с первою женою
Мы наконец расстались.
Душа рвалась на части,
Вскипала в жилах кровь.
Я был всему виною,
Там дети оставались,
Но сердце моё грела
Мне новая любовь.
Но что все эти беды,
Все эти перемены
С тем, что потом случилось
В семействе исподволь.
Никто не ждал, не ведал,
Огромнее Вселенной,
На нас, как чёрный омут,
С небес упала боль
У нас погибла мама,
Летящий поезд мимо
Её на переходе
Совсем случайно сбил.
Не стало нежной самой
И горячо любимой,
Как будто Ангел чёрный
Нам с неба протрубил.
До жути было страшно,
И слёзы шли каскадом,
И жизнь теряла смысл,
И жизнь теряла цель.
Как будто день вчерашний,
Та память с нами рядом
Всегда на первом месте
В начале и в конце.
Жизнь не стоит на месте,
Всем умирать негоже,
Остался папа с горем,
Что жизни всей длинней.
И Лена с мужем вместе
У папы жили тоже.
И вместе разделяли
Печаль текущих дней.
Потом спустя три года
У нас скончался папа.
Я думаю, он просто
Не смог без мамы жить.
Осенняя погода,
Опять стучат лопаты,
И смерть глядит всё чаще
На наши рубежи.
И снова с этим горем
Справлялись еле-еле.
Давила боль, и слёзы
Текли с потухших глаз.
Кто виноват, что скоро
Мы все осиротели,
Что только боль утраты
Тогда осталась в нас?
Но дальше жизнь бежала
Проторенной тропинкой.
И как-то вроде было,
У всех и всё ладом.
А жизнь всё дорожала,
И жили мы скотинкой,
Ещё и огородом,
И праведным трудом.
Потом Союз распался,
Потом менялись цены.
Инфляция сжирала
Последнее, что есть.
И кто не удержался,
Не вынес перемены,
Так тем порой бывало,
Что нечего поесть.
Но нашим всем как будто
Фортуна улыбалась.
Один лишь только Яша
Тревожил нас всегда.
Ему чёрт карты спутал,
И счастье с ним рассталось.
И он погряз в пучине
На долгие года.
Судьба его сложилась
Для жизни без угрозы,
Но, как теперь я мыслю,
Катилась под уклон.
Сменил он божью милость
На божий гнев, и слёзы
Его за тем сливались
В один протяжный стон.
Четырежды женатый
И дважды разведённый,
А первая супруга
Погибла с малышом.
Кто в чём здесь виноватый?,
Но счастьем обделённый
Остался брат надолго
В страдании большом.
Имеет он два сына
Красавицу дочурку,
И все от разных женщин
На свет сей рождены.
Но он их не покинет,
Он всё-таки не урка,
И сердцем понимает
Размер своей вины.
А Гриша наш в России.
У них там всё в порядке.
В делах своих достигли
Высоких рубежей.
Там воздух чистый синий,
Коровки и лошадки,
И даже трактор личный
В хозяйстве есть уже.
Живут хоть не богато
Но всё-таки не бедно,
И, слава Богу, живы,
Здоровые пока.
Невелика зарплата,
Но есть чем пообедать,
И вкус не позабыли
Жиров и молока.
У Яши и Корнея
Всё тоже слава Богу.
Корней живёт в Бишкеке,
А Яша в Токмаке.
Для жизни всё имеют
И крутятся, как могут,
За нас родных и близких
В печали и тоске.
Я, Ваня наш и Лена
Живём здесь за границей.
Нам удалось уехать
В германские края.
Все эти перемены
Когтями хищной птицы
Мне душу рвут на части
И в этом боль моя.
У Лены с мужем дочка,
Красавица девчёнка.
Она и наша гордость
И вешняя краса.
А жизнь сестры, как ночка,
Она грустит о чём-то,
Но светлая, я верю,
Придёт к ней полоса.
В моём же первом браке
Давно нет светлой доли,
От водки умер младший,
Сын средний наркоман.
Там всё покрыто мраком,
Там всё покрыто болью,
И уповать на Бога
Осталось только нам.
В моей семье с Любашей
Всё чисто и всё ясно.
Две дочки здесь и младший
Уже совместный сын.
Семья у нас сложилась
Спокойной и прекрасной,
В семье не замечаем
Мы чёрной полосы.
Спасибо папе с мамой,
Что жизнь нам подарили,
Что в жизни научили
Нас всех чему-нибудь.
По жизни всегда прямо
Мы дети их ходили,
Продолжим так и дальше
Нам данный Богом путь.
Судьба нас всех по свету
Как листья с сухой ветки
Жестоко раскидала
И что ещё нас ждёт.
Друг другу шлём приветы,
Но видимся мы редко,
Хвала и слава Богу
За то, что нам даёт.
А там в краю киргизском
Безмолвно меж собою,
Всю боль, как ношу тяжкую
Сложив у Божьих врат,
Под тенью обелисков
С оградкой голубою,
Родные папа с мамой
И старший милый брат.
30.09.2006